Последствия (2/2)

— Снова ты?

— Не могу не приходить.

Тландиец выпускает дым, ухмыляется и опирается спиной о стену.

— Если бы госпожу будили твои посещения, то она бы очнулась в первый же день.

Пол преодолевает последнюю ступень, подходит ближе и встаёт аккурат напротив мужчины.

— Т/И будет в порядке, когда проснётся?

Мартин тушит сигару и, бросая взгляд вперед, уточняет:

— Что значит быть в порядке?

— А что еще это может значить?

Тландиец хмыкает, качает головой и опускает подбородок чуть ниже.

— У всех разное понятие этой фразы, мой Император. — Вздыхает. — Ничего не будет как раньше. В случае с Арейсами, — смотрит на табак под ногами, — все всегда становилось только хуже.

Пол удивлённо взирает на собеседника и поднимает бровь.

— Хуже?

— В ее голове. — Бьет пару раз по виску. — Иллюзии исчезли вместе с голосом, но только не для неё. — Наконец поднимает голову, добавляет. — Госпожа застряла в собственном выдуманном мире.

Атрейдес сглатывает, трёт красные ладони, шепчет:

— Каком именно?

Тландиец грустно улыбается и наконец смотрит на него своими золотистыми глазами, бросает:

— Думается мне, что в том самом дне очищения. — Сплёвывает на пол. — И во всех остальных, где было больнее всего.

Повисает тишина, Пол оборачивается в сторону выхода и чешет ладонь сильнее. Мужчина следит за его действиями взглядом, а после снова отворачивается, говорит, словно ни к кому конкретно не обращаясь.

— Загадка для моего Императора, — тландиец усмехается, так и не поворачивая головы к Полу. — Кто имеет власть в Империи?

Юноша замирает, хмурится не понимая куда свернул разговор, но отвечает:

— Император?

— Ещё?

Атрейдес задумывается, после вопросительно говорит:

— Те, кто владеют пряностью?

— Да, именно что. — Медлит делая небольшой глоток. — А кому принадлежит пряность?

Пол дёргается, уставая играть в вопрос-ответ.

— Я все понимаю, вы пытаетесь сказать мне, что меланжем, в действительности, владели Арейсы.

— Ну вот, — мужчина вздыхает, — говорю же, что торопишься. Дело не в том, кто им владел, а в том почему они им владели? Почему Дюна вообще так долго была в их руках, почему все колонии, — наконец смотрит прямо в глаза, — были так долго под их контролем. Почему они до сих пор принадлежат госпоже.

— Все говорили о почти божественном трепете перед дедушкой и отцом Т/И. — Пол хмурится, осознавая, как странно это звучит. Он вдруг вспоминает слова самой девушки о лорде Арейсе. — Ему не нужно было быть где-то, чтобы по-настоящему там находиться.

Тландиец улыбается, щурит золотистые глаза и чеканит.

— Каждую колонию можно уничтожить. — Хмыкает. — Дистанционно, Император. Об этом узнал Шаддам IV, и все последнующие смерти были лишь попыткой узнать, где именно спрятаны эти маленькие «помощники» Арейсов. — Сглатывает. — Когда прознали про Арракис, с лордом началась настоящая война. Его хотели отправить на Дюну для того, чтобы быть уверенными, что он не сможет уничтожить место, где сам живет. — Опускает голову, прыскает. — Как показала Тландита — это глупая уверенность, конечно.

— Стоп. — Пол обрывает его. — Арракис все ещё можно уничтожить?

— Конечно. — Просто пожимает плечами. — В этом и заключается гипотеза Римана. — Откашливается. — Я про те цифры в наших доспехах. Стилгар говорил о них?

Пол быстро кивает, и тландиец продолжает:

— Мой юный Император, подумайте, зачем бы лорду было создавать иную возможность для странствования, если бы не знание о том, что пряность и ее наличие — всего лишь вопрос времени и, — медлит, — и ситуации внутри Империи.

Мартин отходит от стены, вытягивается во весь рост и улыбается:

— Всем нравится думать, что Арейсы были безумны, потому что никому не хочется признавать, что в действительности они просто себя защищали. — Кратко кивает, бросает напоследок. — Когда в вашей чудесной головке вдруг появится мысль о том, что Т/И не понимает, что творит, задумайтесь, мой юный Император, возможно ваши мысли ошибочны.

Пол хочет спросить что-то ещё, но отвлекается на говор, он кажется ему знакомым: манера общения, интонации, то, как он подбирает слова. Он неуверенно бросает:

— Не могу понять, почему ты так не похож с Т/И.

— Я из поколения Гурни, госпожа не имеет надо мной прямой власти. — Закусывает губу. — Я могу дать вам один совет, Император?

Снова краткий кивок.

— Замах должен быть сильнее, чем удар. — Задумывается. — У Арейсов ударом была Тландита, а замахом

— Возможность уничтожить все колонии — Пол заканчивает за него.

— Именно, — Мартин смеется, — госпожа все ещё слишком молода, чтобы чему-то вас учить, но вот эти слова сказал лорд, и поверьте, мой Император, они имеют огромный вес.

— Т/И знает про «помощников»?

— Нет, — Мартин улыбается, — не перенимай власть в наследие, но учись тому, как эту власть получить и, что важнее, удержать.

— Слова лорда?

Мужчина взбивает носком ботинка пыль под ногами и согласно качает головой.

— Никто на Секунде не поклонился ей только из-за любви. Ее все ещё боятся. Именно потому, — перестаёт ковырять землю, — потому что думают, что она может повторить то, что случилось на Тландите.

— Так Тландиту взорвал не Шаддам IV?

Мартин поднимает взгляд на Пола, бросает:

— Нет. Но кто же теперь будет в этом сомневаться, правда?

— Зачем?

— Мой лорд спасал свою дочь и наши тайны.

Тландиец делает несколько шагов вперёд, когда вопрос Пола настигает его:

— Дункан приходил?

Мартин на мгновение замирает, но после продолжает движение, наконец исчезая за одним из поворотов.

Атрейдес понимает, что нет.

***

Пол зовёт Айдахо ещё через два дня, вместе с ним приходит и Мартин.

Ему кажется очень важным разобраться сейчас, не оставлять на момент, когда Т/И проснётся.

Не втягивать ее в столь неприятный разговор.

Ему кажется важным — именно сейчас — оградить Т/И от всего, что может ее огорчить.

Мартин задерживается, но, появляясь в кабинете, светится ярче чем солнце над Дюной.

Пол подрывается с места, нервно спрашивает:

— Проснулась?

— Нет, но, — сглатывает, пытаясь отдышаться, — шрамы на лице исчезают. — Замолкает, но понимая, что Пол не до конца осознаёт, добавляет. — Меланж приживается в организме.

— Шрамы исчезают? — Голос Айдахо теряется в тишине зала. — Те самые шрамы?

Тландиец быстро кивает, потирает руки и с шумом отодвигает стул, садится.

— А значит скоро госпожа придёт в себя и мы полетим домой. — Улыбается, смотрит на Дункана, но радость мгновенно тухнет. — Что? Ты не летишь? — Глупо повторяет снова. — Ты не летишь с нами?

— Нет.

Вот так, — думает Пол, — вот так просто и кратко.

— Не понимаю. — Мартин переводит удивлённый взгляд с Атрейдеса на мечника и обратно. — Что это значит?

Дункан напрягается, чуть отбивает пальцами по столу и басит:

— Я нужен Полу. Здесь. На Арракисе.

Нужен Полу.

Нужен не ей.

Пол садится обратно, разминает шею и упрямо молчит.

Мартин хмыкает, аккуратно отодвигается на стуле отталкиваясь от стола и замирает.

Тишину разрывает холодный вопрос, что едва слышан:

— Что значит нужен Полу здесь? — Тландиец смотрит на Пола, вздыхает. — А госпоже ты не нужен?

— Мартин, — Дункан подбирает слова, — я помню Императора ребёнком. Таким счастливым, полным добра и любви ребёнком, как я могу его оставить? Как могу оставить это дитя перед тем, что грядёт?

Пол хочет вставить хоть одно слово, но что он может сказать, если Дункан и правда ему нужен.

Здесь.

Рядом.

Мужчина ухмыляется.

— А госпожа не была таким ребёнком? Наша Т/И не была той самой маленькой девочкой, что освободила тебя? Той самой, с кем мы ни раз охотились, катались на лошадях, о которой заботились?

— Я не помню этого.

Что-то внутри Пола с хрустом ломается и падает вниз, он снова чувствует клокочущую злость на Джессику.

— Что это значит?

— Я, — Айдахо выдыхает, — я помню это как картинки, как книгофильм, но я не помню эмоции, я не помню чувств! — Срывается на крик. — Я не помню, какого это быть готовым за неё умереть!

Мартин резко встаёт, пинает стул, на котором сидел, бьет ладонью по столу и почти шипит:

— Зачем тогда все то, что ты говорит ей в ситче? Зачем?!

— Я думал, что смогу полюбить снова, я знаю, что смогу, но мне нужно время.

— О, — Мартин повышает голос, — о, знаешь, — сглатывает, — лучше бы ты умер. И не в заброшенной лаборатории, Айдахо, а ещё тогда, на самой Тландите.

— Не стоит так говорить, — Пол качает головой, — мы мало что выбираем по своему желанию.

Мужчина переводит взгляд на Атрейдеса, наклоняет голову набок, как делала сама Т/И, шипит сквозь плотно сжатые зубы:

— Госпожа больше не будет надеяться, что тот самый Дункан вернётся. Я лично, — показывает на себя пальцем, — лично за этим прослежу.

— Мартин, — Пол замолкает, — Т/И не может забрать всех, кого знала только потому, что раньше они принадлежали ей.

— А стоило бы. — Насмешливо кланится. — Правда. Стоило бы.

Тландиец разворачивается, направляется к выходу и дверь, тяжелая каменная дверь, мерещится Полу конечной точкой в этой длинной истории любви.

Любви ли?

Мартин дергает ее на себя и выходит в тёмный коридор, Дункан провожает его взглядом, смотрит даже после того, как в проходе не остаётся ничего, кроме пляшущих теней.

Полу кажется сумасшедшим то, как умело его мать и родители Т/И сломали Айдахо.

Но шальная мысль скользит с сомнением, он задается вопросом: если любовь уходит, была ли она вообще?