Сумерки (1/2)

Т/И следует за Полом, даже не оглядываясь на небольшую кучку людей, что бросают на них удивлённые взгляды. Ей так хочется быстрее смыть непотребство, что фримены посмели нанести на его тело, что мысли о другом просто исчезают из головы.

У неё остаётся ровно сорок три часа до возвращения на место крушения.

Когда они входят в один из узких коридоров, Пол замедляет шаг и, протягивая назад руку, ждёт, когда Т/И переплетет их пальцы.

— Мне нужно, чтобы к тебе в спальню принесли чан с водой, — голос ее тяжел.

— Я уже распорядился, Т/И, — Пол ведет плечами, словно пытаясь скинуть со спины внимательный взгляд девушки. — Стилгар будет недоволен.

— Меня это не волнует.

Она слышит, как Пол смеётся. Деревянные створки спальни с каменными вставками будят в ней воспоминания последней ночи, и она, стараясь держать себя в руках, закусывает губу.

Юный Атрейдес пропускает ее в покои и прикрывает за собой дверь.

Т/И бросает взгляд на небольшую посудину, что наполнена водой на половину, и, разворачиваясь, смотрит на Пола. Он глядит в ответ, не моргая, и девушка, почти утопая в тишине, позволяет темным чувствам вырваться на волю.

— Я думал о тебе постоянно, Т/И, — он делает шаг к ней навстречу, глаза его, укрытые голубизной пряности, тянут подобно морской пучине. — Ждал.

— Садись на кровать, Пол.

Девушка отодвигается, пропуская Атрейдеса, и тот послушно усаживается на край кровати.

— Чего ты хочешь, Т/И?

— Омыть тебя.

Она двигается в сторону чана, берет в руки и, возвращаясь к Полу, садится перед ним на колени.

— Я столько всего натворила, столько сделала для того, чтобы когда ты будешь готов, тебя приветствовали Императором, — она сглатывает и по-хищному наклоняет голову набок. — Думаю, что самое время для платы.

Атрейдес шумно дышит, и она следит за тем, как двигается кадык под золотистой кожей.

— Чего ты хочешь, Т/И?

Она касается ладонью колена юного герцога, ощущает жесткую ткань, что отделяет от горячей кожи, и, улыбаясь, тянет:

— Омыть тебя, — Т/И снова смотрит на него снизу вверх и добавляет: — Мне нужно, чтобы ты разделся.

— Т/И, я должен тебе сказать, я…

Она перебивает и сладко щурится.

— Я сказала — раздевайся, — голос ее слоится, и она видит, как Пол, подвластный ее контролю, поднимает руки, начиная снимать рубаху. Кожа его оголяется, он тянется к штанам, но Т/И его останавливает. — Достаточно.

Атрейдес выныривает из морока и удивлённо смотрит на девушку.

— Ты посмела использовать на мне голос?

Т/И продолжает изучать его эмоции, и, отставляя чашу чуть дальше, придвигается к его ногам, раздвигает в стороны, и садится аккурат между ними.

— Я посмею сделать ещё много вещей, Пол, если ты не будешь выполнять моих просьб с первого раза.

Он затихает. Т/И опускает взгляд на обнаженную грудь, что вздымается от частого дыхания, промакивает отрезок ткани и, выжимая, ведет по коже Атрейдеса. Тот вздрагивает, ощущая прохладные капли воды, что стекают вниз и забирают с собой чернильные слова.

— Т/И… — голос у него надломан.

— Тише.

Она снова выжимает ткань, смотрит, как чистая жидкость заполняется чёрным цветом, и морщит от недовольства лоб.

— Пол, — она не выдерживает и целует его в районе сердца. — Если только вдруг… — сглатывает, — …меня не станет по одной из множества причин, — снова целует, — запомни меня хорошей, ладно?

Атрейдес кладет ладонь ей на щеку, и Т/И снова сталкивается с ним взглядом. Она видит, как он недоволен тем, что услышал.

— С тобой все будет хорошо. Ты снова рядом, снова там, где я могу тебя защитить.

Она трется щекой о его ладонь. Хочет очертить влажную линию языком, но сдерживается.

— Я все еще не вернулась назад.

— Что?

— Меня все ещё здесь нет. Тише.

Ей нравится видеть, как в моменты, когда она почти приказывает, Пол становится послушным и мягким. Ей предельно ясна и понятна та тяга, что барон испытывает к юноше. Тяжело сдержаться, когда все твоё существо говорит о том, что его нужно подчинить.

Она снова ведет вдоль его тела. Атрейдес отмирает, но более не злится от того, что она говорит. Т/И смотрит, как пояс мягких штанов уже насквозь пропитан чернильными разводами.

— Эти надписи, — она проводит пальцем вдоль его тела, — они везде?

— Да, — Пол сглатывает. — Я покрыт ими полностью, — он тянется к завязкам, но затем дёргается. — Прости, я не знаю, что мне делать.

— Я справлюсь сама.

Т/И касается низа живота, подхватывая концы шнурков — и развязывает. Пояс брюк слабеет, и она, чуть отодвигаясь назад, тянет за брючины, стаскивая лишнюю одежду.

Пол шумно дышит. Т/И оглядывает его с ног до головы, замечает краем глаза только зарождающееся возбуждение, что кроется за мягкой тканью и, снова переводя взгляд на него, садится между разведённых ног.

Ведет влажным отрезом ниже, поддевает край белья лишь немного, но этого хватает, чтобы Пол шумно выдохнул. Она видит, как мышцы у него напрягаются, как кожа покрывается тонкими бисеринками пота, и мягко целует его в колено.

— Сможешь ли ты простить меня, когда узнаешь, что я натворила?

Т/И чувствует ладонь на своих волосах и мягкие пальцы, что перебирают спутанные пряди. Она знает, что он простит.

Девушка отодвигается чуть дальше, подставляет чашу к себе и поднимая его ступню, мягко отирает от голени к щиколотке, обводит пятку и смотрит на него тяжело и долго.

— Ибо один из нас не чист, Пол.<span class="footnote" id="fn_29536282_0"></span>

Т/И снова переводит на него взгляд, замечает, как румянец выделяется ярким смущением на шее и голой груди. Ей хочется сказать ему о том, кого они разделили с Владимиром во время трапезы, но сил отчего-то нет. Атрейдес так прекрасен сейчас, и ей вовсе не хочется марать его в том, в чем ее семья и Харконенны тонут уже столетиями.

Она отбрасывает влажную ткань в сторону, с силой давит на продольный свод стопы, ведет большим пальцем в сторону пятки, мягко разминая мышцы. Дыхание Пола учащается, девушка снова глядит на него и сталкивается с горячим взором из-под опущенных ресниц.

Отпускает его ногу себе на колено, ведет рукой вверх по лодыжке, чуть давит на малоберцовую мышцу и замирает у связки надколенника.

Белье Пола, насквозь промокшее от чернильных разводов, аккуратно обтягивает горячее естество, плавно очерчивая крупные вены, и Т/И закусывает губу. Поднимается с колен и подходит к нему вплотную. Юный герцог хочет прикоснуться к ней рукой, но она шепчет:

— Не шевелись, — связки от долгого молчания напряжены, и интонация выходит неправильной.

Пол лишь на мгновение попадает под контроль, но сразу же приходит в себя.

— Я могу быть послушным и без твоих приказов.

Она кивает, касается его лица, ведет линию вдоль носа и замирает на губах. Те, постоянно скрываемые маской дистикомба, шелушатся. Пол приоткрывает рот, и Т/И ощущает жар его дыхания. Влажный язык оглаживает фалангу пальца, и ей чудом удаётся сдержать себя в руках.

— Мне тяжело объяснить, насколько сильно я желаю тебя, — голос его хрипит.

Слова словно приобретают физическую форму. Пол смотрит на неё глазами ибада и Т/И замечает грядущие сумерки богов в его глазах.<span class="footnote" id="fn_29536282_1"></span>.

— Я теперь твоя невеста, Пол, и поэтому не имею права целовать тебя и возлегать с тобой до самой нашей свадьбы.

Атрейдес упирается лбом в район ее живота, и дыхание его, пробиваясь сквозь ткань одежды, напоминает бурю Арракиса.

— Прости, Т/И…

Она чувствует, как Пол, ослушиваясь, все-таки обнимает, соединяя руки на пояснице. Он продолжает:

— Чани беременна.

Т/И замирает, чувствует, как внутри что-то противно ёкает, но молчит.

— Тебя не было так долго и после Джессика, и я…

— Сделал выбор?

Она опускает взгляд на его макушку и впервые не хочет гладить. Объятие становится сильнее, руки неприятно давят на бока, и Т/И морщится.

— Я не знаю, — Атрейдес переходит на сип. — Быть рядом с ней было не так больно, — он резко ее отпускает и Т/И делает шаг назад. — А сейчас ты здесь, и я не хочу никого кроме тебя, и это путает, — медлит. — Я горел первые месяцы, как ты улетела. Сгорал! — переходит на крик. — А она стала спасением… — снова опускает голову, и плечи его дрожат. — Прости.

Т/И наклоняет голову набок, замечает, как не стёрла последний из символов в районе его груди, и глупо улыбается.

— Вот тут, у сердца, — она ждёт, когда Пол заметит иероглиф, — на поритринском<span class="footnote" id="fn_29536282_2"></span> это значит «весна», — она вспоминает говор людей с колонии и чеканит: — Сихайя.<span class="footnote" id="fn_29536282_3"></span>

Пальцы Пола обводят чернила, будто втирая глубже в кожу.

Теперь уже не отмыть.

Девушка утирает руки о форму и, кивая Полу в последний раз, двигается в сторону выхода. Фраза нагоняет ее и бьет паникой по затылку:

— Ты все равно станешь моей женой.

— Но не понесу от тебя детей, — Т/И успевает заметить, как начинают дрожать пальцы, и, выдохнув заканчивает: — Не желаю путать потомство.

До возвращения на место крушения остается тридцать девять часов.

***

Т/И мягко ступает по присыпанному песком коридору ситча и оглядывается по сторонам. Перед грядущими событиями Стилгар перевёл население Табра в другое место, о котором ни ей, ни, она надеется, Харконеннам неизвестно.

Девушка мягко ведёт вдоль стен, чувствуя шероховатость камня, и грустно улыбается. Все места, что она называла домом, рушатся и исчезают, не выдерживают движения времени. Пол тоже становится эфемерным, и ей неприятно от того, как легко слова и обещания могут быть перечёркнуты обычным человеческим желанием.

Любовью? Может быть.

Она останавливается напротив главного зала, где так часто проводила вечера, зарывается носком ботинка в крупинки и вздыхает. Арракис не стал родным, но был чудесным убежищем в ожидании будущего.

Ее ли будущего?

Девушка присаживается на корточки, проводит рукой по песку, трёт его между пальцев, стараясь запомнить ощущение жара и сухости, что было с ней на протяжении последних лет. Пытается запомнить, какого это — жить в лишениях, чтобы после никогда не возвращаться к мыслям о прошлом и больше никогда не ступать на Арракис.

Голос мужчины выдергивает ее из размышлений, и Т/И узнаёт Летти.

— Леди Арейс?

— Фрименское имя мне больше не к лицу?

Он мягко смеётся и равняется с ней, смотря свысока.

— Никогда не подходило.

Т/И хмыкает и поднимается. Взгляд бездумно оглядывает человека рядом и снова опускается под ноги.

— Я что-то совсем потерялась, Летти, — она приподнимает подбородок и ведёт им вправо. — Словно застряла в том самом дне.

Фримен притопывает на месте, изображая мелкие вибрации, что могли бы привлечь червя, и громко хмыкает.

— Муад’Диб выведет нас на верный путь.

— И заведёт в глушь меня, — Т/И моргает пару раз. — Спасибо тебе.

— Тебе спасибо за спасение сына, — черты его лица смягчаются. — Дюна будет всегда нуждаться в тебе, как и Пророк.

— Мне незнакома Дюна и незнаком ваш мессия, — Т/И разворачивается к нему полубоком и добавляет: — Я все время выбирала Пола, и представь, сейчас он не выбрал меня.

— Ты расстроена? — Летти всматривается в неё внимательнее. — Или наконец освобождена?

Она неуверенно дёргает плечом, сомневается. Фримен шепчет:

— Дункан ждал тебя все это время, ждал так, как мы ждём рая на Арракисе.

— Мне не хочется играть в перебежчика, Летти.

— Знаю, но только была ли ты хоть когда-то на стороне Усула<span class="footnote" id="fn_29536282_4"></span>?

Она решает игнорировать его вопрос, бросая:

— Присматривай за сыном, друг мой, — отворачивается от него и делает пару шагов в сторону кабинета Стилгара. — Я выбрала двух мужчин, Летти, и оба от меня отказались.

— Айдахо не отказывался, иначе он не пришёл бы тогда в твои покои, Т/И, — он откашливается, все ещё разговаривая с ее затылком. — Он слеп из-за потерянной памяти, а ты слепа от того, как много знаешь.

Девушка резко разворачивается на пятках.

— Когда Дункан был в моих покоях? — голос дрожит и выдаёт ее с головой.

— Мы ведь уже попрощались, леди Арейс, — Летти усмехается. — А после прощания разговоры вести не принято.

До возвращения на место крушения остаётся тридцать один час.

***

Она толкает дверь в кабинет и слышит, как Айдахо подрывается с места. Стул противно скрипит ножками о каменный пол, и девушка вздрагивает. Рядом с мечником стоит мужчина. Он новенький в этом месте, но уже пропитан фрименским духом.

Т/И удивленно осматривает незнакомца, и что-то в его лице отдаёт прошлым. Она силится вспомнить, где могла встречать его раньше, но память трещит по швам, переплетая между собой вещи, что случались раньше и не происходили никогда.

— Госпожа Арейс, — голос незнакомца холоден и полон звенящий обиды. — Приятно видеть вас живой.

Человек не выглядит обрадованным.

— Мы знакомы? — Т/И проводит пальцами вдоль штанов, нащупывая торчащую нитку. — Никак не могу понять.

Дункан бросает на неё обеспокоенный взгляд и отвечает быстрее, чем кто-то успевает среагировать.

— Это Гурни Халлек, он служил при Доме Арейс вплоть до твоего пятнадцатилетия, — мечник откашливается. — Его отправили за тобой в день очищения.

День очищения.

Т/И дёргается при упоминании прошлых событий и отрывает надоедливую нить.

— Прошу меня простить, — она учтиво продолжает. — Я держу в голове вещи, что играют значимую роль в нынешних событиях. Прошлое, — она закусывает губу, — очень сильно крошится.

Гурни переводит на нее тяжелый взгляд и лишь немного приподнимает бровь. Т/И не хочет продолжать разговор, что ставит ее в тупик, и потому резко замолкает.

Сегодня этот человек есть, а завтра его, возможно, не будет.

Нет смысла делать на нем акцент.

Стилгар рвано выдыхает и наконец отрывается от записей.

— Выглядишь чужой, — наиб оглядывает ее с головы до ног и шумно цокает языком.

— Ощущаю себя также.

Она устало улыбается и чувствует тяжёлый взгляд Дункана на себе. Айдахо, подорвавшись с места, с момента, как она зашла, так и не сел.

— Так как ты смогла вернуться назад?

Т/И отвечает вопросом на вопрос:

— Тебе доложили о ситче, что был уничтожен?

Фримен слишком резко кивает, и Т/И видит, как его пальцы, держащие карандаш, белеют.

— Не верю, что ты одна перебила всех.

— Я была не одна. Мне помогли сардаукары, — напряжение в кабинете нарастает, и девушка начинает переживать. — Падение корабля убило большую часть жителей.

Стилгар давит на стержень сильнее, и она слышит противный хруст, что раздаётся с его стороны.

— Цена твоего возвращения?

— Цена будущей мирной жизни.