Брешь (2/2)

Он усаживается удобнее.

— В генах Т/И сотни крупиц тысячелетних цивилизаций, которыми управляли Арейсы, вшитые в подкорку ДНК исчезнувших и ныне живущих народов, — он отводит одну руку в сторону. — Ты хочешь сильного ребёнка — ты заключаешь брак с правильным человеком, — Пол возвращает руку назад. — У ее семьи было проще: ты хочешь сильного ребёнка — ты вносишь коррективы в его организм. А женишься по любви, — юноша переводит взгляд на фримена, и тот смотрит нечитаемым взглядом.

— Безумство.

— Это не больно, если ты думаешь, что я пытаюсь описать нечто жуткое, что сопровождалось пытками. Мне не знакомы детали, но никто ее не мучал.

Стилгар недоверчиво хмыкает.

— А золотистые глаза? Это наследие жителей Тландиты Арейсам?

— Наоборот. Несколько тысячелетий назад Арейсы примешали свой ген тем людям, что по их мнению были достойны служить. Говоря кратко, Т/И считается матерью каждого выжившего тландитца.

Мужчина подрывается с места и делает полукруг.

— С ума сойти.

Пол кивает.

— Легче умирать за «родителей», чем за правящую семью.

Повисает пауза, наиб упирается спиной о стену и смотрит перед собой.

— Почти бессмертная.

— Глупости, конечно нет, — Атрейдес прыскает. — При том, что у такой мутации есть ужасно отрицательная черта, — он смотрит, как Стилгар замирает. — Не ото всех возможно зачать детей. У суженого должна быть очень сильная наследственность.

Фримен садится назад и сталкивает их взглядами.

— Чья подходит?

Пол чувствует удовольствие от того, что собирается ответить:

— Моя.

***

Тренировки с Дунканом становятся опаснее. Айдахо словно подменяют, и в каждом его ударе такая сила, что Пол с трудом отбивается.

— Соберись, Пол!

Голос воина строг, и между бровей у него залегает глубокая морщинка. Он становится похож на Гурни, но Пол помнит, что Халлек был с Тландиты и его резкость в словах была объяснима, но Дункан…

— Пол!

Имя режет острее ножа, и в глазах таится раннее неведомое Атрейдесу безумие. Юный герцог сглатывает и думает о том, что жизнь на Арракисе меняет всех.

Пол отбивает летящий в его сторону, клинок, сбивает с ног мечника и сипит:

— Попался.

Дункан смотрит на него снизу вверх, медлит и, наконец, улыбается.

— Слишком стар для столь длительных тренировок, да и с твоей подготовкой я почти засыпаю.

Пол замечает лучики морщинок вокруг глаз друга и протягивает ему руку, чтобы помочь подняться. Они продолжают играть в эту игру «властитель-подчинённый», хотя оба знают, что Айдахо проигрывает от того, что боится отпустить себя полностью.

Пол знает, что если бы Дункан увлёкся, он был бы мёртв.

Дункан отряхивает рубаху и кладет ладонь на плечо юного герцога, не забыв взъерошить ему волосы.

— Ты слишком несобран, Пол. Я не могу гонять тебя с утра до вечера лишь для того, чтобы ты укладывал меня на лопатки с переменным успехом.

— В той заброшенной лаборатории тебя убили?

Вопрос вырывается неосознанно. Он подмечает, как на лице Айдахо меняются эмоции, собирается замять момент, но слышит чёткий голос:

— Я не помню, Пол.

В этих словах он слышит четкое «да».

— Тебя спасла Т/И?

Мечник убирает ладонь от его плеча и подходя к двери, открывает ее перед Атрейдесом.

— Жду тебя завтра.

Пол останавливается, глядит на него удивлённо, но вздыхает и направляется к выходу. Медлит на секунду подле друга и шепчет:

— Хорошо, что ты есть.

Пол понимает, что видит в Дункане старика-Халлека не от того, что Арракис вытачивает из воина нового человека, а от того, что Айдахо тоже был с планеты Арейсов.

Мысль оглушает его. Он ведёт головой, понимает, что невозможно притворяться настолько хорошо, невозможно лгать так долго — в его жизнь снова вмешалась Джессика.

Он направляется быстрым шагом в покои матери. Фигуры людей, что он встречает на пути, смешиваются друг с другом, голоса накладываются слоями, и чужой говор этой планеты и вовсе становится Полу незнаком.

Он отгоняет служанок одним приказом, кричит, что если хоть одна придёт на зов Джессики, разорвёт ее своими собственными руками.

Мать? Прислужницу?

Обеих.

— В чем ещё ты мне врала?!

Он переходит на крик, захлопывает дверь позади себя и смотрит на лицо женщины, что его растила, со злостью.

— Пол, в чем дело?

Джессика встаёт с ковра, на котором сидела, и хочет позвать к себе кормилицу, чтобы защититься дочерью, но он непреклонен.

— Хватит лжи! Достаточно! Как давно Дункан служит нашего Дому? Откуда он? Как появился на Каладане?

— Пол…

— Отвечай!

Голос его надламывается, он видит, как у матери стекленеют глаза, и ему не жаль. Он так устал от того, во что она превращает его жизнь, устал от того, что она плетёт свои личные замыслы за его спиной. Он ей больше не верит.

Женщина смаргивает с себя морок и смотрит на Пола с примесью шока и удивления.

— Ты применил на мне голос?

— Ты расскажешь мне все, что скрываешь. По доброй воли или без.

Джессика жмётся к стене позади себя, и дыхание ее прерывистое. Пол садится напротив, кладет раскрытые ладони на колени и ждёт.

— Дункан, он… — женщина сглатывает, — с Тландиты.

Пол ждёт.

— Его отправил отец Т/И, когда тебе было десять лет, служить нашей семье… Пол, разве это имеет значение сейчас?

— Дальше.

— Он прибыл на Каладан в числе послов от Арейсов и, — она почти рыдает, — мне пришлось стереть ему память.

Пол закрывает глаза, стискивает зубы, а затем рвано говорит:

— Почему я помню Дункана раньше? Я помню его на своём дне рождения в семь, помню его руки в свои двенадцать.

Джессика заходится всхлипами:

— Твою память тоже пришлось изменить.

Пол открывает глаза и смотрит на мать с болью.

— Что в моей жизни было правдой, кроме отца?

— Пол…— она тянет к нему ладони, но резко одергивает и обнимает сама себя. — Я любила Лето, я люблю тебя, я…

— Всегда желала власти, как сестра ордена.<span class="footnote" id="fn_29407586_0"></span> А Т/И? То, что творится между нами, — он сглатывает, — это настоящее?

Он смотрит на красивое лицо матери, замечает, как краснеет кончик ее носа, а переносица покрывается белыми пятнами от волнения. Пол хочет ее обнять, защитить, но не может принять того, что она творила.

Творит?

— Говори же!

— Т/И любит тебя.

— Чьи это чувства? Ее? Твои? Ее семьи? Очередной план Бене Гессерит?!

Джессика дёргается, словно он хочет ее ударить.

— Ты ведь знаешь, — он чувствует влагу в своих глазах, — что это не назвать «любовью».

— Пол…

— Кого Т/И любила по-настоящему?

Джессика утирает дорожки слез, смотрит на него пронзительно. Голос ее еще надломлен, но в нем сквозит едва уловимая уверенность.

— Не имеет значение, кто был до. Сейчас есть ты и ты останешься навсегда.

Пол отрицательно качает головой, все события сходятся чётким пазлом. Т/И спасла Дункана в лаборатории, потому что Айдахо был с ее планеты, потому что он был важен, потому что она его любила. Вот он — выбор, о котором она постоянно твердит.

Пол усмехается, смотрит на Джессику и цокает, указывая на себя:

— Нельзя управлять чувствами, мама. Ты ведь невзлюбила Чани поэтому?

Джессика срывается с места, но, видя взгляд сына, останавливается.

— Тебе не нужна эта фрименка. Что она даст тебе? Ничего!

— Т/И оказалась лучше тебя, знаешь, — он поднимается и равняется ростом с матерью. — Она столько раз говорила мне о выборе, что пора бы прислушаться.

Пол разворачивается на пятках и покидает покои, оставляя дверь открытой.

Одна половина в нем борется за свободу, когда другая, вспоминая влажные сны, требует в объятиях только дочку Арейсов.

Невестой.

Женой.

Матерью.

Императрицей.