Брешь (1/2)

Жарко, поднимается солнце. Пол ещё всматривается вдаль, но температура растёт. Он знает, что пройдёт совсем немного времени, прежде чем ему придётся искать укрытие от обжигающих лучей. Юный герцог распределяет вес тела, песок проседает под ногами, что ступить твердо почти невозможно. Он чувствует, как с каждым шагом теряет равновесие, сильно кренясь то вперёд, то назад. Лучше остаться на камнях, что возвышаются обглоданным скелетом слева, но выбирать не приходится — Полу нужно оседлать червя. Он поворачивает голову и видит рядом Чани. Девушка улыбается ему, протягивает руку, Пол хочет сплести их пальцы, но видение исчезает, и он смотрит на Т/И. Атрейдес чувствует, как начинает стучать сердце, и выныривает из сна.

Он оттирает пот со лба и сглатывает, распутывая тонкое одеяло, что обвилось вокруг тела. Вода, успевшая нагреться за ночь, совсем не успокаивает жажду, и Пол вздыхает.

После отлёта Т/И с Арракиса сны становятся ярче, горячее, постыднее. Он пытается контролировать мысли, себя и разум, но у него не выходит. Специи слишком много, а на границе между темным будущем и столь зыбким настоящим осязаемая и такая открытая Т/И, возникающая в его сознании, — лучшее, что он может себе позволить.

Он позволяет.

Пол четко осознает, что Секунда, о которой он слышал, полна влаги. Будет ли полна влаги Т/И, когда вернётся назад?

Когда вернётся к нему.

В своих снах он проверяет это лично, ведет пальцами вдоль ее тела, спускается ниже, что ему не дозволено как мужчине, но туда, куда он будет иметь право прикоснуться как муж.

В его снах Т/И послушна и кротка. Он думает, что она кажется подобной и в обычной жизни, но это ложь, что предназначена для тех, кто окружает их. В каждом ее поцелуе, в каждом согласии и прикосновении, в каждом несказанном слове Пол чувствует твёрдое сопротивление и осознание собственной власти. Она борется с собой и со своей любовью к нему.

Иногда ему хочется ее сломить.

Он ведёт рукой вдоль тела, мягко оглаживает живот и спускается ниже, к естеству, касается себя медленно — он уже возбуждён.

Он прикрывает глаза, рассудок ещё вязок.

Думая о ней, Полу не хочется торопиться, он растягивает момент и наслаждается. Все то, что Пол делает, граничит с болезненной привязанностью и почти свящённым поклонением.

Т/И права — истоки их любви залегают в чем-то темном и ему неизвестном. Это сложно объяснить, поскольку все его детство, все дни, что он провёл рядом с ней, окутаны радостью и восхищением. И потому нить, что связывает, должна светиться белым, а не тянуть за собой столь потаенные желания.

Ладонь обхватывает твёрдость крепче и тягуче проводит вверх. Он закусывает губу и изгибается. С нарастающим жаром вскипает злость: почему Т/И так и не приняла Араккис? Зачем она так хотела вернуться обратно?

Он так отчётливо видит себя на этой планете, но так же ясно он не видит ее.

Ему вспоминаются поцелуи. Губы Т/И всегда слегка влажные, напоминают о Каладане, руки, пальцы которых отдают холодом, возвращают домой. Девушка словно была воспитана для того, чтобы взрастить свои побеги не только в его сердце, но и на родной планете Атрейдесов.

Пол не уверен, что хочет возвращаться назад.

Рука сжимается крепче, и у него сбивает дыхание.

Вверх, вниз и снова.

Тело покрывается испариной. Он представляет, как сможет вдохнуть запах ее обнаженного тела, разорвать ткани, что скрывают ее от него. Он шумно выдыхает.

Ее кожа — шёлк, облачённый в шёлк.

Пол сжимает себя у основания, открывает глаза и видит образ девушки перед глазами — ей хорошо о того, что он может с ней сделать.

Он хочет стараться.

Он хочет приучить ее любить Арракис.

Когда ее нет рядом, он неспокоен, его разум рябит, и решения, что он принимает, почти пугают.

Почти.

Пол знает, что со многим она бы согласилась и многое бы ему позволила.

Слова, что она так часто повторяла ему в детстве, отдают звоном:

«Что я не одобрю у других, всегда приму от тебя».

Он снова прикрывает глаза, и движения его ускоряются, член, влажный и твёрдый от возбуждения, болезненно пульсирует. Еще один раз вниз — и он погибает, разбивается, возносится.

Ему должно быть стыдно, но Пол представляет то, как Т/И будет стонать под ним, как глаза ее затянет поволока, как голос надломится и перестанет быть приторно-заботливым, как она перестанет видеть в нем ребенка и удивит мужчину.

Представляет, как его пальцы, влажные от ее соков, будут оставлять следы на разгоряченной коже.

И разве может такое прекрасное проявление любви являться чем-то неверным?

Не с ней.

Не с той, кому он принадлежит.

Злость мешается с верностью, разбавляет восхищение и оседает на дне его души.

Голос в голове снова ревет жаром, и рука, липкая от семени, тянется к плоти. Ему мало.

Когда она далеко, Полу не видать спокойствия.

***

Она обещала вернуться через четыре месяца, но время уходит за шесть, а после и вовсе исчисляется годом.

Пол злится больше, но затем принимает все как данность. У него появляются новые заботы, которые действительно требуют внимания.

Когда Стилгар впервые говорит о том, что Т/И могла его предать, Пол хочет разнести кабинет и крикнуть ему в лицо, чтобы тот следил за тем, что произносит. Когда фримен повторяет фразу во второй раз, Пол спокоен, только взгляд становится тяжелее. Когда мужчина повторяется вновь, дверь в зал советов с силой захлопывает Дункан.

Атрейдес пытается вести себя схоже с тем, как вела Арейс — отсчитывать дни числами, ставить на главные роли людей, которым доверяешь, но у него не получается. От цифр, что он пытается удержать в своём разуме, рябит перед глазами. План проваливается.

Однажды, когда он навещает Джессику и свою младшую сестру, что в свои несколько месяцев смотрит на него взглядом старца, Пол допускает — на мгновение, но допускает — мысль, что Т/И могла отвернуться от него. Он видит, с каким укором на него смотрит мать, но молчит.

«Ты дороже, чем все, что Т/И могла бы себе вернуть».

Пол сомневается. Грядущее видится настолько чётким, что он не уверен, стоит ли будущая империя одной-единственной женщины.

Стоит ли?

Да? Нет.

Нет? Да.

Он трясёт головой и закусывает губу, сильнее, до крови. Арракис путает его, мешает мысли и отдаляет Т/И.

Пол восстанавливает ее образ в голове, силится вспомнить касания, что она оставляла на нем, но все эфемерно. Он не может понять, как она жила в таком состоянии все четыре года.

Когда Стилгар в очередной раз поднимает разговор о Т/И, Пола бьет дрожью.

— Она не могла предать, я повторял это много раз.

Мужчина кивает, отбивая по столу кончиком карандаша.

— Я говорю о том, что она ушла в те земли, где мы ходим, не оставляя следов.

— Что ты имеешь ввиду?

— Что она могла погибнуть.

Твердость уходит из-под ног, и он шумно сглатывает. Этот вариант ему нравится меньше всего, Полу становится предельно ясно, что пусть она поднимет против него восстание, чем с ней хоть что-то произойдёт. Кончики пальцев наливаются жаром, он переводит взгляд на Стилгара и отвечает:

— Нет. И если ей и будет суждено умереть раньше того, что мне ведомо, то лишь моя рука ее и сокрушит.

Острие карандаша надламывается.

Фримен оглядывает Пола с опаской, стряхивает грифель на пол и чешет кончик носа.

— Ты уверен, что знал Т/И в действительности?

Он кивает, но мужчина в сомнениях, и Пол закидывая ногу на ногу, вопросительно смотрит.

— Ты проверяешь не меня, а хочешь сам убедиться в том, что Арейс безопасна, — наклоняет голову набок. — Спрашивай, если есть вопросы, я отвечу на те, что посчитаю допустимыми.

— Ты даёшь мне дозволение? — фримен смеётся.

— Да, я даю дозволение.

Голос у него твёрд, а взгляд обводит фигуру наиба Табра. У Пола свои планы на счёт Т/И, сомнения в ней среди фрименов туда не входят.

Стилгар немного сжимается под его взглядом, но, приходя в себя, уточняет:

— Тот голос, что ты использовал однажды в пустыне, Т/И тоже им владеет, ведь так?

Пол кивает.

— Ее мать — ведьма, подобна твоей?

Он морщится от того, как Стилгар произносит это слово, но соглашается.

— Потому, — он делает непонятный жест рукой, — ваши силы схожи?

— Нет. Т/И привычней создавать иллюзии. Та буря, что ты видел — блажь.

Пол замечает, как мужчина шумно сглатывает.

— Это мне известно, — тот задумывается. — Если ваши матери принадлежали ордену, то как проверялись силы? Были какие-то испытания?

— Коробка, а внутри — боль. Если ты вытерпишь, примешь эту муку или же сорвёшься, попытаешься вырваться — это и покажет твоё истинное лицо. Ты либо зверь, либо человек.

— И что делает тебя человеком? — фримен придвигается ближе.

— Терпение.

— Переждать бурю и отомстить после?

Пол кивает.

— Тебя я вижу тем, кто полон смирения, — Стилгар щурит глаза. — А кем была Т/И?

— Охотником, — Пол проводит пальцем по запястью и улыбается.

Мужчина хмурит брови и смотрит вопросительно:

— Что это значит?

— Не ждать конца пытки, а уничтожить сам источник того, что тебя мучает.

— Она уничтожила коробку?

— Сестру ордена, Стилгар. Выжгла ее разум. Дала прочувствовать то, что чувствовала сама.

Фримен выдыхает сквозь зубы:

— Откуда в ней столько силы? Или ты, — в нем зарождается страх, — тоже способен сделать подобное?

Атрейдес отрицательно качает головой.

— Не могу, — Пол улыбается. — С Т/И все проще. Удивительно, что ты не понял этого за четыре года. Наследие ее семьи — генные мутации.

Стилгар с силой упирается о спинку стула и проводит раскрытой ладонью по лицу. Пол удивлён.

— Я думал, что ты знал о колониях.

— При чем тут они?