Потерянный (1/2)
Дункан перебивает координаты в джете, внося долготу и широту ситча Табр. Сомнения на счёт того, что он не в полной мере волнуется за жизнь Пола и леди Атрейдес, не летя к ним немедленно, будоражат, но он смотрит на потерявшую сознание Т/И и мякнет. К тому же, это крайне неразумно, это может подвергнуть опасности всех. Ему кажется, что идея нести Т/И на руках через всю пустыню сродни самоубийству, а оставлять джет из-за невозможности поместить туда всех людей — ещё большая глупость. Он кивает самому себе в знак согласия и тянет штурвал, лопасти плавно поднимают корабль вверх.
С высоты птичьего полёта Арракис кажется волшебным. Айдахо вспоминает чувство, что испытал, впервые попав сюда: жар, свободу и умиротворение. После знакомство с фрименами, каналы подземных пещер, оборудование и человеческая гостеприимность. Две недели, проведённые в качестве посла доброй воли, заложили в нем семя привязанности к людям, чтущим свои традиции, обычаи и культуру. К людям, что смогли покорить недостатки своей планеты, превратив их в вещи для поклонения и защиты. Дункану тоже хочется найти своего Бога.
Он переводит взгляд на Т/И. Голова ее покоится на груди, руки лежат вдоль тела, и вся ее поза кричит о беззащитности. Но не той, что была в пещере, не той, что он видел в пустыне, а угрожающей. Дункану это не нравится.
Ему отчего-то вспоминается цвет ее глаз. Возможно это влияние адреналина, отсутсвие сна на протяжении двух суток или просто накрученные мысли, но ему ещё не встречались такие оттенки. Он пытается подобрать подходящую ассоциацию, но не находит ничего лучше, чем слово «золото». Дункан знает, как выглядят карие глаза, такие как у него, глаза цвета леса на Каладане, такие как у Пола, глаза океана в Доме Атрейдесов, как у Джессики. Он приподнимает уголок губ, догадываясь — у наложницы Герцога было много украшений, сделанных из металла, подобного глазам Т/И. Айдахо на минуту жмурится и думает, что у дочери Арейса появляется ещё одна характеристика — она становится бесценной.
Мерное гудение убаюкивает, и он, впервые за все время чувствует жуткую усталость. Хочется поскорее убедиться в том, что все в порядке — настолько, насколько это может быть в нынешней ситуации, а затем, свернувшись в темном углу, заснуть. Рядом Т/И разлепляет глаза и ещё потерянным взглядом осматривается по сторонам:
— Ну, и как часто такое случается?
Голос Дункана чуть выше привычного, из-за чего Арейс слегка дергается, и мечника это смешит.
— Я был бы рад говорить тише, но хочу, чтобы ты могла меня слышать.
Т/И занимает позу поудобнее и поворачивается к Айдахо:
— Нечасто. Это моя первая вылазка за последнии пол года. Идея увидеть Пола и его мать выглядела чересчур привлекательной, чтобы я ее упустила.
Дункан гнёт губы в улыбке и молча смотрит вперёд, мимолётом бросая взгляд на Т/И:
— Значит, тебе нужно будет отоспаться, и все пройдёт?
— Не думаю. Нет. Специи было слишком много, предполагаю, что это, — она делает непонятный жест в воздухе, — только начало.
— И чего мне стоит от тебя ожидать?
Т/И минуту стопорится, а затем, отворачиваясь к окну, почти неслышно отвечает:
— Всего
Дункана ведёт от этой фразы, но он не показывает вида и лишь сильнее сжимает ручник переключения скорости.
Солнце круглым щитом поднимается над Арракисом и погружает пространство в пекло, в лучах переливается меланж, и новый день становится новой жизнью. Айдахо шумно выдыхает, и его волнует не то, как приспособится он, но то, как примут эту землю Атрейдесы.
На горизонте виднеются чёрные скалы Табра, и Дункан увеличивает мощность двигателя, давя на ручник сильнее. Т/И заходится мелким кашлем, он переводит на неё обеспокоенный взгляд и замечает капельки пота, рассыпанные вдоль по лицу и ключицам. Столько воды, что испарится зазря. Ему хочется испить эту влагу и Боже, он снова трясёт головой, выкидывая неуместные мысли из головы, и говорит:
— Ещё немного, и мы будем на месте.
— Вижу.
Голос у Т/И надломленный и горячий. Ее состояние напоминает ему первые признаки лихорадки. Дункану хочется ее вылечить.
Поверхность при посадке неровная. Джет слегка заносит, и Айдахо, вскидывая руку вбок, придерживает Т/И, дабы избежать резких движений. Мотор глохнет, и они погружаются в вибрирующую тишину. Он отстегивает ремень, собираясь отвести руку от ее тела, но чувствует жесткую хватку на ладони. Поворачивается и шумно сглатывает, Т/И смотрит не моргая, сдавливает пальцы сильнее и тянет его к себе, цепляясь за рукав рубашки, комкает ткань. Просит.
Дункан кладёт другую руку поверх ее, и она закрывает глаза, успокаиваясь.
— Нам нужно идти, Т/И, — он доносит до нее фразу шепотом. — Здесь становится слишком жарко. В ситче тебе помогут.
Девушка издаёт мурлыкающий звук и, открывая глаза, отшатывается от его прикосновений:
— Что произошло?
В ее глазах страх и потерянность, Дункан не понимает, что влияет на неё сильнее: он или пряность.
— Ничего, что нельзя было бы исправить после. Нам нужно идти.
Т/И согласно кивает и, снимая с себя ремни, открывает дверь. Дункан спрыгивает быстрее, обходит корабль и подоспевает как раз, чтобы поймать ее в свои объятия. Ноги у неё подкашиваются, а тело начинает знобить.
— За это мне будет стыдно потом.
Он подхватывает ее на руки, плотно прижимает к своему телу, исключая любую возможность вырваться. Т/И разом замолкает и неуверенно кладёт ладонь ему на грудь, проваливаясь в тяжёлый бред.
Вход в ситч плотно сливается с окружающими его камнями, но он, наученными предыдущей вылазкой, жмёт рычаг в темном углу и проходит внутрь.
— Это Дункан Айдахо! — голос разносится далеко вперёд. — Я гостил у вас и был принят наибом Табра — Стилгаром. Мне нужна помощь.
Ему виднеется мельтешение, приближающееся к нему, а затем он видит двух девушек, совсем не похожих на фрименов, с такими же золотистыми глазами, как и у Т/И. Они тянут к нему руки, но он отступает назад.
— Госпожа! — девушка снова надвигается. — Что с Леди Арейс?
Дункан смотрит вокруг, замечает вольный народ, выходящий из тени. Он видит знакомую фигуру в толпе, и фигура его окликает:
— Айдахо?
— Летти! Боже, ты бы знал, как я рад тебя видеть!
Мужчина проталкивается через фрименов и удивлённо смотрит на Т/И в его руках:
— Ийчоия?
— Долгая история. Стилгар не вернулся?
Летти хмурится:
— Ты знаешь о его вылазке?
Дункан молчит, не уверенный, что может говорить правду, и игнорирует вопрос:
— Куда я могу донести ее? Ей нужен уход и покой — она долгое время была под действием пряности.
Разговоры оживляют пространство, и уже знакомые ему девушки тянут его за собой. Он движется следом. Тёмный коридор сменяется большой, заполненной светом комнатой, и он, ведомый двумя фигурами, идёт следом.
Через некоторое время они оказываются в каменном гроте, разделённом на несколько, как он понимает, покоев. Его отводят к расписанной двери и запускают внутрь:
— Уложи госпожу на кровать и можешь нас покинуть. Мы справимся дальше.
Дункану не нравится этот тон, ему не нравится, что Т/И нужно будет оставлять с людьми, которых он не знает. Он упрямо качает головой и отвечает:
— Я буду здесь до тех пор, пока она не придёт в себя или же…
Его обрывают:
— Не придёт. Госпожу нужно переодеть и омыть — тебе не следует этого видеть.
— А, — он не знает что добавить ещё. — Тогда, если что, я буду рядом.
Выходя из покоев, он слышит тихое:
— Как и должен был.
В коридоре он встречает Летти, взволновано ходящего туда-сюда. Он видит Дункана и широкими шагами направляется к нему:
— Она в порядке?
— Да, — мечник медлит, — думаю, что да. Девушки бы сказали, если что-то было не так.
Фримен глядит на него синими глазами и выдыхает фразу:
— Постарайся не быть с Т/И так близко. Не прикасаться к ней, не говорить с ней, ещё лучше — даже не смотреть на неё. Людям это может не понравиться.
Айдахо удивлённо приподнимает брови:
— Что это значит?
— Ровно то, что я сказал. Она — часть пророчества, и тебя, — он тычет в него пальцем, — там нет.
— Пророчество? Про Мессию?
Мужчина кивает:
— Оно самое. И Т/И предначертана ему судьбой.
— Полу? — Дункан заходится громким смехом. — Он же ещё ребёнок, о чем вообще речь?
— У судьбы нет возраста.
— Глупости, — мечник трясёт друга за плечо. — Я не помню, чтобы их семьи хоть раз пересекались ради такого разговора. А уж если герцог не решился на подобное, то ни одна из ваших сказок этому не поспособствует.
Летти глядит на него, не моргая, и чеканит:
— Не пытайся забрать ее у Муад’Диба.
— Я и не собирался.
Его перебивают:
— Не пытайся забрать ее у Муад’Диба. Потому что тебе захочется это сделать. Потому что этого захочет она.
Дункан на мгновение застывает, затем мягко хлопает друга по щеке:
— Хватит об этом. Я взрослый мужчина, мне хватит и выдержки, и силы, и своих мозгов, чтобы не делать глупые вещи.
— Ну да… — сомнительно тянет Летти.
Айдахо смеётся еще раз и чувствует, как напряжение последних событий растворяется и покидает его.
— Так что на счёт Стилгара? Когда он вернётся? Я знаю, что Пол с леди Джессикой будут его сопровождать.
— Это рассказала Ийчойя?
— Допустим.
— Стилгар выходил на связь пару часов назад. Он прибудет в ситч ближе к вечеру, Муад’Диб и преподобная мать останутся на ночь в другом месте. Наибу нужно убедиться, что в Табре безопасно.
Дункан ведёт плечами и расслабляется окончательно:
— Значит, они и правда в порядке.
— В самом что ни на есть, — Летти ухмыляется и принюхивается. — Пойдём, я покажу тебе твою комнату. Кому-то не повредит освежиться.
Айдахо разрывается громким смехом и чувствует себя там, где нужно.
После душа он ощущает себя совсем другим человеком. Это не Каладан, где можно тратить столько воды, сколько захочется телу, но подземные воды холодны и быстро отрезвляют сознание, даря ощущение чистоты и ясности. Дункан оборачивает полотенце вокруг бёдер, когда раздается слабое постукивание. Он захватывает клинок из ножен и спрашивает:
— Кто там?
— Я пришла к вам от лица Т/И. Она хотела вас видеть.
Айдахо откидывает оружие в сторону и распахивает дверь. На пороге стоит пожилая женщина в чёрном одеянии, он всматривается ей в глаза и замечает лёгкое золотое свечение. Она делает шаг в комнату, даже не пытаясь объясниться и, оглядываясь, ещё раз шепчет:
— Я соврала вам, иначе вы бы не открыли мне.
— Что? В чем? — Дункан встаёт спиной к выходу. — Что с леди Арейс?
Женщина сглатывает и продолжает говорить себе под нос:
— Ей плохо, она пришла в себя и бредит, и мы никак не можем уменьшить озноб. Она постоянно повторяет ваше имя, ищет вас глазами. Я отчаялась что-либо сделать и сейчас прошу вас помочь ей.
Дункан сводит брови:
— А что говорят лекари Табра?
Женщина поднимает голову и глядит на него напуганно:
— Нет! Им нельзя видеть ее такой! Никому из фрименов нельзя знать, что Т/И может находиться в таком состоянии, что она может желать, — женщина прикрывает рот рукой, словно сказала нечто ужасное.
— Желать?
Женщина прикусывает губу и, игнорируя вопрос, отвечает:
— Побудьте с ней, пока она не уснёт. Я прошу вас.
Дункан смотрит на сгорбленную фигуру. И как он может отказать?
— Мне нужно одеться, и я приду к ее покоям. Как я могу к вам обращаться?
Женщина складывает руки в молитвенном жесте и, улыбаясь ему тёплой улыбкой, отвечает:
— Я матерь Ауда. Я буду ждать вас. Спасибо.
Айдахо отходит от двери, и гостья медленно исчезает в коридоре.
Одежда, одолженная фрименами, садится идеально. Он решает не заморачиваться с волосами, оставляя их распущенными. Обувь тоже остаётся в комнате.
Уже подходя к покоям Т/И, Дункан замечает ту же фигуру и окликает ее:
— Матерь Ауда?
Женщина разворачивается и подзывает его к себе:
— Я оставлю вас одних, постарайтесь помочь Т/И уснуть. Мы дали ей немного лекарства, но они подействуют, только когда она полностью расслабится, — она сглатывает. — Я вам благодарна. Мне больше было бы некого просить.
Дункан поднимает ладонь, прерывая ее:
— Сдаётся мне, что ваша Леди спасла мне жизнь, я обязан отплатить тем же.
Он давит на ручку и заходит внутрь, плавно ставя засов на место и ограждая их от внешнего мира. Комната погружена в полумрак, и ему запоздало думается, что стоило захватить клинок. Глаза постепенно привыкают к освещению, и он видит очертания Т/И на кровати. Он старается не повышать голос и тихонько зовет:
— Леди Арейс?
— Тебя решились позвать? -она оборачивается к нему и облизывает губы. — Я не ждала.
Айдахо становится жарко, он пытается досчитать до трёх, чтобы перевести дух, но сталкивается взглядом с Т/И и замолкает.
Она смотрит на него с легкой поволокой в глазах: тягуче, голодно и безотрывно. Дыхание сбивается у обоих, и она, закусив губу, выдыхает:
— Но раз так. Иди ко мне.
Дункана окутывает морок, и ему кажется, что Т/И — это неиссякаемый источник, что только она может утолить его жажду. Он проверяет дверь ещё раз и медленно движется в ее сторону.
Т/И внимательно следит за ним, словно хищник за жертвой, а затем слегка запрокидывает голову, когда мечник подходит к кровати вплотную. Ему сложно объяснить свои дальнейшие действия разумно, но, подцепляя ее за подбородок и наклоняясь для поцелуя, он обещает, что подумает над этим после. Леди Арейс хватает его за плечи и резко тянет на себя, ему еле удаётся удержаться на ногах. Рубашка уже трещит по швам, и Т/И недовольно морщится, все ещё ждущая близости.
Дункан стягивает остатки одежды через голову и, будучи в одних брюках, ставит колено на кровать, отталкивается и плавно накрывает ее собой.
Как волна.
Т/И окончательно перестаёт себя контролировать. Он смотрит ей в глаза и видит своё отражение в расширенных зрачках. Золото топит его. Айдахо медленно ведёт рукой вдоль бедра, обводит ладонью талию и перехватывая ее запястья, заводит руки над головой. Ему вспоминается поцелуй в пустыне: горячий и упрямый, как сама Арейс. Он почти рычит:
— Больше.
Дункан чувствует ее желание двигаться, желание прижаться к нему, но он впервые за долгое время не хочет ни на йоту сбавлять контроль над ситуацией. Ему хочется заставить ее умолять.
Нечто темное заполняет его, и ему это нравится.
Т/И прикрывает глаза, шумно сглатывает и отводит голову назад, открывая доступ к шее. Он сжимает ее запястья сильнее и, наклонившись чуть ниже, влажно проводит языком вдоль и мягко целует в плечо.
Ее выгибает под ним, и он к своему ужасу понимает, что такой страсти у него не было ни с кем.
Дункан снова возвращается к шее, прикусывает нежную кожу, что обещает к утру налиться красными пятнами, поднимается выше и утягивает ее в долгий поцелуй. Т/И недовольно мычит, пытаясь вырваться из захвата. Он ведёт коленом вдоль одеяла и мягко надавливая, разводит ее ноги в стороны — она трепещет.
Айдахо кажется, что он горит, ему хочется провести вечность в этой комнате, прерываясь лишь на сон и еду, но не отходя от неё ни на шаг.
А затем он сгорает окончательно.
Т/И оплетает его талию ногами и тянет вниз, целует его, прикусывая нижнюю губу, и протяжно стонет.
Мечник отпускает ее запястья, и она с безумством вцепляется в его волосы. Он просовывает ладони под поясницу и, слегка надавливая, заставляет ее прогнуться. Ткань платья натягивается и облегает грудь.
Дункан сходит с ума.