Часть 67. О розыске и монстрах (2/2)

— Джулиан, что у тебя?

Бёрк, оттерев лицо от сажи, медленно открыл глаза, обводя помещение осоловелым взглядом.

— С тертым рогом переборщил.

— Мер, поможешь ему? — спросила Лили. — Нам к завтрашнему дню нужно десять таких бомб.

— Мы принесли дневник, — нерешительно вставила Мередит, замявшись у порога. Она не планировала задерживаться здесь надолго, но, глядя на хаос, в котором медленно утопали трое зельеваров, девушка лишь обреченно вздохнула. — Сейчас присоединюсь к вам, только одежду сменю.

Лаборатория гудела, булькала и шипела. В затылок Мер прилетела деревянная ложка, которая тут же отправилась дальше к тому, кто приманил её. Бен извиняюще пожал плечами.

Вокруг Джулиана позвякивали на своих местах колбы, внутри пузырился бесцветный раствор.

— Добавь это в первые три пробирки, — не поднимая головы, парень указал ей на маленькие, сверкающие оранжевым светом, шарики в склянке. — И надень на глаза что-нибудь… на всякий случай.

Мередит послушно исполнила указания и закрыла руками глаза, когда пробирки затряслись и налились светом. Сквозь щелку между пальцами она увидела, как Джулиан прижался к столу, закрыв голову руками.

Девушка вернулась к наблюдению за пробирками как раз в тот момент, когда парень крикнул:

— Ложись!

Мередит присела под стол, и сверху тут же посыпались павлиньи перья, сушеные златоглазки, карандаши и сверкающая фейская пыль. Стол содрогнулся, Джулиан едва не завалился назад вместе со стулом.

— Ты дурак? — напустилась на него Мередит, всё её тело затряслось от испуга. — Почему сразу не сказал, что оно может взорваться?!

— Так я не думал, что взорвется, — закашлялся парень. Тонкая струйка дыма потянулась к потолку. — Открой окно.

— Ещё чего! — крикнул им Бен со своего места. Он впервые за долгое время оторвался от котла, погрозив им мерной ложкой. — Этому зелью необходима постоянная комнатная температура. Один градус больше или меньше, и всё, оно испорчено. Вот закончу его через час, тогда и открывайте хоть все окна в доме!

— Принято, босс! — хрипло отозвался Джулиан и повернулся к Мередит, грустно вздохнув. — Теперь понятно, на кого ты равняешься, когда бываешь жуткой занозой в заднице.

— Я все слышу!

Девушка пнула Бёрка в голень. Каков нахал! Она мельком посмотрела на Бена — сосредоточенный, как и всегда, когда дело касается работы. На душе мгновенно потеплело.

— А ты ещё и агрессивная, — протянул Джулиан, потирая ушибленную ногу. — Давай, Мер, продолжаем. На этот раз попробуй разделить сконцентрированную пыльцу пополам, и добавляй по одному полушарию в каждую пробирку. Я думаю, на эту же порцию хватит четверти унции тертого рога.

Он отвлекся на смесь порошков на подносе, принявшись разделять его по крупицам, и Мередит засомневалась, стоит ли говорить ему, что для неё всё то, что он перечислил — другой язык, и она даже не знала, как делить пополам фейскую пыльцу, скомканную в шарики. От мысли, что она устроит ещё один взрыв, ей хотелось смеяться. Она и зельеварение — две противоположности!

Решив всё же, что её незнание не должно стать причиной их поражения, девушка принялась скрупулезно перебирать шары из склянки, щипцами бросая их в пробирки. Любое незапланированное шипение вызывало у неё оправданный рефлекс спрятаться под столом, но, в конце концов, смесь в пробирках густела, наливалась насыщенным синим цветом и принимала форму округлой капсулы, упругой и гладкой на ощупь.

На изготовление волшебных бомб ушло гораздо больше времени, чем они планировали. После них возникли проблемы с кроветворными зельями, которые приготовила Гермиона, склянка с напитком Живой смерти разбилась, и зелье страшной темной дырой разошлось по старому, истоптанному ковру — пришлось разбираться с последствиями.

Работать впятером было легче, но даже таким составом они добрались до работы с дневником и мазью только к вечеру, когда на улице окончательно стемнело, загорелись уличные огни и заголосил октябрьский дождь, стучась в окна. Форточку наконец было разрешено открыть, и через неё в комнату медленно проникали убаюкивающие звуки улицы.

Последние пару часов Мер провела, словно сидя на пороховой бочке. Любое неверное движение могло стоить ей нервов, кисти или зрения, а Ордену — стратегического преимущества в сражениях. Обеспокоенное сердце разболелось сильнее обычного.

Остальные сгрудились над котлом с мазью, и вид у них был самый, что ни на есть безумный. Торчали во все стороны волосы, растрепавшиеся в работе, на одежде темнели пятна неизвестного происхождения, их потряхивало от нетерпения.

В волосах у Бена всё еще таились неизвестные Мер розовые кляксы. Она ещё не видела его в розовом цвете и хихикнула в ладонь, когда представила его с розовой шевелюрой. Жаль, с собой у неё не было колдокамеры.

— Я знаю, над чем ты там хохочешь, — шепнул ей Бен, отклонившись назад. — И поверь, твои волосы переживают такой же кошмар.

Мер в панике принялась обшаривать руками затылок, но нащупала лишь колтуны, образовавшиеся за день. Бен лишь усмехнулся.

— Не волнуйся, тебе идет быть растрепанной. Так ты похожа на ворону.

— Ты явно не умеешь делать девушкам комплименты, — фыркнула Мер, чувствуя, как алеют её щеки.

— Тогда, как очень изящная ворона.

— Ещё лучше!

— Так, вороны, не щелкаем клювом! — Лили вернула себе их внимание. — Не забываем, что теперь нам известно, чего всё это время не хватало для полноценной работы мази. Бен, помнишь, я говорила тебе, что добавляла слезы феникса. А что, если к слезам феникса добавить сыворотку из лунного камня?

В разговоре замелькали непонятные Мер термины, работы каких-то известных зельеваров, их прошлые эксперименты, и девушка окончательно отключилась, позволив себе ненадолго, но выпасть из реальности.

Всего пару дней назад Молли Уизли поймала её в Штабе, задержала в коридоре, пока та не вернулась домой, в отцовское поместье.

— Дорогая, как ты? — участливо спросила она, осматривая на наличие повреждений.

Мер резко дернулась, вынырнув из её объятий. Мама Рона не нравилась ей, раздражала до зубного скрежета, и она не могла понять, почему. Забота, которую та источала, казалась ей показушной и кое-где даже навязчивой.

— Я в порядке, спасибо.

— Рон рассказал мне, что случилось с тобой после нападения оборотней. Должно быть, это было ужасно.

— Что именно? — холодно поинтересовалась Мередит, уловив, к чему клонит женщина.

— То, что ты сделала. Круциатус, — осторожно промолвила миссис Уизли, поправляя складки её мантии. — Наверняка ты чувствовала себя виноватой, всё-таки… Непростительное заклятие.

Девушка решила, что сейчас упадет. В глазах вновь потемнело, на этот раз ещё и от злости. Каждый третий в Штабе считал своим долгом выразить ей своё мнение по поводу её поступка. Может, ей стоило бросать Силенцио в каждого, кто решал заговорить с ней?

— Грегори Гойл заслужил то, что с ним случилось. Я ни о чем не жалею.

— Как же так?! — вспыхнула женщина. — Непростительное заклятие! Никто не заслуживает такого!

— Даже потенциальный убийца одного из ваших детей?

— Что ты, что ты, не смей такого говорить! — замахала руками миссис Уизли, её морщинистое лицо съежилось, как сухой картофель. — Не говори таких страшных вещей. Темная магия — не то, с чем мы должны работать. А особенно дети вроде тебя.

— Я сделала то, что считала нужным, — Мередит едва справлялась с ровной, несбивчивой речью. Дышать становилось всё труднее. — И не надо меня опекать, говорить, как мне стоило поступить и кудахтать над каждым моим шагом. У меня, если что, есть своя мама.

Миссис Уизли отстранилась, обиженно поджав губы. Ещё какое-то время она всматривалась в её лицо, кажется, выискивала, обладает ли дитя обожаемой ею Алексии хотя бы зачатками разума. У Мер перед глазами плясали пятна.

— Ой, девочка, что же ты наделала…

Бормоча, женщина убралась прочь, а девушке пришлось задержаться на кухне, чтобы прийти в норму. Сердце бешено билось о ребра, каждая попытка вдохнуть причиняла острую боль.

Мередит знала, что не все были довольны её поведением в Штабе. По дому даже шептались, что она слишком много себе позволяет, будучи любимицей в своей семье, кто-то говорил, что она –чудовище, а при встрече считал необходимым выразить свою неискреннюю поддержку.

По меньшей мере половина Ордена осуждала её, пусть и не всегда открыто. Чего греха таить, в глубине души Мер сама на себя злилась, не было и дня, когда она не винила бы себя в смерти Гойла и Оливии. Она спрашивала себя, что могла изменить, чтобы предотвратить ужасные события, но не находила ответа.

Только Бен никак не затрагивал тему Охоты, на общих собраниях он предпочитал отмалчиваться, только сверкал на неё темными глазищами, словно в душу смотрел. Девушка всячески избегала оставаться с ним наедине, хотя парень не раз заводил разговор о том, что им нужно всё обсудить.

Ей было страшно услышать то, что он мог ей сказать. Отвергнет? Было слишком больно даже думать об этом. Не простит, наверняка не простит. Гойл был его однокурсником, делил с ним парту в классе и гостиную в подземельях. Мередит сомневалась, что у Бена хватит сил на такой огромный шаг.

Обсуждение и работа над мазью затянулись до поздней ночи. Промозглый ветер с улицы с удовольствием обхаживал голые девичьи щиколотки и просматривал записи в блокнотах, пролистывая их. Джулиан скучающе растянулся на стуле и развлекался, меняя цвет обивки дивана с зеленого на белый, красный, пурпурный и обратно.

Гермиона держалась из последних сил, стараясь не отставать от Бена и Лили, бодро размешивающих лекарства. Они всё обменивались терминами, жарко спорили над каким-то рецептом — название у него было таким сложным, что Мер даже не пыталась запомнить — и, кажется, поставили какой-то эксперимент над одной из бомб Джулиана. Взрыв прогремел на всю комнату, разбудив задремавшую на диване девушку.

Первым сдался Бёрк. Натянув капюшон мантии на лоб, он попрощался и, плетясь, покинул лабораторию. Следом за ним, зевая, ушла Гермиона.

— Мередит, ты уверена?

— Конечно, Лили. Ты спрашиваешь в третий раз. Мне не сложно помочь вам с уборкой, — увещевала её Мер, подталкивая к выходу. — Джеймс наверняка забыл, как ты выглядишь. Когда вы виделись в последний раз? Вот и я о том же. Думаешь, раз я маникюр себе наконец сделала, то не смогу теперь колбы по местам расставить?

— Мне неудобно, что вы остаетесь здесь, — замялась Лили. Вот скромница! Уже завязала шарф и собрала сумку, но всё еще строит комедию.

— Ничего, мы справимся. Да, Бен?

Мередит и Лили повернулись к парню, тот активно закивал головой.

— Я прослежу, чтобы эта мастерица ничего не спалила. Отправляйтесь домой, вы заслужили отдых.

— Обещаешь, Бен? — строго спросила Лили, сверкнув зеленью глаз.

— Конечно, миссис Поттер.

— Хорошо, тебе я верю.

— Лили! — возмутилась Мер. — Кто из нас твой любимый племянник?

— Без обид, дорогая, но с ним я работала дольше, чем с тобой, — с этими словами тетя чмокнула её в щеку и упорхнула из лаборатории.

Мередит ещё долго смотрела ей вслед, а после сверлила взглядом опустевшую входную дверь, будто ждала, что сейчас в неё войдет причина, по которой следует отложить предстоящий разговор.

Увы, спешить было некуда. Дневник переведен, родители впервые за долгие месяцы выбрались в ресторан, а звезды скрылись за плотным покрывалом ночной осени, разглядеть их не смог бы даже самый продвинутый телескоп.

На кухне пыхтел старый холодильник, газовая труба, проведенная совсем недавно, в тон ему гудела и дрожала от напряжения, а за окном прямо под ней несмело шуршали намокшие деревья. Дождь настойчиво смывал с них светлую сентябрьскую краску, сбивал листья с насиженных мест.

Дом окутала ночная тишь. Даже свет, льющийся из распахнутых дверей лаборатории, притих.

Бен погасил три лампы, и комната погрузилась в полумрак. Тихой поступью, почти не слышно, он двинулся вдоль столов, и пробирки, мерные ложки, стаканы, ручки и карандаши вслед за ним так же осторожно возвращались на свои места.

Недовольно зазвенела в шкафах потревоженная посуда, ворочаясь, но и та постепенно забылась сном, как в замке Чудовища. Бен остановился, сосредоточенно прислушиваясь к каким-то своим мыслям. Он словно и не замечал Мередит в дверях, не замечал, как она улыбается, наблюдая за ним.

Девушка уже видела этот взгляд раньше. Линзы телескопа отражали такой же задумчивый взгляд, когда она никак не могла найти ошибку в чертеже.

— Блокнот в верхнем ящике третьего стола, — негромко подсказала Мер.

— Откуда ты…? — парень ринулся проверять шкафчики. Потрепанная записная книжка вылезла из ящика с ворохом бумаг на хвосте. — Спасибо.

Бен усмехнулся, потерев затылок. Как она могла понимать, чего он хочет? Мередит и сама не знала. Возможно, она предсказательница, как и Дарси. Или же ей просто была знакома каждая его черточка, каждый жест, выдающий смятение.

Он не знал, что сказать. Как и она.

Взмахом кисти девушка разложила травы по коробкам, запечатала их и уложила на полки, надежно скрепив заклинанием. Им больше не нужны случаи, когда по чужой неосторожности ингредиенты рассыпались и путались между собой.

Кем она стала для него? Монстром? У них не было возможности обсудить произошедшее. Может, сейчас ему и вовсе было противно находиться рядом с ней.

— Знаешь, я приятно удивлен, — вдруг выдал Бен и захлопнул блокнот, напоследок мазнув по нему карандашом. — Ни одной глупой отговорки, чтобы избежать встречи со мной наедине.

— Хорошо, что я всё ещё могу тебя удивить.

— Неужели тебе так нравится убираться, что ты решила остаться дольше положенного? — Бен прищурился.

— Должна же я хоть какую-то пользу в этом доме приносить.

— Убирался всё равно я, — фыркнул парень. — Ты на пороге стояла, будто вампир, которого внутрь не пригласили.

— Погоди, вот выпью всю твою кровь! — пригрозила Мередит, протянув руку к его шее.

— А Гойл? — имя бывшего однокурсника подействовало на неё, как ушат ледяной воды. Она подавилась улыбкой. — У него-то крови наверняка было немало.

— Что, прости?!

Мередит оторопела, замерла, как олень перед фарами. Он это не серьезно, он не мог… Нет, на лице нет и намека на неудачную шутку. У неё подогнулись колени.

— Говорю, много крови у Гойла было в ту ночь? — повторил он. — Спрашиваю, чтобы картинку полностью в голове собрать. Целиком всю историю мне так и не рассказали, хочу узнать, как погиб мой бывший однокурсник из первых уст.

Девушка долго не размышляла. Заклинание хлестнуло Бена по щеке, его подбросило на месте мимолетным порывом ветра.

— В чем твоя проблема?! — зарычала Мередит, сжав пальцы. Необъятный гнев, которого она так боялась в себе, оттого и заперла внутри, требовал, чтобы она превратилась в огромного зверя и сию секунду разорвала наглецу грудь.

Медведь внутри неё яростно взревел, встав на задние лапы.

— Моя проблема? — усмехнулся Бен, утерев кровь с губы. — Это ты решила игнорировать каждую мою попытку поговорить с тобой, это ты решила умолчать о том, что использовала Круциатус на пленнике.

— А что, я должна была прискакать к тебе и радостно подать эту новость на блюдечке?!

— Но я заслуживал знать, разве нет?!

— Думаешь, мне было легко пересказывать это раз за разом, сначала для протокола, а потом для всех любопытствующих? Рассказывать, словно в шутку, как я поспособствовала чужой боли и смерти?!

— У тебя есть я! — закричал Бен. — Я бы помог тебе с этим справиться.

— Но тебя не было!

— Потому что ты не пришла!

— И теперь ты считаешь меня монстром! Представь, каково это, когда любимый человек тебя боится и презирает!

— Я тебя не… — Бен вдруг изменился в лице. — Любимый?

— Конечно! Я люблю тебя, придурок, и мне важно, что ты думаешь!

Дыхание вновь сбилось. Девушка отвернулась от Бена, обняв себя за плечи. Вновь укол в сердце. Один за другим. Мер принялась часто моргать, чтобы прогнать тьму, набежавшую на глаза, но стало лишь хуже.

Мир перед глазами закружился, а затем и вовсе пропал. Девушка ухватилась рукой за столешницу. Она падала, даже не зная, куда.

— Мер? — раздался притихший голос. Мередит раскрыла рот в беззвучной панике. Боль не давала вдохнуть. Она не могла понять, откуда до неё доносился голос Бена. — Мер, иди сюда.

Чья-то рука вытолкнула её на поверхность, ладони уткнулись в чужую грудь. Девушка сделала осторожный вдох, в нос ударил пряный аромат. Бен. Его руки скользнули за спину, пальцы соединились замком на пояснице Мередит выдохнула, этот жест вернул её из невесомости.

— Грегори был монстром, Мер, не ты. Я никогда бы не подумал об обратном. Не знаю, с чего ты решила взять всю вину на себя. Возможно, тебе просто нравится быть в центре внимания.

Мер предприняла слабую попытку ударить парня, против её воли губы скривились в улыбке. Он прыснул, крепче стиснув её в объятиях. Затем слегка отстранился.

— Посмотри на меня.

Мер с опаской открыла глаза. Она боялась, что вновь ничего не увидит, но перед ней стоял Бен, и так близко, что можно было разглядеть, как в темных глазах ядовитыми крапинками плавало сожаление.

— Гойл, которого я знал, умер гораздо раньше Охоты. Он предпочел уйти сам, и не твой Круциатус был тому виной. Слышишь?

— Но ведь это Непростительное, — пролепетала девушка, злясь на себя за фонтан никому не нужных эмоций. Все эти крики и признания приносили физическую боль. — Все говорят, я поступила неправильно.

— Все говорят, — проворчал Бен. — Люди всегда болтают, и не всегда это бывают умные вещи. Кем они будут считать меня, если я скажу, что не вижу в применении Круциатуса ничего плохого? Мы на войне, здесь понятия морали давно стерлись. И те, кто считает иначе, просто боятся себе в этом признаться.

Мередит сморгнула влагу с ресниц. Облегчение затопило её теплой волной. Её семья, друзья и Бен поддерживают её, а что говорят другие уже не так важно, пусть Молли Уизли хоть трижды её возненавидит. Стало так легко, до смеха, вибрирующего в груди.

— И давай ты больше не будешь придумывать за меня мою реакцию. Мы уже убедились, что в этом плане с фантазией у тебя проблемы.

— Я не пойму, ты хочешь меня унизить или поддержать? — возмутилась девушка.

— Хочу, чтобы в следующий раз мы обсудили всё, прежде чем разбрасываться суждениями.

— Договорились, — счастливо улыбнулась Мередит, потянулась вверх и быстро поцеловала его. Очевидно, Бен хотел ещё что-то сказать, но она не дала ему, прижавшись ближе, обняв в ответ. Руками зарылась в волосы, несильно сжала их на затылке, ощутив, как дрожь пробежала по его телу.

Бен нехотя отстранился, потянул её к дивану. Ей хотелось многое узнать, бесконечное число вопросов крутилось в голове — они потеряли так много времени, им необходимо наверстать упущенное.

— Расскажи, как прошел твой август, — спросила она, но Бен, кажется, не был настроен на разговоры. Едва они уселись, он припал к ней с очередным поцелуем.

Огоньки в комнате вспыхнули, пошли пульсацией яркие вспышки, в такт очевидной радости двоих. Мередит напоследок прикусила его губу, слегка оттолкнув.

— Пожалуйста, мне ведь интересно.

— И откуда в тебе каждый раз так не вовремя просыпается болтушка? — недовольно застонал Бен и откинулся на спинку дивана.

— Оттуда, — парировала Мер, устраиваясь на его груди.

— Это был не самый лучший месяц в моей жизни, и я не хочу о нем говорить.

— Хорошо, — кивнула девушка, подняла голову и поцеловала в подбородок. Парень расплылся в блаженной улыбке. — Тогда просто расскажи о чем-нибудь.

Её пальцы принялись вырисовывать узоры на его груди, скользя вверх-вниз, заворачивая спирали. Бен зажмурился от удовольствия, растянулся на диване, как кот, объевшийся сметаны.

— Приходи завтра к нам с Эв на обед. Ты ведь ещё не видела нашу новую квартиру.

Не успела Мер ответить, как в комнату влетела серебристая борзая, быстро перебирая длинными ногами. Девушка вскочила. Уют, окутавший их, мгновенно рассеялся, встревоженный неизвестным патронусом.

— Мер, это срочно. Нейтан, он… Он просит о помощи… Черт, он идет сюда! Мер, пожалуйста… Нет!

Огромный пес растворился в воздухе, и отчаянный крик Геллы сорвался в пустоту.