Часть 61. Предательство (1/2)

Тихая, искренняя в своих намерениях ночь твердо стояла на своем: ему нужно попасть в подвал. Некогда шумный, кишащий гостями дом умолк, и тени вокруг него проникли внутрь, укрыли собой комнаты, залы, коридоры.

Тонкая полоска света обрамляла массивную подвальную дверь, и Теодор сам не знал, зачем шел на этот свет. Непреодолимая сила тянула его в глубину коридора, и он даже не пытался сопротивляться, лишь осторожно ступал по мраморному полу, выставив руки вперед.

Ни окон, ни ламп: со всех сторон наступала тьма. Прежде Тео редко приходилось бывать в этой части дома. Ну, в самом деле, что он в своем подвале не видел? Нужды посещать подвальные помещения ни у Гилберта, ни у Теодора не было, и даже за дорогим и сладким вином для гостей отец обычно посылал эльфов.

Однако сегодня не возникло даже мысли о том, чтобы оставить подвал без внимания. Теодор должен был туда пробраться. К горлу подкатила тошнота, как только он неожиданно для самого себя аппарировал прямо в подвал. Дверь за спиной закрылась, заставив Тео подскочить от изумления. Ему даже пришлось зажмуриться, чтобы как следует рассмотреть, что же так осветило прежде темное помещение.

Мир подернулся дымкой. Парень тщательно протер глаза, но тела, распластавшиеся перед ним на полу, так и не исчезли. Живые мертвецы прислонились к стенам, разлеглись на полу и прижались друг к другу, будто в страхе. Тела их испускали мягкое, теплое свечение, они казались счастливыми. Улыбки все ещё теплели на их лицах, хриплый, неясный шепот звал его присоединиться к ним.

Теодор силился разглядеть чужие лица, но чем сильнее он напрягал зрение, тем тяжелее становилось у него на душе. С потолка сорвалась капля и упала вниз, в бурую жижу, где покоились тела. Парень разглядел свое отражение в крови, и то нахально подмигнуло ему. От страха и неясной паники, он забыл, как дышать.

Кап, кап, кап. Красная жидкость закапала с потолка, полилась рекой вниз по стенам, и светлые тела людей медленно исчезали в глубинах собственной крови. Тео шагнул назад, неверующе уставившись на мужчину, который раскрыл глаза, улыбнулся ему, и рот его затопило темное месиво. Удушающий запах смерти расплылся по воздуху, как туман, въелся в кожу, забился в нос и осел на легких. Даже царапая шею ногтями, Тео не мог избавиться от него.

Кровь, боль и смерть заливали подвал, и Теодор оказался по колено в этой пучине. Он развернулся к выходу, но там его не оказалось. Дверь загораживала высокая фигура в черном плаще. Свет померк окончательно.

Фигура захрипела и протянула руки к шее Теодора. Чужие ладони сомкнулись на горле, и прежде, чем навсегда закрыть глаза, парень поймал горящий огнем взгляд своего убийцы.

— Черт!

Хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, Теодор подскочил на кровати, скинув с себя все одеяла.

В комнате всё еще царил предрассветный сумрак. Громоздкий шкаф — маленький Тео любил прятаться в нем от домовых эльфов — с беспокойством старого воспитателя взирал на него из угла его комнаты. Плотные шторы на корню пресекали любые попытки солнечных лучей ворваться в тихую комнату, и сейчас Тео жалел о своей привычке закрывать окна на ночь.

Он потер лицо, и глубоко вдохнул — сердце все еще бешено билось о ребра, жар пульсировал по телу, разливался по венам. Дрожащей рукой Тео зажег ночник и снова улегся на кровать, зажмурившись от досады. Неловко дотронулся до шеи, боясь найти там следы чужих прикосновений. От воспоминаний его передернуло.

Не в первый раз Тео встретился с мертвецами. Лондон, Сассекс, Манчестер, деревня в Шотландии и Искольд в Исландии — каждая его миссия представляла ту грань смерти, которую Теодор еще никогда не видел. Каждая вылазка заново показывала, насколько коротка людская жизнь, и как легко можно ее прервать.

Его палочка творила такие вещи, которые он и сам не мог представить, будучи бывшим школьником. Гости из разных стран делились опытом, историями о своих исследованиях, старейшие последователи Темного Лорда рассказывали о Первой Магической войне, учили его новым заклинаниям, и Теодор не мог перестать благодарить Судьбу за то, что она свела его со всеми этими людьми.

Тот опыт и те знания, которые он получал от них, тот вклад, который они вместе совершали в счастливое будущее всего магического общества, поражали. Путешествуя по Альбиону, он понимал, что никогда бы не добился такой жизни для себя на стороне Дамблдора и всех святош, считающих жизнь магглов священной. Ему было жаль, что Гелла еще не поняла этого.

Единственным минусом во всем этом был лишь его страх. Страх перед Волдемортом, иррациональное желание прекратить пытки попавших под руку магглов, тревога, которую он испытывал рядом с Долоховым — отъявленным садистом.

Он думал, что все это утихнет со временем, но сердце, впечатленное кошмаром, решило иначе. Ведомый уже вполне осознанным порывом, Теодор сорвался с места и, прислушавшись к звукам в коридоре, вышел из комнаты. Он потряс руками, чтобы избавиться от захватившего его тремора, и спустился вниз.

Впереди показалась заветная дверь, когда Тео вдруг осознал, что крался, как самый настоящий вор. Он находился в своем доме, шел в свой подвал, и все равно чего-то опасался. Парень зарычал от злости на самого себя и выпрямился, окинув коридор пренебрежительным взглядом. Так, будто стены дома могли заметить, что ему все равно на неясный шепот под потолком, на горящие жаждой смерти глаза егерей, гостивших в доме, на их кровожадные улыбки и руки, усеянные шрамами.

— Я не боюсь! — прошептал он пустоте, сжав в ладони палочку.

Дом ещё спал. Наверняка ему тоже снились кошмары вроде плесени на стенах или боггартов, притаившихся в углах. В детстве Теодор любил думать, что дом — живой, и он всё слышит и видит. Мальчик разговаривал с ним, иногда рассказывал тому о своих желаниях, а потом находил в комнате желанную модель гоночной метлы или выпуск любимых комиксов.

Магия дружбы с домом развеялась, когда маленький Тео попросил у стен, чтобы мама вернулась домой, но Лисандра Нотт не вернулась ни на второй, ни на четвертый день, ни через год после. Чуда нет, решил тогда Теодор. Толщина могильной плиты не позволяла ей вернуться, а холодный туман кладбища путал тропинки, уводил её в сторону от выхода.

Да, чудес не бывает. Но он все равно прикоснулся к стене, как раньше, и мысленно попросил, чтобы в подвале не оказалось всех тех людей, к чьей смерти он когда-либо приложил руку. Дом ответил ему тихим скрипом половиц на верхних этажах. Может, всё же услышал?

Вход в подвал обрадовал его своей обыкновенностью: никаких признаков чужого вмешательства. Дрожащими руками Тео снял с нее замок, и дверь со скрипом открылась, впустив его внутрь. Обычный подвал: прохладный воздух, запах сырости, щекочущий ноздри, и эхо его шагов.

Облегченно вздохнув, парень бодро обошел помещения, заглянул в крошечное окно, ведущее в сад, и даже на всякий случай проверил потолки и стены — никакой крови.

— Это был просто кошмар, — пробормотал Теодор, развеселившись. — Какой же я… Блять!

Темная фигура возникла в дверном проеме, и Тео едва не столкнулся к ней, когда уже собрался покинуть подвал на еще один неопределенный срок. Сверкающий взгляд незнакомца был направлен прямо на него. В горле встал ком.

— Мой… Лорд? — прохрипел он, и тут же вытянулся, когда Волдеморт шагнул ближе, достаточно близко, чтобы протянуть руку к горлу и…

— Теодор, — Лорд склонил голову в приветствии, но было что-то в его голосе такое, отчего Тео вновь почувствовал себя виноватым, что пришел в этот подвал. — Что привело тебя сюда в столь ранний час?

Рука его дернулась, и Нейтан зажег лампы в подвале. Осколки красного камня в его палочке ловили каждый отблеск света в комнате и призывно глядели прямо на Теодора, отслеживая каждое его движение.

— Не спалось. Вспомнил, что давно не был в этой части дома и… решил посмотреть, — пробормотал он, с силой вонзив ногти в ладонь, чтобы привести себя в чувство.

— Тебе следовало выспаться. Сегодня я жду от тебя полной отдачи.

— Да, мой Повелитель. Я готов к заданию на сто процентов, обещаю, я не подведу вас.

— Замечательно.

Волдеморт потерял к нему интерес, принявшись рассеянно осматривать подвал. Тео обернулся, чтобы посмотреть, чем заинтересовало Повелителя абсолютно пустое помещение, но тот бросил на него хмурый взгляд и скривился.

— Оставь меня, Теодор.

Обрадовавшись возможности улизнуть, Теодор почти бегом достиг гостиной на втором этаже, остановился у окна и только тогда позволил себе перевести дух. Тяжелые портьеры всколыхнулись, окатив его волной пыли, и парень яростно почесал нос, чтобы остановить рвущийся наружу чих. Руки неосознанно потянулись вперед и вопреки его желанию раздвинули темные полотна, впустив в комнату рассеянный солнечный свет.

Тео зажмурился, и мысли его тут же улетели в сторону от дома, Волдеморта и его странного поведения, туда, где суровые скалы сдерживали натиск соленых волн, а холодный ветер проникал под кожу сквозь слои одежды и согревающих заклинаний. Гелла наверняка ещё спала. Занятия у неё начинались позже, чем в Хогвартсе, и она писала, что вместе с соседками по комнате обычно подолгу валяется в кровати, прежде чем пойти на завтрак.

Перед глазами поплыли картинки их с Геллой совместной жизни в Хогвартсе и здесь, в доме. Пусть это всё длилось недолго, но оно того точно стоило. Порой Гелла была шумной, неусидчивой, дерзкой и даже крикливой, но ему нравилось смотреть, как она улыбалась, хмурилась, когда ей что-то не нравилось, кусала губы в задумчивости и заразительно хохотала, никого не стесняясь. Ему до боли в ладонях, груди и животе захотелось прикоснуться к ней, хотя бы просто взять за руку, увидеть её не на колдографии, а рядом, лежащей на соседних подушках, обнимающей его со спины. Прошло только два месяца, а он уже безумно по ней скучал.

Внезапное воспоминание о мертвецах в подвале заставило его выбросить все сантименты из головы.

Ей было лучше вдали от событий в Англии. Гелла слишком правильная, чтобы не вмешаться, слишком… дорога ему, чтобы участвовать во всем этом вместе с ним. Пусть лучше продолжает учиться, заниматься любимым делом и жить на свободе, там, где ей не придется сражаться. А особенно, сражаться против него.

Он обязательно выиграет эту войну, построит новое будущее, пока она учится. И, когда наступит время возвращаться, Гелла прибудет в Новое Соединенное Королевство. В место, где волшебники будут на пике своих сил, где им не придется скрываться, где они будут свободны и почитаемы.

Она обязательно поймет, что он сделал для неё, для них, для их семьи, когда увидит результат, а пока… ему нужно больше работать, чтобы претворить мечту в реальность.

Сегодняшним заданием было разгромить деревню, в которой, по слухам, жил один из сильнейших легилиментов времен Второй Мировой войны. Чем он не угодил Темному Лорду, и почему было так важно захватить его, Теодор не знал.

Их небольшой отряд состоял из шести человек. По плану, двое должны были схватить легилимента, пока остальные могли заняться деревней и следить, чтобы никто не вызвал подмогу. Хотя, Тео терзали смутные сомнения, что Орден Феникса все равно покажет свои куриные задницы и испортит все веселье.

— Ну что, готов к первой встрече с ветераном войны? — спросил Ирек, его напарник по заданию. Вдвоем они прятались в переулке напротив нужного дома, по улице плыл изумительный аромат выпечки, и Тео никак не мог сосредоточиться на окнах, где-то и дело мелькал мужской силуэт. — Надеюсь, ты хорошо подготовился. Церемониться он с нами не будет.

— Как и мы с ним, — повел плечом Теодор. Легилименции и окклюменции он учился у лучших мастеров, в голове даже мелькнула мысль поблагодарить отца за те насильственные занятия. Сегодня они ему пригодятся.

— Помни, не убивать, не калечить, — наставлял его мужчина. — Просто схватить. Не думаю, что старик будет сопротивляться.

Они оба усмехнулись и, как только на городок неплотным туманом уселись сумерки, двинулись к цели.

Ирек постучал в дверь.

— Здравствуйте! — громко и миролюбиво прокричал он. — Здесь живет Эйдан Разенграффе?

Тео поправил значок социального работника на груди, который одновременно являлся замаскированным артефактом от проникновения в разум.

— Кто спрашивает? — не столь дружелюбно ответили по ту сторону двери.

— Эрик Хоупс и Джон Бейкер, сэр. Мы из социальной службы, проводим опрос среди местного населения, касающийся качества нашего обслуживания. Уделите нам пару минут?

За дверью помолчали.

— Живу хорошо, ни на что не жалуюсь, — рявкнул наконец старик. — Можете идти!

Тео обернулся: на улице пока было тихо. Он посмотрел на своего напарника, который расплылся в фальшивой вежливой улыбке, и вспомнил, что ему и самому требовалось нацепить на лицо идентичную улыбку.

— Не хотелось бы беспокоить вас, сэр, но мне нужна ваша подпись в нескольких местах. Боюсь, здесь требуется ваше присутствие.

На этот раз тарахтение и недовольные вздохи раздались совсем близко. Отодвинув шторку на двери, мистер Разенграффе окинул их придирчивым взглядом. Тео постарался выглядеть как можно менее уверенно — сегодня он играл роль «стажера».

— Что ж, заходите, — вздохнул старик, нахмурив густые темные брови. Он открыл дверь, впустив их внутрь.

В прихожей горел свет. Они с Иреком немного потоптались на пороге, сняв обувь, прежде чем непривычно улыбчивый напарник прошел в гостиную вслед за хозяином дома. Тео задержался и позаботился, чтобы входная дверь была плотно закрыта.

Небольшая гостиная встретила их уютно горящими апельсиновыми абажурами, папоротниками в горшках и чашкой дымящегося чая на журнальном столике. На диване валялась стопка газет, карандаши и блокнот в темно-синей обложке.

— Ну, что у вас там за опрос? — спросил мистер Разенграффе, усевшись на диван. Его цветастая обивка вызвала у Теодора самые брезгливые чувства. Большей безвкусицы он никогда в своей жизни не видел.

Ирек достал заранее заготовленные бумаги и, с видом специалиста своего дела, принялся вовлекать легилимента в захватывающий мир бюрократии. Тем временем Тео осматривал комнату на наличие вредноскопов и других опасных для них вещей. Слух уловил нарастающий шум снаружи. Очевидно, веселье на площади уже началось.

— … и здесь, на днях вас навестит наш слесарь, чтобы…

За диваном стены высился дубовый шкаф, доверху набитый книгами. Пыль прочно засела на полках, изголодавшихся по людским прикосновениям, корешки нескольких книг совсем стерлись, но Тео все равно смог различить пару незнакомых ему авторов: Достоевский, Эминеску и еще несколько непроизносимых фамилий.

На одной из полок стояла потемневшая от времени фотография в сияющей новизной рамке. Две девочки, собака и мужчина примостились в самом центре изображения, на его груди блестели начищенные медали, да и сам мистер Разенграффе (Тео узнал его по хмурому выражению лица) светился не хуже собственных наград. Он с любовью, и даже некой гордостью, обнимал двух девчушек за плечи и выглядел счастливейшим человеком на земле.

— А как вам освещение на вашей улице?

Старик охотно отвечал мужчине и интересовался какой-то стариковской ерундой в ответ, но у Ирека, выросшего в семье влиятельных американских дипломатов, на любой вопрос был готов ответ.

Тео повернулся к ним, и тут в его поле зрения попало что-то мелкое и быстрое, мелькнувшее у входа. Он не успел обдумать всё, как следует, как белое пятно вдруг оказалось у него на плече.

— Не пугайтесь, — отвлекся вдруг старик. Они с Иреком удивленно на него уставились. — Это мой друг, верная ласка Джерри.

Животное ткнулось носом ему в щеку, перескочило на другое плечо и радостно оскалилось. Теодор даже не знал, что ласки умели улыбаться.

— Не обидит, — добродушно заверил его Разенграффе, и они с Иреком вернулись к обсуждению жилищных вопросов.

Джерри соскользнул с плеча и, стремительно юркнув под диван, в один миг оказался на плече у Ирека. Тот улыбнулся, погладив зверька по спине, но в эту же секунду со стороны улицы раздался шум, и ласка оскалилась.

Мистер Разенграффе даже ухом не повел, пригубив напиток из чашки, в то время как Ирек подскочил на месте, и все его конспирационные бумаги разлетелись по ковру белоснежным веером. Он метнул на Тео испуганный взгляд.

Пора было приступать к основной части плана. Парень медленно потянулся к палочке, спрятанной под жилетом.

— Не дергайся, или я сведу твоего друга с ума, — спокойно сказал старик. Тео замер. — Социальные работники, а? Ловко вы это придумали.

Ирек не двигался. Он так и застыл в своей растерянной позе, уставившись куда-то перед собой. А ласка спрыгнула с его плеча и разлеглась на коленях хозяина. Тот погладил её и продолжил наслаждаться чаепитием.

У Тео затряслись поджилки. Он бросил взгляд вниз, на то место, где должен был висеть его артефакт. Увы, бейджика не было.

— Молодец, Джерри, — мистер Разенграффе довольно улыбнулся, приняв два бейджика из лап животного. — А вы… Я разочарован вашими амулетами. Кто их делал? Первокурсник?

Тео сглотнул. Шум на улице стал отчетливее, он приближался.

— Что вы сделали с ним? — спросил Тео, кивнув в сторону Ирека.

— О, ничего особенного, — махнул рукой старик, — всего лишь показываю ему то, чего он боится больше всего. Умный он мужчина, есть в нем немного смелости… Достоин, чтобы я доверил ему нужную информацию…

Эйдан Разенграффе выглядел таким расслабленным и спокойным, что у Тео моментально закипела кровь. От мужчины исходила невидимая сила, уверенность в своей победе и его, Теодора, проигрыше. Этого он потерпеть не мог.

— Оставьте его в покое! — парень бросил в старика оглушающее, но тот уклонился с несвойственной людям его возраста прытью и вперил в него тяжелый взгляд.

Всего за пару секунд все его щиты и тренировки в сокрытии собственного разума превратились в пыль и развеялись по ветру. Вторжение в разум было таким сильным, что у него закружилась голова и на миг потемнело в глазах. Голову будто сжали железными тисками, и давление увеличивалось с каждой секундой, грозясь расколоть черепную коробку надвое.

Легилимент рыскал в самых дальних и заброшенных закоулках его воспоминаний, рылся, как в горе мусора, выбирая особо страшные и непривлекательные. Перед глазами пронеслись воспоминания холодного тела матери, первый удар по лицу от отца, последовавшие за ним издевательства, которые отец прикрывал, называя их воспитательскими методами.

Глаза горели, готовы были вылезти из орбит.

Первый Круциатус от отца, кровь из носа текла рекой, ведь ему было всего десять. Кошмары, в которых мать звала его за собой, первая дуэль с отцом и первый проигрыш, результатом которого стал длинный шрам на спине. Первая встреча с фестралами (дикая лошадь едва не откусила ему руку), провалы на зельеварении, одиночество первых дней в Хогвартсе, навязанный брак, появление Волдеморта в их доме и трупы в подвале.

Неприятных воспоминаний было так много, что его разрывало на части изнутри. На глазах выступили слезы.

— Твоя борьба с собой необычайно забавна. Не знал, что ты так сильно боишься. Я думал, что вы, подобно вашему господину, не знаете страха. Считаешь себя спасителем мира, вернейшим слугой? Но тебе не нравится служить! Тебе больно за мать, обидно за отца, страшно за жену, за себя. А со стороны никакой поддержки, ты одинок.

Старый легилимент просмотрел всё. Все его мысли, тайные страхи, желания и надежды. Это вмешательство в его жизнь едва не лишило его сознания.

— Ты можешь прекратить это, — старик встал и обошел диван, чтобы приблизиться к Теодору. Его влияние на Ирека ослабло, и мужчина упал на колени. — Я расскажу тебе кое-что, и может быть, вы с мистером Хоупсом вместе подумаете, как победить твой главный страх.

Пальцы Теодора побелели, с такой силой он сжал палочку. Кровь громко пульсировала в ушах, а перед глазами плясали пятна.

Их задание было предельно простым: напугать, схватить и доставить в поместье, но вместо этого растерянный Ирек осоловелым взглядом осматривал гостиную, а сам Тео был загнан в угол каким-то полукровкой, который и мизинца его не стоил. Вот дерьмо!

С яростным криком он направил на него палочку, но губы так и не смогли произнести заклинание. Мысли путались, ему показалось, он не хотел причинять боль Разенграффе. Или его заставили так думать?

— Ты не хочешь убивать людей, — мужчина точно знал, на какую рану нужно надавить. — А знаешь, почему?

— Закрой рот! — зарычал Теодор. Он больше не мог доверять собственному сознанию, только не рядом с мистером Разенграффе. Он чувствовал, как всё, во что он верил всю свою жизнь, дрожит под его давлением, грозясь рухнуть. Ну уж нет!

— Теодор, не надо, — до парня не сразу дошло, что хриплый голос принадлежал Иреку. Мужчина поднялся и повернулся к ним. — Он знает правду. Всё не так, как мы думали. Волдеморту нельзя доверять.