Глава 41. Memento mori (2/2)

Ощущение, что драгоценное время только что безвозвратно утекло сквозь пальцы, прострелило Мередит насквозь. Кожа покрылась мурашками, а в голове настойчиво зазвучало: «Тик-так, тик-так»

— Мы перенесем детей и вернемся, Сир, — Алексия быстро поцеловала мужа в щеку и повернулась к детям.

— Поздно! — Джеймс ворвался в комнату в парадной аврорской мантии, взгляд его горел безумием. И страхом.

Римус за его спиной водил палочкой в воздухе.

— Джеймс прав, — он сосредоточенно нахмурился. — Над всей территорией Невиса стоит антиаппарационный купол.

Сириус грязно выругался.

— Мам? — тихий голос Дафны потонул в тревоге, накрывшей комнату.

В практически мертвой тишине послышался уже знакомый Мередит звук.

Тик-так. Тик-так.

— Мама! — настойчиво повторила Дафна, но никто не успел обратить на неё внимание.

Стена, ведущая на улицу, с оглушительным грохотом взорвалась, и через секунду комнату озарил яркий свет. Свист ветра, и голова со звенящим гулом встретилась со стеной.

В глазах мгновенно заплясали черные звездочки, и девушка закрыла их, чтобы хоть как-то остановить боль в затылке и во всем теле.

Обломки здания с тихим шуршанием падали на землю, пыль хлопьями оседала на поверхности. Комод, в котором хранились их с Дафной вещи, исчез вместе с взорванной стеной.

Взрыв, стена, Дафна…

— ДАФНА!

Горький страх, отчаяние и боль, ужасающая боль затопили девушку с головой.

Девочку унесло взрывом.

Мередит собрала все силы, чтобы повернуть голову и оглядеться. Под затылком что-то зашуршало с противным хлюпающим звуком. Кровь. Это была ее кровь.

Гарри отчаянно цеплялся за чудом уцелевшую дверь в попытках встать. Он шевелил губами, но Мер не могла слышать, что он говорит.

Горло отозвалось острой болью на попытку сглотнуть, будто она пыталась проглотить камень с острыми гранями, и девушка застонала. Руки и ноги онемели под тяжестью обломков, сознание медленно возвращалось к жизни. Веки отяжелели.

Пронзительный крик Лили мигом вывел её из дремы, когда Гарри с небывалой силой разбежался и исчез внизу, спрыгнув туда, куда могла упасть Дафна Поттер. Мередит было дернулась за ним, но не смогла и пошевелиться.

Левое ухо уловило движение рядом. Кто-то убрал валун с груди, и дышать стало не на много, но легче. Ноющая боль в затылке давала о себе знать с каждым новым вдохом.

— Мередит.

Шепот отца нарушил внутреннюю тишину.

— Мередит, ты слы… ме…?

Девушка сфокусировала взгляд на своем отце. На его щеке зиял огромный кровавый порез. Левый глаз заплыл.

Слышу.

— Погоди, я сейчас…

Он использовал неизвестное ей заклинание — Мередит никогда не разбиралась в колдомедицине — и девушка вновь ощутила собственные пальцы под тяжестью мелких обломков. Боль в теле ушла.

— Г-где Дар.дари…он? — пыль и дым ворвались в легкие и осели на диафрагме, сковывая голос. Эхом болезненной пытки отзывались её старания произнести хоть что-то.

Браслет сковал её руку в кольце пламени Геенны в немом порыве просто расплавиться, оголив кости, но Мер не чувствовала боли — браслет разогрел угли паники. В её душе пылал настоящий Лондонский пожар, боль в ушах отразилась звоном колокола. Все вскочили с мест — оглушающие барабаны ужаса били свой неумолимый ритм.

Джеймс и Лили, держась за руки, исчезли вслед за сыном в сверкающей белизне рождественского утра. Свет казался приторным. Неестественным и чужеродным под ядом пыли, страха и неистовой злобы.

Мередит села, поддерживаемая отцом. Рядом мама приводила в чувство Римуса — его рука с опаской выглядывала из-под огромного булыжника, изогнувшись в неестественной позе. Дарион пытался сморгнуть этот кошмар у матери на коленях. По его виску стекала струйка крови.

— Мы нужны Поттерам! — девушка выдавила из себя жалкое подобие восклицания. Пришлось подавиться пылью в легких.

— Мер права, нам не стоит разделяться, — процедил Лунатик, стараясь не смотреть, как под воздействием волшебства его рука медленно возвращается в прежнюю форму. — Дафне наверняка нужна помощь…

О том, что будет, если девочке уже никогда больше не пригодится ничья помощь, никто из них старался не думать. Однако вопрос повис в воздухе, стягивая желудок в тугой узел. Мередит задрожала.

— Тогда чего мы ждем?! — Дарси изловчился и вскочил на ноги, чтобы через долю секунды исчезнуть вслед за остальными. Вполне объяснимый страх заставил девушку разозлиться на брата: вечно ему не терпится что-то сделать, вечно ему нужно быть впереди всех, вечно он должен лезть в самое пекло.

— Если мы выживем, я его убью, — рявкнула она, призывая всю свою силу, чтобы подняться на ослабевших ногах.

Вместе с родителями и Римусом они спустились к руинам. Некогда красивая часть парка, в котором они жили, превратилась в безжизненное каменное чудовище. Их уютный зимний дом потерял свою половину и теперь старался разрезать воздух острыми краями уцелевшей части.

— Она жива… Ещё жива… — шептала Лили сквозь слезы, вспоминая всё, чему училась в больнице Святого Мунго. Её палочка вырисовывала сложные узоры в воздухе, пытаясь вернуть обмякшей девочке на камнях живой вид.

Словно сломанная кукла, Дафна уставилась в небо закрытыми глазами. Ни одного признака жизни.

Лили то бледнела, то ее лицо становилось землистого оттенка в попытках вернуть дочери возможность вдохнуть. Ее била сильная дрожь, и дядя Джеймс дрожал вместе с женой, склонившись над сломанной дочерью.

Римус, Сириус и Алексия присоединились к Лили, чтобы помочь ей. Мередит встала рядом с братом и с силой сжала его плечо. Что, если она больше никогда не заглянет в глаза своей маленькой сестренки? Никогда не обнимет и не дернет за длинную косу, шутя?

Голова разрывалась от вопросов и чем дальше, тем сильнее скручивался внутри тугой узел страха. Что случилось с обитателями курорта? Кто взорвал их дом? Где Регулус?

Вокруг не было ни души, лишь обломки стены и белесая дымка, окружившая разрушенное здание. Толстый слой пыли, сквозь который проникали жалкие остатки света, способные рассеять эту тьму.

От обострившейся тревоги хотелось кричать. Всё вокруг говорило о том, что где-то рядом угроза, но за такой густой дымкой ничего не разглядеть, и это сводило с ума. Мозг дорисовывал самые страшные картины вдобавок ко всему увиденному и испытанному.

Сердце сжалось. В затылке болезненно загрохотало.

Гарри выпрямился, встал и медленно отошел к колышущейся завесе пыли… нет, не пыли. Живой барьер, за которым кружили неясные тени. Он протянул руку к завесе, и только теперь Мередит поняла, что это такое.

— Гарри, стой!

Его прикосновение, словно по команде, вызвало цепную реакцию.

Белой дымки больше не было, она исчезла, явив им свое неприглядное нутро.

Более двух десятков людей в черных плащах-балахонах и узорчатых масках сгрудились прямо перед Гарри, на расстоянии трех метров. Они застыли каменными изваяниями посреди белоснежной разрухи, а Мередит наконец захлебнулась собственным страхом, когда увидела человека, возглавившего группу Пожирателей Смерти.

— Гарри Поттер… — Нейтан Иффли выглядел донельзя довольным, будто только что получил «Превосходно» по всем предметам на экзаменах. По крайней мере, это было именно то, что могло обрадовать Нейтана больше всего в последний раз, когда они виделись. — Вот мы и встретились… Наконец-то!

Гарри неловко оглянулся на сестру, получив в ответ такой же шокированный взгляд.

— Эм… Ты ведь Нейтан, верно? — парень расслабленно дернул рукой, стараясь не выдать своего беспокойства, но Мер видела, другой рукой он нашел рукоять палочки в кармане брюк. — Иффли, с Когтеврана?

— Ну, почти, — лицо Нейтана озарила такая широкая и несвойственная ему ухмылка, что волосы на затылке Мередит встали дыбом. — Я пришел познакомиться с тобой, Гарри Поттер. И привел своих друзей, как видишь. Они тоже жаждут познакомиться с тобой…

Его низкий, переходящий в шепот, голос заставил девушку поежиться.

— Нейтан? — она обратилась к парню, развернувшись. Мер закрыла собой брата, рядом встали родители и Джеймс.

Парень странно моргнул и перевел взгляд на Мередит. Его лицо искривилось то ли в ненависти, то ли в сожалении. Он, казалось, ломался изнутри.

Девушка ощутила подступающую к горлу тошноту.

— Ты… Он помнит тебя… — его проникновенный тон послал её телу импульс, она дернулась.— Ах, эта любовь! Он помнит, скучает… и жаждет встречи. Слабак.

— Он… это кто?

— Упрямый мальчишка не желает уступать мне, сопротивляется, вспоминает своих жалких друзей, тебя… так много в его мыслях. Ты успела мне надоесть, Мередит Блэк.

— Нейт, что на тебя нашло?

— Это не Нейтан, Мередит, — напряжение в голосе Джеймса стало осязаемым. Он медленно достал свою палочку. — Отойди.

Толпа позади Нейтана шевельнулась, однако он махнул рукой, и она вновь замерла.

— Он ждал тебя, ждал твоей помощи, надеялся на тебя… А ты его бросила, бросила, как всегда это делала. Он винит тебя. Он во всем винит тебя. Это всё, — Иффли обвел руками пространство вокруг себя. — Твоя вина.

У Мередит закружилась голова.

— Гарри, возвращайся, — процедил Сириус, выступая вперед.

— Кого я вижу! Мои старые друзья: Джеймс Поттер и Сириус Блэк! Сколько мы с вами не виделись?

Джеймс сжал и разжал кулаки. Его взгляд блуждал по толпе Пожирателей.

— Семнадцать лет, и я надеялся, не увидимся ещё лет сто.

— Как жаль, что не все наши планы претворяются в жизнь, мистер Поттер.

— Пап? Джеймс? Вы что, знаете Нейтана?

Пожиратели за спиной парня громко расхохотались, а сам Нейт скривился, будто это имя причиняло ему физическую боль.

— Это не Нейтан, Мер, — повторил Сириус. — Нейтана больше нет. Это Волдеморт.

Сердце упало в пятки. В грудину будто вонзили острый нож, разрывающий легкие. За спиной Мередит настороженно замерли Римус, Алекс и Лили. Дарион не шевелился.

— Гарри, вернись сюда.

— Ну уж нет! — Нейтан… нет, волшебник из оживших кошмаров выставил вперед палочку, сверкающую на выступающем из-за туч солнце. Он взревел, и небеса вторили его голосу.

Вокруг Гарри возник купол.

События следующих секунд мелькнули перед глазами ослепляющей вспышкой грозовой молнии.

Мередит согнулась от боли при виде золотистого луча, пронзившего её кузена. Тот упал на колени и раскинул руки в стороны, словно желал обнять весь мир.

— Я знал, знал, что ты обычный мальчишка. Мне ничего не стоит тебя убить. А вы, — он обратился ко всем присутствующим, — будете смотреть, как медленно и мучительно умирает этот лживый герой.

— Гарри!

Джеймс и Сириус обрушились на барьер всей магической силой, что у них была, но всё бесполезно. Завеса не реагировала ни на одно из заклятий.

Ужасный крик взорвался в воздухе — Гарри кричал от раздирающей его боли. Нейтан же смеялся. Он выглядел живым и здоровым, как никогда раньше. Казалось, страдания Поттера придавали ему сил.

На помощь друзьям пришел Римус, а за ним Алекс и Лили.

— Побудь с детьми, — бросила ей мать перед тем, как кинуться в бой с барьером.

Небо вновь затряслось от истошного вопля Гарри. Этот крик был более ужасающим, чем те, что они слышали до этого.

Мередит четко увидела светлые нити, тянущиеся от него к Волдеморту. Зверь с именем Ужас прорывался изнутри, выжирал её нервы и способность к передвижению.

Дарион за её спиной вдруг встрепенулся и рванул вперед, ко взрослым. Девушке едва хватило сил удержать его.

— Пусти меня! Я помогу им!

— Чем ты им поможешь?! Барьер не разрушим!

— Всё лучше, чем стоять здесь и смотреть, как ты, — бросил мальчик и вырвался из её объятий.

С некоторым злорадством Мередит наблюдала, как тот, совершенно разъяренный, поплелся назад, отосланный отцом.

Воздух вокруг них потяжелел. Мелькали молнии заклятий вокруг барьера, пока Гарри не завалился на бок.

Мередит вновь вцепилась в брата, не в силах оторвать взгляда от нитей жизни и магии, которые тянул из Гарри Волдеморт.

Жертва не бьётся в агонии, не падает замертво сразу же, как только страшная магия коснется его тела.

Она наблюдает за своей смертью изнутри, чувствует её.

…предполагаемый убийца чувствует в себе его жизненную силу, наполняется чужой энергией, выпивает чужую магию до дна.

Всё, что остается от жертвы, это безжизненное тело без души, без воспоминаний, без ничего.

Осознание, что всего через пару минут её брат умрет, оставив после себя пустую оболочку, щелкнуло тумблером в её голове. Она обняла себя за плечи, глядя, как их родители выбиваются из сил, пока Гарри наблюдает за собственным концом.

Ужасающий фейерверк взорвался в груди Мер, там, где было сердце, когда Лили громко взвыла и бросила палочку на землю, а затем с разбега ворвалась в барьер. Тот замкнулся за ней с хлюпающим звуком, отрезая её от внешнего мира.

Она подбежала к сыну и прикоснулась к его руке. В этот же миг женщина громко закричала вслед за ним, вцепившись себе в волосы. Ее охватило золотистое сияние. Нити потянулись и от неё.

— Лили!

Джеймс бросился за ней. Он обнял жену со спины, и магия принялась покидать его тело так же, как Гарри и Лили.

— Джеймс!

Римус, Сириус и Алексия взялись за руки. Супруги Блэк в последний раз обернулись на детей. На щеках матери блестели дорожки слез. Они вошли в барьер, и тот довольно заурчал.

Волдеморт зашелся смехом.

— Пустые жертвы! Кого вы хотите этим наказать? Себя? Вы умрете, жалкие глупцы. И кто останется после вас? Жалкая кучка полуживых детишек? Один приказ, и с ними расправятся даже быстрее, чем вы навсегда распрощаетесь с жизнью…

Мередит мельком глянула на Дафну, на Дариона, трепетавшего в её объятиях. Её родители и Римус остановились рядом с Поттерами, и их так же охватило золотое сияние.

Они окружили Гарри, и их крики с каждой секундой разрывали измученной страхом сердце на части.

Римус. Его шоколадные сюрпризы в ярких обертках по вечерам, зловещие истории о заклятиях и работе с гоблинами в Гринготтсе, едва заметные шрамы на лице, руках и ногах, оставшиеся, как он говорил, от маленькой пушистой проблемы, которая благополучно разрешилась.Ощущение тепла, уюта и безопасности рядом с ним. Его мягкий голос перед сном, убаюкивающий, обволакивающий, словно мед, теперь острыми пиками прорезал воздух на Невисом. Он умирал, сжимая руку Алексии.

Джеймс. Его вечно лохматые волосы, озорные искры в глазах, даже когда он злился. Невероятно смешные истории, игры в прятки за забором, аврорский значок на груди, далекий взгляд и восторг в разговорах о квиддиче. Его широкая, сверкающая улыбка, от которой хотелось безудержно хохотать. Отец Гарри и Дафны. Их дядя. Он умирал, прижавшись к жене.

Лили. Свет её души, согревающий даже в самые холодные времена, любовь её взгляда, растапливающая самые строгие сердца. Её божественная выпечка, её сказки, разговоры по душам. Притворно недовольный взгляд на детей, но внутри — неизменная любовь. Лили умирала бок о бок с сыном. Потому что любила, и готова была отдать всю себя ради этой любви.

Гарри. Её старший брат. Порой совершенно глупый, безрассудный, чересчур громкий, но заботливый, смелый и верный. Он катал её на метле, пытался научить её играть в квиддич, плакал, когда они прощались перед переездом. Его кривые письма, пропитанные тоской и любовью, которые она зачитывала до дыр под одеялом в комнате Шармбатона. Его заразительный смех, абсолютно неуместные шутки и способность быть рядом до конца. Сейчас он был не с ней. Он умирал в объятиях родителей.

Мама и папа. Её невероятные мама и папа. Пикники на лужайке с матерью, цветочные венки, которые она мастерски сплетала из самых разных пахучих цветов, её горящие зеленые глаза, густые локоны, в которые так любила зарываться Мер. Лающий смех отца, его способность вывести её из себя за пару секунд, а затем найти такие слова поддержки, что никакие проблемы больше переставали быть неразрешимыми. Отец, который готов был глотку порвать за свою семью. Мать, готовая всюду следовать за мужем, всегда на защите семьи и ее интересов, несгибаемая, но мягкая. Любящие родители. Они умирали, держась за руки.

Мальчик в её руках совершенно обезумел. Срывающимся в крике голосом он не переставал бить её по рукам и ногам.

— Пусти меня! Пусти! Пусти к ним! Они умрут, пусти меня к ним!

Он лягался, кусался и брыкался.

— Заткнись, Дарси! Ты и Дафна — единственные, кто у меня остался!

— Ты трусиха, Мер! Трусиха! Они умрут, и это будет на твоей совести! Ты будешь виновата в их смерти!

Обстановка внутри барьера изменилась. Магия и жизнь её семьи всё ещё утекали к Волдеморту, но никто из них больше не кричал. Гарри медленно вставал, не выпуская руки родителей по обеим сторонам от него. Рядом с ними выпрямлялись Сириус, Алексия и Римус.

Все они нетвердо, но стояли на ногах.

Безумие Дарси достигло апогея. Он ударил её по лицу, и девушка отпрянула. Но прежде, чем мальчик смог достигнуть барьера, Мередит использовала заклинание.

Она выучила его давно. Выучила наизусть вербально и невербально еще в середине прошлого года, когда это заклинание круто развернуло течение её жизни.

— Петрификус Тоталус.

Её шепот потонул в резко поднявшемся ветре, и заклятие настигло свою цель.

Дарион упал в метре от барьера, на лице отразилась вся та боль и весь тот страх, что сейчас разрушали Мередит изнутри. Со слезами на глазах она оттащила его к Дафне и накрыла их защитным заклинанием.

Она ожидала, что купол не пропустит её.

Вероятно, она очень этого жаждала, ведь умирать не хотелось. Но Дарси был прав, если родные умрут, это будет на её совести, и она никогда себе этого не простит. Не простит, что осталась в стороне.

Сначала Мер ничего не почувствовала, когда прикоснулась к плечу отца. Легкое покалывание, и вот её окутал золотистый свет, нити стройными рядами потянулись к своему похитителю, а сердце медленно, но верно начало процесс прекращения своей работы.

Мередит своими глазами видела, как сосуды внутри неё тускнеют и съеживаются, лишаясь своей важной составляющей. Горло перехватило в спазме. Кровь замедлила свое движение, и девушка в отчаянном капризе мысленно приказала ей вернуться в прежнее русло.

Разум притупился. Он уже не контролировал вдохи и выдохи, не контролировал работу органов. Всё замерло.

В начале не было ничего. А потом пришла боль. Жестокая, яростная, всепоглощающая. Она увеличивалась с каждой секундой, и конечности пронзило холодом — кровь остановилась в этих местах.

Рядом стояли родители. Они упрямо смотрели вперед, прямо в глаза своей смерти. А Мер хотелось разрыдаться.

Она не была героиней. Не была воительницей из сказки. Она была простой девушкой. Девушкой, которая отчаянно не хотела умирать.

Её не прельщали поля битв, но она умрет на одном из них. Как иронично.

Свечение усилилось. Мередит поняла, что ещё пара ударов — и она умрет. Вот так просто, стоя плечом к плечу со своей семьей. И все напрасно. И все зря.

Никого не спасти. И её не спасти. Они обречены. И были обречены с самого начала.

Зачем бороться, если исход предрешен?

Зачем жить, если в конце кто-то достаточно могущественный по щелчку пальцев может лишить тебя этой жизни?

Всё закончится сейчас.

Удар. Кровь совершила последний рывок.

Удар. Всё остановилось.

Последнее, что увидела Мередит перед тем, как яркая вспышка ослепила всё её естество — усыпанное звездами темное небо.

А дальше… тьма.