Глава 26. Часть 2. (2/2)

— А куда…

В пещере материализовались еще несколько волшебников. Они держали за руки маленькую девочку. Та громко хныкала, но не дергалась, лишь испуганно наблюдала за незнакомцами вокруг.

— Ведите сюда…

Незнакомый хриплый голос раздался в пещере и Нейтан стремительно развернулся, ища его обладателя. Пожиратели у пентаграммы оставались неподвижны. Парень решил, что это игра его больного воображения, однако незнакомые маги повели девочку прямо в середину пентаграммы, к черному, едва шевелящемуся свертку. Девочка боязливо пожала оголенными плечами, стараясь согреться. Глаза её блестели от слез, и она дрожала, сжимая губы.

— Иди.

Его снова толкнули в спину, но на этот раз Нейтан совладал с собой и устоял на ногах, оборачиваясь к волшебнику.

— Что это? Зачем она здесь?

В голове постепенно пропадал туман, и Нейтан вновь ощутил тот удушливый страх, который испытал в кабинете. Его сердце забилось в тревожном ритме. Гул в пещере больше не вводил в транс, не убаюкивал — он нервировал, напрягал, и Нейтан был готов свалиться в позорный обморок, лишь бы не слышать и не видеть всего, что сейчас должно было произойти. Волшебник не ответил ему, снова толкая к пентаграмме. Нейтан мысленно чертыхнулся — его палочка сейчас где-то в недрах поместья, а без неё он — не жилец.

— Зачем здесь ребенок?

— Делай, что велят!

— Объясните, что здесь делает девочка! Иначе я никуда не пойду!

— Поздно ты спохватился, пацан, — прорычал волшебник, и последнее, что Нейтан запомнил предельно четко: кончик волшебной палочки, упирающийся прямо ему в лицо. — Империо.

В голове стало пусто. Нейтан перестал чувствовать, перестал размышлять. Всё его естество находилось в ожидании приказа. Теперь происходящее Нейт наблюдал словно со стороны.

— Войди в круг. Убей её.

Незнакомый маг протянул ему палочку — легкую и гибкую, слишком гибкую для его крепкой руки. Он сделает дело. Он выполнит приказ.

На негнущихся ногах парень вошел в круг. Сверток на полу зашевелился активнее. Девочка вдруг бросилась вон из круга, но пятеро волшебников на концах звезды вскинули руки, и вокруг её шеи возникли шипастые цепи, оттянувшие её к руне Судьбы.

— Убей её.

Нейтан медленно вскинул руку. Малышка сжалась, оседая на пол.

— Пожалуйста, не надо! Я умоляю, прошу! Я хочу к маме! Не надо, пожалуйста!

Парень медленно приближался. Сжал полочку.

— Пожалуйста!

Она громко заплакала, крупные слезы упали на землю, мгновенно впитавшись.

— Нет, я не хочу! Прошу вас! Мамочка!

— Авада Кедавра.

Ребенок рухнул на пол, а слезы еще текли из широко раскрытых светлых глаз по мокрым следам. Руна Судьбы вспыхнула, и Нейтан ощутил жгучую боль, которая пронзила его грудь. Внутренности словно разорвало, а кости просто раздробило в одночасье, оставив пустую кожаную оболочку. Он осел на пол, рядом с девочкой, вцепился руками в одежду, силясь разорвать её, будто хотел вырвать эту боль из груди. Из горла вырвался неистовый, но беззвучный крик, и Нейтан, не сумев расправиться с грудью, вцепился в волосы и завыл от боли, падая лицом к земле.

А участники ритуала приступили к своим ролям. Они запели песню на латыни, и острая боль вонзилась ему в ладонь. На совершенно побелевшей коже выступил глубокий порез, и кровь медленно стекала с ладони на землю, впитываясь в неё с громким шипением.

Пение стало громче, а Нейтан забился в агонии, пытаясь снять с себя эту боль, охватившую всё его тело. Он метался по кругу, но не мог выйти за его пределы.

—  … ipsam animae…

Черный сверток зашевелился активнее, и только сейчас Нейтан обратил на него внимание. Из-под черной ткани один за другим появлялись чьи-то уродливые конечности: розовая морщинистая рука, точнее, ее подобие, такая же костлявая нога, рука, вторая нога и, наконец, обезображенное лицо, обтянутое тонкой сморщенной кожей. Глаза, или что-то похожее на них, были закрыты, на месте носа зияли две щели, а безгубый рот двигался в беззвучном шепоте. Парень ошарашенно уставился на существо, на секунду позабыв о своей боли.

Неизвестные слова на латыни продолжали плыть по воздуху, сливаясь с мелодией пещеры, а Нейт ощутил, как все больше крови из его ладони впитывается в землю, и все больше его разум слабеет, отключается, будто все органы чувств и мозг исчезают из его тела. Вместо них, вторгаясь в образовавшуюся пустоту, входило что-то новое, неизвестное. Ужасающее.

Очередная волна боли затопила его тело, и он взвыл, не в силах выплеснуть всё, что находилось внутри. Хотелось вырвать что-то инородное, поселившееся в нем, навсегда изгнать из своего тела, из своей головы.

Пение волшебников стало громче, и Нейтан уже не мог слышать их крики. Из ушных раковин потекла кровь, он почти ничего не слышал. Вновь захотелось разорвать себе грудь, чтобы вытащить оттуда что-то, но…

Внезапно стало легко. Так легко, что боль прекратилась, пение затихло, прекратился даже шум волн. Нейтан… Нет, не Нейтан, что-то другое. Кто-то другой ощутил, как жизнь вновь наполняет его, как воздух вновь проникает в легкие, а кожа ощущает легкую вибрацию солоноватого воздуха.

Кто-то долго ждал этого часа. Часа своей свободы. Когда-то давно он был повержен, унижен и разбит, его старый план провалился, а враги возликовали. Но теперь… Теперь Он был молод, силен, и полон магии. Его душа наконец воссоединилась вновь, а значит… пришло время изменить мир. На этот раз, начиная с самых его основ.

Пентаграмма потухла, и остатки света разлетелись глубоко за пределы пошатнувшейся от магического выброса пещеры, а совершившие его волшебники обессиленно рухнули на землю.

У всякой темной магии есть цена. И они скоро расплатятся по счетам.

Лишь один маг выстоял, превозмог боль, и присел на одно колено, склонив голову. Он дрожал, но из чистого упрямства держал себя в руках, не давая боли и темной магии сломить себя. Кто-то улыбнулся, узнавая в мужчине давнего преданного слугу, Гилберта Нотта, и пожал плечами, приспосабливаясь к новому молодому телу.

— Приветствую вас, мой Лорд.