пиздец заканчивается?.. (2/2)
- ЯГОДА, БЛЯДЬ!
Вот так, собственно, переброс и происходит.
Ягода подпрыгивает на мате, из-за чего телефон подпрыгивает вместе с ним, и не успей Ягода его вовремя схватить, тот полетел бы вперед и вниз и, вероятнее всего, дискотека прервалась бы по причине технической.
Тем временем Саня яростными широкими шагами уже успевает приблизиться к сему антифеншуйному чуду и встать с упертыми в боки руками, грозно взирая на друга.
- Все. Это. Ебаное. Время. Ты. Был. ТУТ?! – Сане нечего сказать, кроме слов.
- Да, - просто отвечает Леша, не утруждаясь хотя бы убавить громкость играющего из своего телефона ушного ада.
Поэтому Саня делает это сам: встает на цыпочки (матерная куча реально такая высоченная; по кой дрын нужно их столько – загадки слишком высокого уровня неразрешимости), дотягивается до телефона и долго жмет на кнопку убавления звука, пока спортзал не обволакивает звенящая тишина. Звенит она, по всей видимости, от саниной злобы.
- Вопрос: какого хуя? – спрашивает Саня чуть более спокойно, но его все равно малость потряхивает.
Леша, понимая, что ни в каком случае от него не отъебутся, принимает сидячее положение и пожимает плечами.
Саня от него иных телодвижений и не ждет, тем не менее почему-то бесится, хотя скорее от бессилия. Нельзя сказать, что друг выглядит многим лучше, чем в прошлые разы, тем не менее Саня не ставит себе сейчас первостепенной целью проводить обзорный осмотр Леши, поскольку тот устало и вместе с тем пристально пялит на него глаза в ожидании, возможно, ебаных чудес, но по факту лишь гребаных ответов. Ибо только Горшенев может ждать до последнего и, следовательно, заебаться ждать даже того, что ему положено знать. Он в принципе всегда все узнает самым последним. Даже его брат, которому зачастую на все гранатово, фиолетово и в целом радужно, все знает первее него. А порой первее всех вообще.
Только Саня раскрывает рот, чтобы в который раз начать долго и мрачно растекаться мыслью по древу, как Леша резко поворачивает голову на сто восемьдесят градусов, отвлеченный пусть и негромким, но достаточно слышимым жужжанием, причина коему – муха, севшая прямо на лешину штанину. Дальше все идет будто в замедленной съемке: Леша осторожно вытаскивает из кармана брюк нож-бабочку, раскрывает его и втыкает лезвие точно в муху, протыкая заодно и штанину. Следует заметить, что саму ногу, вытянутую, лезвие никак не задевает, но это потому что Леша в штанах этих, как глиста во фраке, что все равно никак не мешает Сане взвизгнуть ничуть не хуже какой-нибудь второсортной актрисски из такого же пресловутого триллера или фильма ужасов.
Леша, впрочем, не дергает ни единым мускулом.
- ТЫ МЕНЯ В МОГИЛУ СВЕДЕШЬ!
- Я всего лишь…
- ТЫ, ХЕРОВ ПРИХОПАТ!
-…убил сраную муху…
- МАНЬЯК ТЫ ГРЕБАНЫЙ!
-…коих в мире, как собак некрещеных…
- ИРОД ПРОКЛЯТЫЙ!
- Да заткнись ты нахуй!
Какое-то время они молча смотрят друг другу в глаза.
- Лось, харе орать, будто ты самку призываешь в брачный период. Во-первых, ты не в моем вкусе, а во-вторых, я не Князев.
- Чт-
- Если ты приперся мне о нем поныть – а ты приперся именно за этим, и не вздумай отрицать, - то дверь там.
- Вот так, значит, ты с другом, да? – Саня и сам не может понять, наигранно он обижается или всерьез.
- Я серьезно, свали. – А вот внезапно суровый лешин взгляд совершенно явственно демонстрирует окончание шуток. – Ты определенно не для того здесь, чтобы позвать меня на пьянку, поскольку от кого-либо из мишиной пиздабратии я рано или поздно (скорее второе) об этом узнал бы и, вероятнее всего, сообщил бы тебе, то есть тогда мы вряд ли вообще лясы точили бы тут, однако мы тут, что говорит о том, что пора тебе, Сашок, идти к лебедям.
- Что такое секс?
Столь неожиданного характера вопрос вгоняет Лешу в ступор, что заметно по – впрочем, кратковременно – пробегающему в глазах удивлению с тенью лишь на миг различимого смущения, которое сменяется сию же секунду привычным усталым пофигизмом, только теперь с примесью раздраженности.
- Вырастешь – узнаешь, - на отстань отвечает Леша бесцветным тоном.
- Но-
- Ю стьюпид мазафакер. – Леше практически удается пропеть, как в оригинале, пусть и с акцентом.
- Да Лех!..
- САНАВАБИЧ.
До Сани доходит понимание, что далее он ничего от Леши не добьется, кроме цитирования всяческих оскорблений и пожеланий генитальных приключений из некогда прослушиваемых (и теперь вновь включенных) песен, поэтому он спрыгивает с могучей кучки в надежде уйти красиво, однако чуть не подворачивает себе ногу и удаляется по итогу под истерически вопящее: «Фаггот, фаггот, фаггот!»
Считать ли это эфемерным знаком свыше, Саня не уверен.
Выйдя обратно в рекреацию, он видит двери актового зала по-прежнему распахнутыми, а внутри мало того, что не убавилось число народу – напротив, там почему-то тусуется ранее, казалось бы, свалившая парочка скрипачей, весьма яростно за что-то перетирающих не столько с Князем, сколько между собой, из-за чего киномеханик, сидящий с поднятым к богу лицом, с не меньшей яростностью излучает желание пробить это самое лицо рукой прямо сейчас.
Из спортзала слышатся драматичные, переходящие в ультразвук выкрики ебнутого солиста ебнутой лешиной любимой группы.
У Сани отчего-то не поднимается язык мозговой извилины назвать Лешу тоже ебнутым.
Когда Саня подходит почти вплотную к спинке стула, где сидит Илья, первым его, как и в прошлый раз, по той же самой причине замечает Андрей, только сейчас , вероятнее, из-за того, что сил его больше нет слушать, как эти двое из ларца делают друг другу мозги; и его взгляд непрозрачно умоляет хоть что угодно сморозить, лишь бы на сколько-нибудь воцарилась тишина.
Ну, Саню долго упрашивать не надо.
Задает он вопрос, правда, киномеханику, который, прослеживая траекторию княжеского взгляда, успевает обернуться, вздрогнуть от внезапной близости к своей персоне почти двухметровой махины и даже кратко помянуть санину мать.
- Что такое секс?
Неким божьим, а скорее дьявольским, чудом данное высказывание сквозь срач доносится и до ушей Мыши с Каспером, посему они мгновенно затыкаются и воцаряется долгожданная пауза, пусть и крайне неловкая.
- Тебя ебет? – в привычно грубой манере отвечает киномеханик, коего, похоже, неловкость никак не задевает. Пару секунд он смотрит на Саню взглядом насмехающимся и не без разочарования, затем понимает, что ни хера, в сущности, необычного не стоит ожидать от долбанутой дылды, и утыкается в экран ноутбука, где открыта вкладка с лентой из «вконтактика».
Саня, также разочарованный, с раздражением закатывает глаза и устремляет полный надежды и плохо скрываемого обожания взор на Андрея.
Андрей же, в свою очередь, с превеликим удовольствием провалился бы сейчас сквозь землю, причем без варианта восстать потом оттуда.
- Ну… - выдавливает он наконец. – Это когда два человека очень сильно любят друг друга.
Тем временем Мышь успевает спихнуть с нагретого места Илью, дважды с ним посраться, ехидно переглянуться с Каспером, вспомнить, зачем подошла к ноуту, послать Илью еще раз и ввести-таки запрос, после чего, разрезая покашливанием тишину, она зачитывает деловым тоном:
- «Сексуальное, или половое, поведение человека (от лат. sexus – «пол») – совокупность психических реакций, установок и поступков…»
- Ладно, Маш, спасибо, мы пон… - пытается мягко перебить Андрей, но по итогу перебивают его.
- Я НЕ ДОГОВОРИЛА-
- Секс – это типа когда два чувака долбятся в сраку.
Это произносит Каспер.
Илья все-таки пробивает лицо рукой.
У Андрея просто нет слов.
Мышь швыряет в Каспера первым, что попадается ей под руку – пеналом, и попадает точно в цель. Не успевающую было опять начаться стычку прерывает громкий хлопок княжеской тетради по полу сцены.
- МАША, будь сестрой, насри звездой… то есть составь списки участвующих в нашей трагикомедии в бездействиях.
- Может, еще и в нелицах?
- Главное, чтобы я понял, кто есть кто.
- А че, мы чет разыгрываем? – почти непритворно удивляется Каспер.
- Вроде, но однозначно не айфон, - отвечает Мышь.
- Да блядь!
Казалось бы, никто не заставляет Саню повернуть голову немного вбок, тем не менее именно это он и делает, в связи с чем сначала офигевает, потом не понимает, потом снова не понимает и в итоге просто подходит и садится через одно сидение от нахрена-то, а главное, зачем-то появившегося из какой-то темной бездны Горшка.
Горшок вроде бы продолжает ловить дзен, а вроде слегка дергается от нарушения Саней привычного движения окружающего воздуха, что, впрочем, не мешает Сане повторить волнующий вопрос.
- Я сам не знаю, - коротко отвечает Горшок.
Саня сдается и возвращается в изначальную точку, оставляя Горшка фотосинтезировать дальше.
А тем временем…
Тем временем список уже закончен и готовится к преданию всеобщей огласке.
- Значится, главные роли, - важно начинает Мышь, выставляя перед собой листок, аки какой-нибудь папирусный указ, - двуличный очкошник, долбоеб с кувшином, девчуля; не человек, а зверь нахуй; шизофреник с двумя чашками, неуравновешенными; тоже зверь, но как тот упоротый игрушечный тигр в зоопарке; наконец-таки реальная дикая львица и моя царица; те самые две неуравновешенные чашки вышеупомянутого шизофреника; тот, кто не грустит, но трансвестит.
- Мать, ты пустой листок читаешь, ты в курсе? – непривычно будничным голосом замечает Каспер, сидящий рядом с Ильей и устало подпирающий подбородок кулаком.
- Если бы ты знал, насколько мне наплевать, ты бы расплакался.
- А за трансвестита ответишь.
- Мы не в «Ace Attorney», мудила, так что со своими обвинениями тебе прямо на хер.
- Если бы ты знала, насколько мне…
- Ну, хватит. – Князь поднимает руки, как бы привлекая к себе внимание. – Насчет списка: постная херня какая-то, давай по новой. Насчет спектакля: его, по ходу, не будет, пускай реквизит мы пока не обоссали.
- Могу устроить, - встревает Илья.
- Право, нет нужды, - манерно парирует Андрей, не стремаясь даже изобразить подобие реверанса, после чего подхватывает тетрадь под мышку, доходит до Горшка и подхватывает его тоже. Тот отвечает гортанным булькающим звуком, отдаленно напоминающим издаваемый йогами во время медитации «ом-м», на что Князь безапелляционно заявляет:
- Заткнись, падла.
Два друга удаляются в одном им известном направлении, и Саня не прочь бы попробовать за ними проследить, но ему все вдруг становится категорически впадлу. Он с равнодушием наблюдает, как уходят Мышь и Каспер, которые уже мило беседуют чуть ли не о погоде, и как собирает манатки киномеханик, неодобрительно при том исподлобья поглядывающий в санину сторону.
И таки высказывающий в конце концов свое мнение, ибо не терпила.
- Ты бы того, пошел отсюда? – с непонятной интонацией произносит Илья.
- Ты бы мог быть повежливее? – сам от себя не ожидая, говорит Саня с не пойми откуда вновь взявшимся раздражением.
- Нет, - непринужденно говорит киномеханик, пожимая плечами.
- Ты знаешь, где достать наркоту?
Если бы Илье в тот момент приспичило попить, вся оказавшаяся во рту жидкость вылетела бы из него фонтанчиком.
- Нет. – Он намеревается придать этим трем буквам максимальные твердость и осуждение, но из-за слишком сильного удивления получается как минимум неуверенно.
- Не ври, - небрежно не соглашается Саня. – Деньги у меня найдутся. Только не вздумай слиться в последний момент.
- С чего ты вообще взял, что я о чем-то ведаю, а если – вдруг – и правда ведаю, то соглашусь тебе помогать?! Хоть у тебя там миллиард денег, мне, во-первых, едва ли че-то перепадет, а во-вторых, тебе восемнадцати нет. Двоечок намечается, понимаешь, да? Нет-нет-нет. Будь ты мне еще сват или кум какой-нибудь, я, быть может, и подумал бы, а так мое мнение таково: пошел на хер.
Вместо ответа Саня набирает в калькуляторе цифру и показывает экран Илье, взгляд которого с упрямо-высокомерного за долю секунды сменяется на шокированно-недоуменное.
- Ты банк грабанул? – Все, что ему под силу выдать.
- Не совсем.
- Не совсем? Хрена ты формулируешь. Да за такое бабло ты собственный наркокартель можешь забацать!.. Или ты это и задумал?
- Ты мне поможешь или нет?
Илья, состраивая задумчивое выражение лица, опускает взгляд вниз и, притворно или нет, но раздумывает около минуты. Затем соображает не самого убогого вида листок и карандаш откуда-то из пучины рюкзака, нервозно чиркает адрес и пихает бумашку Сане в руку.
- Сегодня же, в десять вечера. И упаси тебя боже опоздать хоть на одну блядскую минуту.
- Че, раньше нельзя? – Не успевает Саня возмутиться, как оказывается вытолкнутым из актового зала, а перед тем, как раздается грохот затворяемых дверей, звучит приглушенное предупреждение:
- Чтоб как штык был, иначе торговаться придется уже с легавыми.