Глава 22: От сердца к сердцу (1/2)

Цзян Чэн и его родители остались ещё на один день, и Вэй Ин воспользовался этим временем, чтобы подольше побыть с Цзян Чэном, прежде чем они снова расстанутся. Вечером семьи Цзян и Цзинь сели за роскошный ужин, а утром трое Цзян отправились в обратный путь в Пристань Лотоса.

Вэй Ин подумал, не стоит ли ему тоже уехать, несмотря на то, что вначале он сказал принцу, что пробудет здесь неделю, но прежде чем эта мысль успела прийти ему в голову, Цзян Яньли быстро предложила ему остаться ещё на пару дней, ведь прошло столько времени с тех пор, как они в последний раз виделись, а последние несколько дней были слишком суматошными, чтобы дать им возможность провести время вместе.

Поэтому Вэй Ин остался. Следующие несколько дней он провёл в основном с сестрой, племянником или с обоими, узнавая все больше о её жизни в качестве жены и матери и все больше радуясь тому, насколько она счастлива в своём новом положении, с мужем, который, казалось, относился к ней так замечательно, как она того заслуживала.

Оставшееся свободное время он проводил, бродя по территории Башни Кои, где едва ли можно было пройти мимо какого-нибудь лиственного кустарника, не ожидая, что он протянет к нему руку, чем дольше он был вдали от принца, тем больше скучал по нему, медленно одолеваемый мыслями и чувствами, которые, казалось, с каждым днём занимали все больше места в голове.

Однажды вечером, после ужина, он прогуливался по территории, все время думая о принце, когда случайно увидел Цзян Яньли, сидящую на скамейке. Он издалека поприветствовал её улыбкой, и она помахала ему рукой, приглашая присоединиться.

― А-Лин спит, и я вышла подышать свежим воздухом, ― объяснила она, прежде чем Вэй Ин успел спросить, почему она вышла на улицу так поздно вечером.

Солнце уже село, на небе ярко светили луна и звезды, и, хотя Вэй Ин никогда не спал в это время, Цзян Яньли придерживалась более регулярного графика.

Вэй Ин устроился рядом с ней, и она принялась болтать о Цзинь Лине, хотя Вэй Ин не мог не отвлекаться от её слов, его сердце по-прежнему было занято мыслями о принце. Он был прав, предполагая перед поездкой, что будет скучать по принцу, и почти недооценивал, насколько сильно захочет снова быть с ним, что и привело поток сознания к тому, что в последние недели и месяцы он размышлял о своих чувствах, о том, что они собой представляют и что ему с ними делать… Когда он понял, что рядом с ним сидит лучший (и, возможно, единственный) человек, которого он мог бы спросить.

― Шицзе? ― заговорил он, когда рассказ Цзян Яньли, казалось, закончился, не желая прерывать её или давать понять, что его мысли были где-то в другом месте, пока она говорила.

Она повернулась к нему и с милой улыбкой спросила:

― В чем дело, А-Сянь?

Но даже мысль о вопросе, который он хотел задать, заставила его смутиться, и он не смог встретиться с ней взглядом. Он опустил взгляд на каменную дорожку, которая тянулась через весь двор, и нерешительно спросил:

― Как… как ты узнала, что хочешь выйти замуж за Цзинь-гунцзы?

Цзян Яньли тихо, немного удивлённо засмеялась.

― А-Сянь… что заставило тебя спросить такое? ― спросила она. Она протянула руку, чтобы убрать волосы с его лица, и весело продолжила, ― есть ли в твоей жизни кто-то особенный, о ком я должна знать?

Вэй Ин почувствовал, что щеки покрылись жаром: он должен был догадаться, как быстро Цзян Яньли разгадает его вопрос. Ему всегда было трудно что-то скрывать от неё, потому что она слишком хорошо его знала, чтобы не понять его намерения почти сразу.

Он повернулся к ней, по-детски надув губы:

― Шицзе.

Цзян Яньли снова рассмеялась и примирительно погладила Вэй Ина по щеке, после чего успокаивающе сказала:

― Ладно, ладно.

Она с нежностью покачала головой и несколько секунд обдумывала свой ответ, прежде чем начать говорить.

― Ну, полагаю, мне не нужно пересказывать историю, ― сказала она, и, конечно, не ошиблась.

Вэй Ин прекрасно знал, что Мадам Юй и Госпожа Цзинь были настолько близкими подругами, что Цзян Яньли и Цзинь Цзысюань были обречены на свадьбу с самого рождения… и он так же хорошо знал, что все рухнуло после особенно скверного поведения Цзинь Цзысюаня в подростковом возрасте, когда он посмел оскорбить Цзян Яньли в присутствии Вэй Ина, фактически умоляя того наброситься на него в её защиту. В результате этого инцидента была расторгнута помолвка, и в течение трех лет они избегали друг друга, как могли, пока что-то не случилось на соревнованиях по стрельбе из лука в Ланьлине, и их отношения снова вспыхнули, что привело к возобновлению помолвки и последующему браку.

― Цзинь Цзысюань очень повзрослел к тому времени, когда мы снова начали общаться, ― мягко объяснила она, ― я начала общаться с ним только после того, как он извинился передо мной за свои слова и поступки, совершенные много лет назад. Но даже после этого я не хотела с ним сближаться после всего, что произошло. Прошло несколько месяцев, прежде чем я решилась на полноценный разговор с ним, но он продолжал пытаться. Он предлагал мне прогулки по саду, при каждой нашей встрече у него обязательно были маленькие подарки для меня, он задавал мне вопросы о моей жизни и моих интересах. Он был таким неловким и нервным и не раз попадал впросак, но он так старался исправиться, что я не могла не найти в этом очарования.

Вэй Ин не видел этой части интриги. Мадам Юй и Госпожа Цзинь довольно часто посещали друг друга, всегда беря с собой Цзян Яньли и Цзинь Цзысюаня, но Вэй Ин приезжал в Ланьлин только на крупные мероприятия, и всегда держался как можно дальше от Цзинь Цзысюаня, когда они были в одном городе. С его точки зрения, воссоединение Цзян Яньли и Цзинь Цзысюаня выглядело неожиданным, и это оставило неприятный привкус во рту. Он никогда не слышал о том, сколько усилий приложил Цзинь Цзысюань, чтобы вернуть расположение Цзян Яньли, и, честно говоря, он стал больше уважать его за это. В конце концов, люди совершают ошибки и ведут себя дерзко (Вэй Ин и сам так делал, особенно в подростковом возрасте). Было бы несправедливо вечно обвинять кого-то в этом, когда было ясно, что он сожалеет о своём поведении и предпринимает шаги для исправления своих ошибок. Улыбка на лице Цзян Яньли была такой же милой и искренней, как и всегда, когда она продолжала говорить.

― Больше года мы только и делали, что разговаривали. Ну… он ухаживал за мной, я полагаю, ― тихо засмеялась она, ― он спрашивал около полудюжины раз, согласна ли я когда-нибудь выйти за него замуж, и даже когда я говорила, что ещё не уверена, он продолжал быть милым и уважительным. Только когда я убедилась, что он искренен, я сказала маме, что готова начать планировать нашу свадьбу, ― Цзян Яньли обернулась к Вэй Ину и спросила, — это ответ на твой вопрос?

Вэй Ин задумчиво нахмурился. Формально да… но это была не совсем та информация, которую он искал. Он был благодарен за то, что она поделилась с ним этими знаниями, так как это дало ему новую точку зрения и позволило немного легче принять то, что произошло между павлином и его шицзе, но он подозревал, что изначально задал неправильный вопрос.

Когда он не ответил сразу, Цзян Яньли снова заговорила, чтобы спросить:

― Есть ли что-то ещё, о чем ты хотел бы меня спросить?

Поразмыслив ещё несколько секунд, он повторил попытку, немного более мягко, чем раньше:

― Думаю, я хотел спросить… как ты поняла, что влюблена в него?

Плечи Цзян Яньли затряслись от тихого смеха, и она нацелилась на него с ухмылкой, граничащей с поддразниванием.

― А-Сянь, ― сказала она со знанием дела, — это из-за принца?

Вэй Ин подумал, что его лицо и раньше было красным, но это было ничто по сравнению с тем, как горели щеки сейчас, и он поборол сильное желание спрятаться за руками (надеясь, что слабый лунный свет скрыл большую часть цвета на его щеках).

― Откуда ты знаешь?

― Я догадывалась, ― Цзян Яньли снова тихо засмеялся и игриво провела пальцем по его носу, ― у тебя так глаза горят каждый раз, когда ты говоришь о нем.

Вэй Ин не понимал, он что был таким… очевидным, или что это было что-то, что могло быть очевидным. Он знал, что время от времени упоминал о принце, рассказывая о своём пребывании во дворце, что он хотя бы дал понять, что «монстр», живущий во дворце, на самом деле проклятый и довольно вежливый молодой господин, а не какое-то безмозглое чудовище, как утверждали слухи, но… он не понимал, что сказал или сделал что-то, что могло бы выдать его чувства шицзе.

Хотя он бы солгал, если бы сказал, что не был благодарен. После долгих раздумий о том, действительно ли то, что он чувствовал к принцу, было любовью, Цзян Яньли с такой уверенностью сказала ему об этом, что он почувствовал что-то вроде облегчения.

― Расскажи мне о нем, ― попросила она, ― я бы хотела узнать больше о человеке, который сумел завоевать сердце моего младшего брата.

Вэй Ин почувствовал, как лицо снова стало горячим, но он уступил её просьбе и начал говорить. Он начал с того, что считал важным в первую очередь: что принца зовут Лань Ванцзи, что сотни лет назад он был вторым молодым господином некогда могущественного ордена заклинателей, пока его не прокляла хули-цзин, и что после многочисленных неудачных попыток снять проклятие его семья переехала строить новый дом. Он рассказал ей, что принц играет на гуцине и что у него есть семья кроликов, которую он охраняет уже несколько поколений. Он рассказал ей… о том, что принц был тихим, нежным и милым, и что, несмотря на то, что он был всего лишь лозой, он всегда пытался обнять и утешить его, когда тот был расстроен. Он рассказал ей о том, как принц выхаживал его после ранения (правда, он упустил некоторые детали о серьёзности, чтобы не волновать её), и о их сражении в снежки, и о том, как он готовил для него, и стирал белье, и набирал ему ванну, и…

― Похоже, Лань Ванцзи прекрасно о тебе заботится, ― сказала Цзян Яньли. Было немного странно слышать, как кто-то другой произносит имя принца вслух, но она не могла быть более правильной.

― Да, заботится, ― согласился Вэй Ин, чувствуя, как в горле поднимаются искренние слезы, и быстро сглатывая их, ― я позволил ему питаться моей ци, и с каждым днём он становился всё сильнее и сильнее, ― как именно Вэй Ин кормил принца, так и осталось невыясненным, ― и чем сильнее он становится, тем больше хочет сделать для меня, а я в свою очередь хочу сделать для него ещё больше. Быть с ним просто… правильно. Но я никогда не чувствовал себя так раньше, так что…

Цзян Яньли задумчиво хмыкнула на последнем предложении, а затем спросила:

― Так ты задаёшься вопросом, является ли то, что ты чувствуешь, любовью?

На щеках Вэй Ина появился ещё один всплеск краски… но он кивнул. Может быть, это было глупо, что он не мог просто сесть и прийти к какому-то выводу самостоятельно, может быть, глупо чувствовать, что ему нужна помощь Цзян Яньли, чтобы разобраться во всем этом, но… кроме того, что он доверял суждению Цзян Яньли в этом вопросе, это был далеко не первый раз, когда она помогала ему разобраться с мыслями или эмоциями, которые ему было трудно переварить самостоятельно. В течение многих лет после того, как он впервые попал на Пристань Лотоса, она была для него надёжным источником руководства и утешения. Вероятно, было логично, что сейчас он почувствовал необходимость обратиться к ней.

― Позволь спросить тебя вот о чем… ― продолжала она осторожно, ― чувствуешь ли ты, что можешь поговорить с ним о чем угодно? Чувствуешь ли ты, что он всегда прислушивается к тому, что ты хочешь сказать?

― Да, ― ответила Вэй Ин, улыбнувшись и слегка кивнув.

Когда Вэй Ин был наиболее уязвим, принц давал ему почувствовать себя в безопасности, выслушивал и утешал, как мог… Но даже когда Вэй Ин болтал без умолку о чем-то особенно важном, ему казалось, что принц следит за каждым словом. Вэй Ин не был уверен, что когда-либо раньше он мог так свободно говорить без остановки, не чувствуя, что раздражает кого-то.

― Ты думал о том, как сложится твоя жизнь в будущем, если ты останешься с ним?

― Ммм, ― сказал Вэй Ин, а затем признался, ― вообще-то, много раз.

За последние несколько месяцев он уже сбился со счета, сколько раз, и до того, как узнал о судьбе принца после проклятия, и после, он задумывался о будущем и представлял себя живущим во дворце. Он представлял себе жизнь, полную свободы, охоты и исследований, а потом каждую ночь его окутывали лозы принца, и он никогда не был так доволен, как при мысли о том, что так он проведёт остаток своей жизни.

― И, ― продолжала она, в её тоне было что-то почти знающее, ― когда ты думаешь о том, чтобы снова быть с ним… это похоже на возвращение домой?

От этих слов по его позвоночнику пробежала дрожь, а кожа на руках покрылась мурашками, потому что возвращение домой было именно тем, чем было возвращение к принцу. Даже не в том смысле, что дворец стал его домом, а когда он думал о доме, он думал о том, как лозы принца приветствуют его, непринуждённо обвиваясь вокруг и поддерживая с ним настолько тесный контакт, насколько им это удавалось. Он думал о том, как принц приветствует его своим прекрасным голосом, как для него готовят тёплую еду, как он идёт вглубь дворца, чтобы позволить принцу прикасаться к нему столько, сколько он захочет…

Дворец был домом не потому, что в нем Вэй Ин жил последний год. Он был домом, потому что там был принц.

― Да, ― ответил он, и удивление от удивления, которое он услышал в собственном тоне, было заглушено внезапным желанием вернуться домой.

― Сянь-Сянь… ― сказала она с тихим смехом, прежде чем протянуть руку, чтобы ласково потрепать его волосы, ― я думаю, ты влюбился.

Почти наверняка было смешно, что ему потребовалось услышать эти слова от своей шицзе, чтобы наконец-то признать, что это правда. Несмотря на все его подозрения, только получив подтверждение из внешнего источника, от Цзян Яньли, он смог признать, что…

Он был влюблён.