Глава 18: Безнадёжность (2/2)
Прошло ещё одно долгое, задумчивое молчание, пока принц копался в своих воспоминаниях и, в конце концов, пришёл к выводу.
― Я помню, что она сказала что-то вроде… когда заклятие будет снято, я буду рядом с тем, которого люблю.
― С тем, которого ты любил? ― повторил Вэй Ин, почти не задумываясь, голова была настолько запутана в попытках сделать выводы и силе собственных чувств, что слова поначалу не доходили до него. Он оставался в блаженном неведении относительно подтекста в течение одной секунды, прежде чем…
Его одолело внезапное, неприятное замирание сердца, скручивание внутренностей, которого было почти достаточно, чтобы стало плохо.
― Ты… ты имеешь в виду того, кто умер?
Принц тихо произнёс «мгм» в ответ, поскольку тогда он был уверен, что она имела в виду именно его. Многие точные слова, которые она сказала, были утеряны. Он скорее помнил, как он их воспринял, как она упомянула о его отказе, что-то о том, что он снова увидит того, которого любит… Ему было трудно вспомнить все это, и он не мог выразить это словами, чтобы передать Вэй Ину.
Но это мягкое подтверждение, все, что нужно было мыслям Вэй Ина, чтобы сбросить только что обретённую надежду с обрыва и с отчаянием смотреть, как она по спирали падает в бесконечные глубины внизу. Мысль о том, что принц может обрести тело или получить его, если проклятие будет снято, все мечты Вэй Ина о том, чтобы поцеловать его по-настоящему, узнать, каково это, быть обнятым кем-то, засыпать рядом с другим тёплым телом… Слова принца убили мечту так же ловко, как Вэй Ин успел её обдумать, потому что если то, что сказал принц, правда, то когда проклятие будет снято…
Когда принц освободится от проклятия, он отправится к тому, кого любил. Его душа наконец освободится, он перейдёт в загробный мир, его душа вернётся в цикл реинкарнации, или… что бы ни ждало их души после смерти. Где бы сейчас ни покоилась душа Старейшины Илина, принц сможет отправиться к нему, и это…
Вэй Ин пытался сказать себе, что лучше бы он сейчас расстался со своими надеждами на будущее. Лучше, что только сегодня утром он подумал о том, что когда-нибудь поцелует принца, спросил об этом, и иллюзия разбилась прежде, чем успела перерасти в нечто более детальное, в полноценную фантазию о жизни с принцем в человеческом облике. Конечно, если бы он позволил фантазии разрастись, а потом разбил бы её вдребезги такой правдой, было бы ещё труднее отказаться от этой надежды, особенно когда он так недавно признал, что хочет остаться, независимо от того, в какой форме будет принц.
Когда это не принесло утешения, он попытался снова. Он попытался сказать себе, что после всего, через что прошёл принц, наконец-то получить возможность жить дальше, это именно то, что он заслужил. Принцу пришлось так долго жить в одиночестве, у него были столетия, чтобы подумать о потерянной любви, прежде чем он смог действовать. И если уж на то пошло, переход в следующую жизнь, возможность найти свою потерянную любовь и занять место рядом с ним после того, как он так долго об этом страдал, была именно той передышкой, которую принц заслужил своими долгими страданиями…
И когда он не нашёл утешения и в этом, он решил отвлечься.
― Мне нужно что-нибудь съесть, ― пробормотал он в пустоту.
Он не был голоден, но механическое действие, приготовить себе завтрак и съесть его, дало бы возможность сосредоточить мысли на чем-то другом, помимо внезапной отчаянной потребности оплакивать будущее, которое он едва начал представлять, и не только будущее, в котором принц стал человеком, но… всё. Ведь теперь даже возможность прожить остаток жизни с принцем в его растительной форме казалась Вэй Ину слишком эгоистичной.
Несмотря на то, что Вэй Ин понимал, что это неловкое место для окончания их разговора, он не мог заставить себя продолжить, не боясь, что нахлынувшие эмоции, к которым он не был готов, прорвутся сквозь слабое сопротивление, которое Вэй Ин успел создать в последний момент. Он только что проснулся, только что решил, чего хочет от принца, и не успел даже полностью освоиться с этой мыслью, как её вырвали из рук…
Он проглотил мысли, эмоции, пытавшиеся вцепиться в горло. Он действительно не мог сделать это прямо сейчас. Он не мог поступить так с собой, и он не мог поступить так и с принцем. В данный момент его чувства были проблемой, и только его, и теперь, когда он знал, что приготовила для них судьба, было правильно, чтобы они оставались таковыми. У принца и без Вэй Ина хватало своих печалей, связанных с любовью и её потерей. Вэй Ин привык подавлять свои чувства ради комфорта других, и оказание такой любезности принцу казалось наименьшим, что он мог сделать, когда тот не мог распоряжаться своей судьбой.
Ведь принц не мог изменить то, что случится с его душой после снятия проклятия. Даже если Вэй Ин расскажет ему о своих чувствах, даже если Вэй Ин будет умолять… черт, даже если принц каким-то образом почувствует то же самое, это не имело значения. А это означало, что рассказ принцу о своих чувствах мог стать лишь бременем, источником вины, когда тому придёт время жить дальше, а меньше всего Вэй Ину хотелось заставлять принца чувствовать вину за то, что было не в его власти.
Пока Вэй Ин поднимался с кровати и тоскливо шёл на кухню, принц молчал. Он был погружен в свои мысли так же, как и Вэй Ин, только вот мысли его решили задержаться на чем-то другом, настолько несущественном, что, казалось, даже не стоило об этом говорить. Но почему-то эта деталь привлекла его внимание, хотя он не мог сказать, почему, когда была такая большая вероятность, что это была бессмысленная разница…
Вэй Ин всегда использовал слово «проклятие», говоря о том, что хули-цзин сделала с ним, и принц не мог поспорить, что все эти годы это было похоже на проклятие, но… все, что он смог вспомнить, он слышал, как хули-цзин называла то, что она сделала, заклинанием, превращением, магией… Он почему-то был уверен, что она никогда не называла это проклятием.
И как бы он ни старался, как бы маловероятно это ни казалось, он мог вспомнить, как хули-цзин радовалась тому, что она с ним сделала… но он не мог вспомнить, чтобы эта радость была подёрнута злобой.
Принц не мог сказать, почему эти воспоминания важны, если бы не то, сколько места они вдруг заняли в его сознании, он бы и не подумал, что они важны, но теперь, когда воспоминания были, он не мог не задерживаться на них, пока Вэй Ин устало завтракал.
~~~</p>
Остаток дня Вэй Ин провёл в странном настроении, стараясь не думать о своих чувствах, о будущем, о том, что он узнал… В конце концов он решил ненадолго покинуть дворец, взяв с собой лук и стрелы в надежде, что охота станет эффективным отвлекающим манёвром, но он так сосредоточился на том, чтобы не думать, что пустил около дюжины стрел в потенциальные цели и каждый раз промахивался, что стало худшей охотой за всю его жизнь.
Когда на закате он, озябший, побеждённый и с пустыми руками, наконец, притащился обратно во дворец, часть его думала просто уйти в свою комнату, допить начатый накануне кувшин спиртного и позволить себе уснуть, но… Когда он направился по коридору к своей комнате, нос уловил тёплый запах имбиря и чеснока и повёл его на кухню. Внутри горела плита, и не успел Вэй ин удивиться, как принц обвил его руку лозой и сказал:
― Скоро все будет готово. Я не знал, когда ты вернёшься.
От мягкости слов и тепла кухни Вэй Ин почувствовал, как холодная апатия, которая пыталась овладеть им с утра, растаяла, и на глаза навернулись слезы, прежде чем он заставил себя улыбнуться и поблагодарить принца. В последние несколько недель, с тех пор как Вэй Ин был прикован к постели, он все чаще готовил для него, и, похоже, ему нравилось готовить еду к его приходу домой, если судить по нежной гордости, которую Вэй Ин ощущал в их связи.
Это было слишком много, чтобы думать, знать, как счастлив был принц, и в то же время знать, что однажды проклятие разрушится, и принца не станет. Это было слишком тяжело для бедного сердца Вэй Ина, думать о своём будущем после принца, когда его будущее с принцем только начиналось…
В его руках оказалась миска с рисом, увенчанная множеством приготовленных на пару овощей — гай-лан, лук-шалот, грибы и все остальное, что осталось от того, что Вэй Ин недавно купил в городе, и он вернул свои мысли к еде, которая пахла совершенно чудесно, несмотря на отсутствие аппетита. Он заставил себя съесть все, терзаясь мыслями о том, что не может оценить то, что принц делает для него, пока он ещё здесь, чтобы сделать это, а затем занялся уборкой кухни.
В ту ночь он пришёл за вторую дверь, выбрав опьянение, отличное от того, которое могло дать ему алкоголь. Он медленно дышал, когда принц начал прикасаться, и поначалу ему было трудно оставаться спокойным и восприимчивым, когда разум провёл день в настроении, совершенно противоположном возбуждению, но прикосновения принца были такими приятными, такими нежными, он обнимал его среди лоз, когда они скользили по коже и обнимали так сильно, как только могли. Под такими заботливыми прикосновениями Вэй Ин вскоре расслабился, разум отпустил напряжение дня, уходя от нависшего над ним тёмного облака. Принц так осторожно прикасался к щекам, шее, ногам, позволяя Вэй Ину расслабиться от прикосновений, и наконец начал нежно и дразняще водить лозой по члену.
Принц дождался, пока Вэй Ин окажется на грани первого оргазма, и только после этого пропустил несколько маленьких лоз, чтобы погладить Вэй Ина по входу, задолго до того, как на его кожу попало возбуждающее масло.
Когда он почувствовал тяжесть толстой лозы, скользящей по задней поверхности бёдер, между ягодиц, он полностью погрузился в своё возбуждение, в момент. Он издавал тихие, ноющие стоны, когда лоза аккуратно входила, мягкий эффект масла оседал в мозгу так, что Вэй Ин радовался этому, как никогда раньше.
Трудно сказать, что именно вывело его из себя в ту ночь, но спустя дюжину оргазмов принц выскользнул из него, укрыв в нежных объятиях своих лоз, и Вэй Ин почувствовал себя… лучше. Беда и горе, нависшие над будущим, не исчезли, но… Теперь она казалась далёкой, как проблема, занесённая настолько далеко в будущее, что его это не волновало. Это было похоже на то, о чем ему пока не стоит беспокоиться, ведь он не знал, сколько времени пройдёт до открытия третьей двери, не знал, что произойдёт даже после того, как она откроется. Ему вдруг захотелось просто наслаждаться тем, что у него есть, более того, захотелось наслаждаться тем, что у него есть, до тех пор, пока это есть.
Если это означало не думать о будущем, если это означало жить настоящим моментом так долго, как только возможно, то Вэй Ин мог это сделать. Он максимально использует то драгоценное время, которое у него будет с принцем.