Глава 18: Безнадёжность (1/2)
Вэй Ин медленно проснулся на следующее утро, чувствуя сонливость и лёгкое похмелье. Вэй Ину редко случалось испытывать похмелье после выпивки: алкоголь оказался крепче, чем он предполагал, и, скорее всего, он не съел достаточно еды, чтобы как следует его усвоить, учитывая, как он был поглощён чтением.
Он слегка застонал и прикрыл глаза рукой, чтобы заслонить свет, проникающий в комнату, хотя это было не так уж и неприятно. Он не чувствовал тошноты или головокружения, просто усталость, жажда и лёгкая головная боль, застилающая глаза. Он был уверен, что это скоро пройдёт, возможно после того, как он попьёт и позавтракает, что он и сделает, как только захочет встать с постели.
В данный момент ему было достаточно просто позволить мыслям дрейфовать, продолжая дремать ещё некоторое время, перебирая в памяти все, что он прочитал в бумагах Старейшины Илина, и задерживаясь на том, что он сделал прошлой ночью.
Поцелуй принца, его нетерпеливая реакция на него, его собственные внезапные мысли о том, что он хочет провести остаток жизни здесь, во дворце… В любой момент Вэй Ин мог бы свалить все на алкоголь или возбуждение, но когда он снова подумал об этом, подумал о том, каково это — каждый день охотиться, ездить в город, заниматься хозяйством во дворце в перерывах между занятиями с принцем, иметь возможность читать, писать и рисовать, когда захочется, и каково это, позволять принцу вот так прикасаться к нему каждую ночь, доводя до оргазма за оргазмом, когда он извивается в его объятиях…
В этой жизни не было ничего такого, что Вэй Ин не хотел бы сохранить. Возможно, когда-нибудь ему захочется навестить Цзян Яньли, Цзян Чэна, Пристань Лотоса, повидаться со старыми друзьями, а может быть, когда-нибудь он захочет вернуть свой меч и иногда выходить на ночную охоту, чтобы не терять сноровку, но даже когда он думал об этом, у него было чёткое ощущение, что рано или поздно он соскучится по принцу и захочет вернуться домой. Он захочет вернуться во дворец, устроиться среди лоз, чтобы принц обнял его и прикоснулся к нему так, как он делал все эти месяцы.
И, возможно, это было не совсем то, что было у Чжу Аньчен с женой. Это было не тёплое человеческое тело, на котором можно лежать, не было рук, которые могли обнять, губ, которые могли поцеловать, лба, к которому можно было бы прижаться своим… Но как бы ни хотелось ему всего этого, пока он был с принцем, с его нежными прикосновениями, с его внимательным молчанием, с его заботой о том, чтобы Вэй Ин был доволен каждым днём… Все остальное не имело значения. Вэй Ин сразу же пришёл к выводу, что ему не нужно ничего, чего бы не мог дать принц. Пока принц был здесь, чтобы говорить с ним, играть с ним, прикасаться к нему, Вэй Ин хотел оставаться рядом с ним.
Неужели… неужели это и есть любовь? Возможно, со стороны Вэй Ина было глупо колебаться, принимая это, возможно, это должно быть очевидно (возможно, это должно было быть очевидно). Может быть, он был бы более уверен в своём диагнозе, если бы когда-нибудь поговорил с другим человеком о том, каково это, быть влюблённым…
Прежде чем мысли Вэй Ина успели закрутиться ещё больше, он почувствовал лёгкий толчок, который заставил его обратить внимание на окружение. Когда он открыл глаза, то увидел рядом с собой лозу, держащую бутылку. Слабая благодарная улыбка расплылась по его лицу, и он слегка повернулся, чтобы взять её в руки, поднёс к губам и позволил прохладной воде стечь по горлу, и долго пил освежающий напиток. Когда он допил воду, он протянул бутылку обратно с тихим спасибо.
Он почувствовал лёгкое согласие с благодарностью, затем позволил себе откинуться на подушку с тихим выдохом, мысли не шли дальше откровения, но слегка смещались…
Потому что… ну, у него не было никакого представления о том, что будет дальше. Конечно, он мог бы быть счастлив так до конца своих дней, но… он знал, как много изменилось во дворце, для принца, за тот год, что он прожил здесь. Он не знал, как много ещё изменится и что это может означать для его будущего рядом с принцем. Может быть… может быть, существовал какой-то шанс, что принц мог иметь человеческую форму, которая была заперта за третьей дверью дворца? Или, если его форма была нечеловеческой, как гласила легенда, возможно, снятие проклятия вернёт ему человеческий облик… И, хотя Вэй Ину не нужно было, чтобы принц был человеком, чтобы хотеть остаться с ним, он не мог отделаться от мысли, что у него есть шанс когда-нибудь поцеловать принца.
― Хангуан-Цзюнь, ― проговорил он, не дав растущим надеждам улетучиться. Это было не то, о чем они говорили, это было не то, что Вэй Ин считал заслуживающим обсуждения, потому что он никогда не чувствовал себя настолько близко к ответу на этот вопрос, ― что должно произойти, когда ты сможешь открыть третью дверь? Ты сказал, что находишься по другую сторону, так что… ― он тихонько вздохнул, проговаривая вслух новую мысль, — значит, как только я войду внутрь… я полагаю, тебе снова нужно будет питаться? Это кажется правильным?
Ведь после того, как Вэй Ин прошёл и через первую, и через вторую дверь, принц сразу же захотел покормиться им, и в обоих случаях масштаб кормления значительно увеличился по сравнению с тем, к чему Вэй Ин привык раньше. Он мог только представить себе, что ждёт его по ту сторону третьей двери (и он представлял себе это, причём с большим энтузиазмом), но… сейчас он был больше сосредоточен на том, что произойдёт дальше.
― Да, так и должно быть, ― согласился принц.
Вэй Усянь хмыкнул, подтверждая ответ, а затем спросил:
― А что потом? Есть ли… какой-то другой шаг после этого? Какое-то испытание, которое нужно пройти, или что-то ещё?
Принц замолчал, и Вэй Ин сидел молча, пока тот наконец не ответил:
― Я не уверен.
Вэй Ин нахмурился. Ему хотелось расстроиться, но… в этом не было смысла. Он не мог злиться на принца за то, что тот стал жертвой злобного проклятия; принц мог знать лишь столько, сколько ему рассказала хули-цзин, хотя, возможно, лучше было бы выяснить, что именно знает принц, даже если это затронет тему, которую Вэй Ин не хотел затрагивать до сих пор.
Вэй Ин вздохнул и сказал:
― В легенде, которую мне рассказали, говорится, что на следующее утро, когда хули-цзин выводили из дворца, она выкрикнула какую-то фразу о том, что «живёт теми средствами, в которых ты ей отказал», и что проклятие наступило позже в тот же день, когда её уже увезли. Так ли все было на самом деле?
К этому моменту Вэй Ина уже не удивило, что принц твёрдо ответил:
― Нет.
Вэй Ин закатил глаза, ещё один провал всех этих глупых легенд, передаваемых из уст в уста на протяжении последних нескольких столетий, и спросил более мягким тоном:
― А что ты помнишь?
Была ли это полная картина, Вэй Ин знать не мог, но в данный момент он был готов принять любую информацию, которую мог дать ему принц, любую, которая могла бы дать один из многих недостающих кусочков головоломки.
И в самом деле, картина была неполной. Принц помнил лишь отрывки того, что видел и слышал тогда, достаточно, чтобы понять, что версия Вэй Ина неверна, но недостаточно, чтобы составить ясную картину.
Тем не менее, он попытался объяснить спутанные мысли.
― В то утро хули-цзин привели в главный зал. Она заявила, что… хочет извиниться. Она бросилась мне в ноги и притворилась, что умоляет о прощении. Когда я понял, что меня удерживает на месте нечто большее, чем её хватка за плащ, было уже слишком поздно.
То, что произошло после этого, было просто… вспышками страха, паники и гнева, брата, дяди, учеников вокруг, когда они бросились снова сдерживать хули-цзин, чтобы оттащить её от меня и попытаться отменить то, что она сделала. Она сказала мне… ― тихо продолжил он, напрягаясь, чтобы вспомнить хоть что-то, ― что… чтобы выжить, я должен действовать на инстинктах.
― Инстинкт? ― нахмурился Вэй Ин, явно недовольный тем, что услышал правду о действиях хули-цзин.
― Мгм, ― подтвердил принц, ― когда она изменила меня, это… изменило и мой разум. Инстинкт — это то, как я научился управлять растениями вокруг. Именно это привело меня к тому, как мне нужно питаться.
Вэй Ин на мгновение задумчиво пожевал губу. В этом было достаточно смысла, полагал он, ведь иначе как бы принц, не имея собственного сексуального опыта, догадался, что ему нужно собирать энергию таким интимным и некомфортным способом? Вэй Ину было легко поверить в то, что в процессе трансформации возникли какие-то врождённые, первобытные желания, которые подсказали, как выжить в новой форме.
― Говорила ли она что-нибудь ещё о проклятии? ― спросил он, ― сказала ли она тебе что-нибудь о том, как снять его? ну, я не знаю, вообще о чем-нибудь?