Глава 17: Сожаление и тоска (1/2)
― Вэй Ин, я хочу, чтобы ты кое-что увидел.
Эти слова застали Вэй Ина врасплох, он удивлённо вскинул голову, выныривая из дремоты. Он только что провёл несколько часов за второй дверью, ночь была достаточно тёплой, и он уже готов был заснуть в настоящем гнезде из лоз, спутанных вокруг, когда слова принца вызвали интерес. Через несколько секунд он был полностью собран.
― Что это? ― спросил он с лёгкой улыбкой, не привыкший, чтобы принц говорил так неожиданно, но вместо ответа почувствовал, как лоза обвилась вокруг запястья, нежно потянула его, и он быстро понял намёк.
Он поднялся на ноги, схватил стоявший рядом фонарь и позволил лозе повести его по одному из коридоров, к концу которого он оказался далеко за пределами той зоны, которую удалось исследовать до сих пор, пока его наконец не привели в то, что казалось большой спальней. Она была просто оформлена, хотя то, что в ней находилось, письменный стол, стол с одной стороны и стеллаж вдоль одной стены со встроенными ящиками, казалось качественным, учитывая, как хорошо все сохранилось.
― Что ты хочешь, чтобы я увидел? ― спросил он, любопытство росло с каждой секундой, пока взгляд сканировал пространство, заглядывая в открытую раздвижную дверь с кроватью по другую сторону. Принц ничего не ответил, но Вэй Ину понадобилось лишь мгновение, чтобы понять, почему он так суетился, ведя его в определенную комнату... Улыбнувшись, Вэй Ин спросил, ― Хангуан-Цзюнь, это твоя комната?
Наконец, принц ответил утвердительно:
― Да.
Улыбка Вэй Ина стала шире, в груди поднялось волнение. Предположив, что принц привёл его сюда, чтобы что-то найти, он начал исследовать.
Сердце трепетало, когда он обходил комнату по периметру. Мысль о том, что принц хочет, чтобы он исследовал то, что когда-то было его спальней, была удивительно трогательной. Может быть, это было глупо, ведь принц наверняка прошёл через все залы большого дворца в какой-то момент своей жизни, но... было что-то интимное в том, чтобы оказаться в месте, которое предназначалось только для него, в месте, где, возможно, мало кто бывал (и уж точно никто не бывал сотни лет). Он не был уверен, что именно хотел найти принц, но был очень рад поискам.
Окинув беглым взглядом всю комнату, он вернулся к длинному столу, стоявшему на одной стороне комнаты, а точнее, к пыльной форме, лежавшей на нем. Вэй Ин вернулся к нему и опустился на колени, чтобы рассмотреть предмет...
Это был кусок длинного тёмного дерева, которое, насколько Вэй Ин мог судить в пыли и темноте, все ещё казался хорошо отполированным. Вэй Ин провёл пальцами по поверхности и обнаружил на дереве узор, напоминавший облако на третьей двери... Но прошло ещё несколько секунд, прежде чем он понял, что это такое: кончики пальцев прошлись по приподнятому мостику, где виднелись последние истёртые остатки того, что когда-то было струнами.
Он облегчённо вздохнул, когда понял это, и снова провёл пальцами вдоль грифа и плеча инструмента, спрашивая:
― Хангуан-Цзюнь, это гуцинь? ― но он уже был уверен в этом и задал вопрос, который интересовал его больше, ― ты играешь?
Не то чтобы сейчас было на чем играть. Дерево, насколько мог судить Вэй Ин, было в прекрасном состоянии, но шёлковые струны, которые делали инструмент более узнаваемым, сгнили за те долгие века, проведённые здесь.
― Так и есть, ― ответил принц.
Улыбка Вэй Ина стала больше. Он не мог сказать, что был шокирован этой информацией, ведь такой изысканный господин, как принц, наверняка обучался музыке, но все равно было интересно узнать о чем-то новом, особенно учитывая, как долго Вэй Ин пробыл во дворце.
― Если бы только у меня был моя дицзы, мы могли бы сыграть дуэтом, ― с мягким смехом сказал Вэй Ин.
У него было замечательная, красиво вырезанная дицзы, которую он оставил в Пристани Лотоса. Ещё летом здесь, в свободное время, он грубо вырезал дицзы, чтобы поиграть с ним, и, хотя она не звучала ужасно, он не был уверен, что она достойна играть рядом с безусловно изысканным мастерством принца. Пальцы снова провели по мосту, мысли на мгновение перевернулись в голове, прежде чем он спросил:
— Это то, что ты хотел, чтобы я нашёл?
Вэй Усянь был застигнут врасплох, услышав в ответ – нет.
― О! ― сказал он, ещё раз окинув взглядом комнату, чтобы найти, куда направить внимание дальше, ― тогда я продолжу поиски.
Далее он направился к полкам, расположенным вдоль задней стены. Как и во всем дворце, они были в основном пустыми, ценные вещи были вывезены туда, куда переселился орден, когда-то живший здесь. На открытых полках теперь лежал лишь слой пыли, в ящиках – частично истлевшие обрывки бумаги, старая кисть для каллиграфии, давно высохшая чернильница, и остатки изъеденной молью ткани. Вэй Ин добрался до последнего ящика в самом дальнем углу и открыл его, обнаружив большой прочный сундук, занимавший большую часть пространства.
Он поставил фонарь на пол, чтобы обхватить его руками и поднять, затем подхватил ящик под руку, взял фонарь и направился к кровати, которая казалась ему более удобным местом для начала исследования, чем усыпанный лозами пол.
Не успел он сесть, как сердце забилось быстрее. Если присутствие в личной комнате принца казалось интимным, то сидеть на том, что когда-то было его кроватью, казалось практически бесстыдным. Сердцебиение участилось, когда он присел на край кровати, поставив перед собой фонарь и сундук, чтобы осмотреть. Он сидел на том самом месте, где когда-то принц ночь за ночью укладывал свою голову, чтобы отдохнуть... и если бы принц не довёл его до дюжины оргазмов, Вэй Ин мог бы попробовать соблазнить принца трахнуть его здесь, на его старой кровати...
К счастью, их предыдущая сессия слишком измотала его, чтобы рисковать, и как только он напомнил себе, что это то самое место, где хули-цзин пыталась броситься на принца, он сразу же вернул внимание к поставленной задаче.
Он сразу заметил, что сундук был закрыт на замок. При свете фонаря он увидел, что бронзовый замок закрыт не ключом, а пятью вращающимися дисками, на каждом из которых выгравирован набор случайных символов. Прежде чем Вэй Ин успел подумать, как открыть сундук, по кровати к замку скользнула лоза и начала медленно закручивать каждый диск.
Когда принц закончил поворачивать последний, появились пять иероглифов: 追 思 多 悲 愴.
Сердце Вэй Ина упало, иероглифы навеяли меланхолию, даже когда замок щёлкнул, открываясь. Без особого контекста смысл иероглифов сводился к следующему: «как грустно помнить».
После того, что Вэй Ин узнал о потерянной любви принца, ему показалось, что он догадывается о причинах выбора этой комбинации и о том, что найдёт внутри...
― Хангуан-Цзюнь, ― мягко заговорил он, — это от человека, которого ты любил?
Вэй Ин почувствовал, как лоза, все ещё обвивающая запястье, мягко согласилась. Он потянулся, чтобы снять замок, и отложил его в сторону, после чего открыл крышку сундука и поднял фонарь, чтобы посмотреть.
Его взгляд сразу же привлекли два больших кувшина с вином, самые крупные и очевидные предметы, оба кувшина были плотно завязаны золотой шёлковой лентой. Рядом с кувшинами лежали... стопки бумаг, всяких мелочей и прочих вещей, которые Вэй Ин начал медленно разбирать, аккуратно выкладывая на кровать рядом с собой.
Там была длинная полоса красной ленты, полдюжины свитков, старые и частично замазанные талисманы и кучи скомканных бумаг, на которые Вэй Ин не сразу обратил внимание. Он нашёл книгу стихов, но заметил, что между страницами на передней стороне что-то было. Открыв книгу, он обнаружил засушенный цветок, поблёкший за века и такой хрупкий, что он боялся, что тот рассыплется, если до него дотронуться, и поэтому он сразу же аккуратно закрыл книгу и отложил её в сторону.
Но потом... он нашёл клочок ткани, в котором сразу же признал флаг для привлечения духов. Он нашёл тёмную штуку, похожую на компас, которая, конечно же, не указывала на север так, как должен указывать обычный компас... В голове начали складываться предположения, и он быстро переключил внимание на свитки и бумаги.
Страницы представляли собой сплошную мешанину: от хорошо написанной научной документации до, казалось, поздних ночных бредней человека, цепляющегося за последние остатки рассудка. Были впечатляющие, подробные заметки о ходе изобретений разного рода – от заклинаний до музыки и физических предметов, но эти заметки были перемешаны между страницами, испещрёнными ленивыми каракулями, фрагментами того, что казалось списками скучно написанных правил или стихотворных строк, которые Вэй Ин находил почти знакомыми, и другими страницами, которые начинались достаточно логично, пока символы не начинали нанизываться друг на друга, перескакивая с мысли на мысль так, что почти закружилась голова.
В самом конце стопки Вэй Ин обнаружил простой рисунок мужчины, сидящего с идеальной осанкой за письменным столом, в его волосах был большой цветок, а лицо было давно размыто чернилами, что, возможно, было каплей слезы, и Вэй Ин не знал, что с этим делать, но... Эти вещи... Он узнал их, он был почти уверен. Несмотря на то, что это все ещё не одобрялось, Вэй Ин всегда интересовался и увлекался демоническим совершенствованием. В мире совершенствования были разбросаны горстки практик этого искусства, существовали неясные книги о нём, как с практической, так и с исторической точки зрения, и даже без собственных интересов, он был уверен, что каждому в детстве рассказывали какую-то версию истории об основателе демонического совершенствования, историю о войне, которая была развязана и выиграна с помощью Старейшины Илина, но в последующие годы он оказался в оппозиции к другим орденам, и эта оппозиция в конечном итоге привела к его падению...
Даже в анналах истории не могли сойтись имена и даты, события, связанные с его жизнью и смертью, но... истории о его изобретениях и методах совершенствования жили, а Вэй Ин достаточно читал и изучал, чтобы не сомневаться в том, что именно он обнаружил в сундуке, который хотел найти принц.
― Хангуан-Цзюнь, ― задыхаясь, проговорил он, почему-то радуясь тому, что держит в руках то, что держит, гораздо больше, чем тому, что его просто привели в комнату, ― ты... ты был влюблён в Старейшину Илина?
Принц немного замешкался, как будто услышав титул был застигнут врасплох, но потом тихо ответил:
― Мгм.
Вэй Ин на мгновение оцепенел, взгляд снова упал на настоящую сокровищницу истории, которую он держал в руках, оригинальные рукописи Старейшины Илина, записи, сделанные его собственной рукой, и, несмотря на удивление, которое он испытал от этого откровения, и томительную боль от потери принца, эти чувства не могли затмить того волнения, которое он испытывал, держа в руках то, к чему когда-то прикасалась столь печально известная историческая личность.
По крайней мере, на все вопросы о том, что же произошло, из-за чего возлюбленный принца умер молодым, теперь был ответ, или, по крайней мере, столько ответов, сколько Вэй Ин собирался искать. Даже смерть Старейшины Илина была окутана тайной, вокруг неё ходили противоречивые сведения о том, что именно произошло с ним в Илине много веков назад... Но даже если принц знал правду, Вэй Ину не казалось правильным задавать столь болезненные вопросы о человеке, которого он так трагически потерял. Если принц захочет рассказать больше, он расскажет, а до тех пор Вэй Ин постарается держать язык за зубами.
― Ты... хочешь, чтобы я положил это обратно, или... Ничего, если я отнесу это в свою комнату и посмотрю? ― как бы он ни надеялся, что ему дадут возможность просмотреть каждое слово, оставленное на страницах, уважение к желаниям принца было важнее всего...
― Делай, что хочешь, ― мягко ответил принц, заставив Вэй Ина облегчённо вздохнуть.
Он аккуратно сложил все обратно в сундук, закрыл его и с нетерпением понёс в свою комнату.
~~~</p>
Три ночи спустя, делая перерывы только на сон, еду, свою и принца, и на облегчение, он перечитал каждый клочок бумаги, оставшийся в сундуке, и сумел просмотреть все, что принц, должно быть, успел собрать. Это действительно было увлекательное собрание, похожее на дневник последних дней безумного учёного, и Вэй Ин прочёл его так быстро, что не был уверен, что усвоил половину, и наверняка перечитал бы ещё не раз.
Но, закончив первое чтение, он удовлетворил жучка в голове, который так увлечённо читал эту книгу, и смог вернуть своё внимание назад... и обратиться к бутылкам спиртного, оставленным в сундуке. Его собственный запас был исчерпан несколько недель назад, и ему просто не приходило в голову пополнить его. Мысль о том, чтобы выпить и расслабиться после долгого чтения, была привлекательной, хотя пить то, что принц явно собирался сохранить по какой-то причине, казалось в лучшем случае невежливым, слишком невежливым, чтобы даже предлагать это самому себе, и он не собирался делать ничего больше, чем исследовать кувшины, когда взял один и начал перекатывать его в руках.
Не успел он с любопытством принюхаться, как принц вмешался:
― Если хочешь, можешь взять его.
Вэй Ин замешкался, бросил короткий взгляд на лозу, обмотанную вокруг руки, и спросил: