Глава 15: Возвращение домой (1/2)
Вэй Ин не был уверен, как долго сидел и думал, кому написать (Цзян Фэнмяню? Цзян Чену? Он хотел, чтобы они оба знали, что он жив, но… в итоге решил, что Цзян Яньли — лучший вариант, так как она, по крайней мере, знала об обмене, а он не мог знать, кому ещё сообщили об этом, пока его не было), и что именно он должен написать (голова была полна каши и чувств, ни одно из которых он не был уверен, что сможет адекватно выразить). В конце концов, после долгих дебатов, он решил написать простое сообщение: что он жив, что он живёт во дворце, и что он скучает по ней и надеется, что у неё все хорошо.
Это было преуменьшение, но Вэй Ин никогда не имел привычки выражать свои мысли искренне, особенно если существовала вероятность, что это может расстроить Цзян Яньли. Временами он думал о том, как они расстались, о том, что последнее, что он сделал, было обманом, даже если он сделал это, чтобы спасти её жизнь, и какая-то часть его нервничала по этому поводу, о том, как она отнесётся к тому, что он будет жить после того, как пошёл против её желания. Он мог только надеяться, что её облегчение от того, что он жив, перевесит любую обиду, которую она могла бы на него затаить.
К тому времени, когда он почувствовал, что удовлетворён письмом, уже совсем рассвело. Он тихонько вздохнул, поднялся на ноги и направился обратно в сторону столовой, и, увидев, что она пуста, решился зайти за угол, где, как он предполагал, находилась кухня. Он заметил движение внутри и уже собирался заговорить как вдруг замер в дверях, увидев интимную сцену, на которую наткнулся.
Чжу Аньчен и Лян Синьи обнимали друг друга. Их тела были нежно прижаты друг к другу, руки Лян Синьи лежали на талии Чжу Аньчен, руки Чжу Аньчен были на шее жены, а большие пальцы слегка касались щёк. Лян Синьи наклонила голову и прижалась лбом ко лбу жены, глаза были закрыты, выражение лица блаженно-расслабленное, и казалось, что они слегка покачиваются, как будто танцуют медленный танец под музыку, которую Вэй Ин не мог слышать.
Вэй Ин был… удивлён и застыл на месте. Редко кто видел проявления любви на публике, поэтому подобная близость была для Вэй Ина нечастым явлением в жизни. Это смутило, он знал, что это не предназначалось для его глаз, и чувствовал себя немного виноватым за то, что случайно наткнулся на это, но в течение долгого момента он не мог оторвать взгляд, и сердце странно трепетало в груди, когда он раздумывал между тем, чтобы прочистить горло и обозначить своё присутствие, или молча удалиться, чтобы подойти к ним чуть громче, чем раньше, и избавить их от смущения, что он застал их в такой интимный момент…
Прежде чем Вэй Ин успел принять решение, Лян Синьи наклонила голову и прижалась лёгким поцелуем к губам Чжу Аньчен, на лице которой вспыхнула улыбка, настолько яркая, что девушка практически засветилась.
У Вэй Ина перехватило дыхание, сердце тяжело забилось, и он задумался… каково это целовать кого-то. Она выглядела такой… мягкой, сладкой и тёплой, что Вэй Ин почувствовал, как внутри все забурлило при одной мысли о том, что чьи-то губы могут прижаться к его губам. Он подумал, каково это, когда кто-то вот так обнимает его, прижимается тёплым лбом ко лбу, кладёт свои сильные руки, чтобы держать рядом. Он думал о том, каково это… влюбиться и создать новый дом рядом с человеком, с которым решил провести остаток жизни, каково это — довериться другому человеку настолько, чтобы чувствовать себя с ним в полном мире…
Вэй Ин не так уж много времени уделял размышлениям о подобных вещах. Его родители всегда казались счастливыми и влюблёнными друг в друга, но это было так давно, что воспоминания о них были в лучшем случае мимолётными. С тех пор его мысли были заняты выживанием, потом совершенствованием, потом долгом служить семье Цзян… Несмотря на то, что он уже достиг возраста (а технически это было уже несколько лет назад), мысли об ухаживании и браке всегда были самыми далёкими от его сознания, и в какой-то степени даже смущали.
То, что он был свидетелем всего, что происходило между Цзян Яньли и Цзинь Цзысюанем, вероятно, только усугубило эти чувства. Начало их помолвки было таким мучительным и болезненным, а Цзинь Цзысюань в подростковом возрасте был таким незрелым придурком, что, наверное, уже десятки раз разбивал сердце Цзян Яньли. А потом что-то изменилось между ними. Вэй Ин даже не мог сказать, что именно (ему нравилось думать, что Цзинь Цзысюань наконец-то начал использовать свой мозг, потому что любой человек, активно использующий свой мозг, понял бы, что Цзян Яньли была просто замечательной), и он не мог сказать, что понимает те взгляды, которыми они начали обмениваться в течение нескольких месяцев до его отъезда, то, как их выражения лиц, казалось, таяли, когда их взгляды встречались, или то, как Цзян Яньли могла счастливо мечтать о том, чтобы оставить свою семью и занять место рядом с Цзинь Цзысюанем.
Он задавался вопросом, не был ли он слишком ослеплён своим отвращением к Цзинь Цзысюаню, чтобы понять, как Цзян Яньли могла мечтать о свадьбе и новой жизни рядом с ним, потому что сейчас, глядя на Чжу Аньчен и Лян Синьи, обнимающих друг друга, ему казалось, что он понимает немного лучше. Он вдруг понял, почему именно так кто-то хочет провести остаток своей жизни.
Вэй Ин заставил свои мысли вернуться к какому-то подобию порядка и отступил на несколько шагов назад, скрывшись из виду. Как только он убедился, что его не видно, он позвал:
― Чжу-цзе, я закончил.
Через несколько секунд из кухни появилась Чжу Аньчен, выражение её лица было по-прежнему мягким и тёплым, а Лян Синьи следовала за ней.
― Я оставил письмо в кабинете, чтобы оно досохло, ― сказал он с улыбкой, сосредоточившись на разговоре и пытаясь стряхнуть странное чувство, которое задерживалось в блуждающих мыслях.
— Это прекрасно, ― заверила его Чжу Аньчен, ― кому ты решил написать?
― Моей шицзе, ― сказал Вэй Ин, ― она недавно вышла замуж, поэтому сейчас она в Башке Кои, в Ланьлине.
Лян Синьи понимающе кивнула и сказала:
― Я прослежу, чтобы оно дошло в целости и сохранности. Если она захочет отправить ответ, мы получим его максимум через неделю или две. Нам отправить его туда, где ты остановился, или ты не против вернуться сюда?
По какой-то причине мысль о случайном посыльном, пришедшем во дворец… не нравилась. Вэй Ин чувствовал себя защитником этого места и принца, и хотя у него не было причин думать, что принц будет против того, чтобы незнакомец явился с сообщением, сам Вэй Ин чувствовал себя… против этой идеи.
― Я могу вернуться к вам через пару недель, если вы не возражаете.
― О, совсем нет, ― сказала Чжу Аньчен с весёлой улыбкой, ― ты можешь приходить в гости, когда захочешь, Вэй-гунцзы. Мне было очень приятно видеть тебя.
― Мне было очень приятно находиться здесь, ― тепло ответил он, ― большое спасибо вам обеим за гостеприимство и за то, что позволили написать моей шицзе. Я очень ценю это.
― Конечно, я рада, что мы смогли помочь, ― ответила Чжу Аньчен.
Вэй Ин тихонько вздохнул, поражаясь тому, как ему сегодня повезло найти свою цзе-цзе и написать шицзе. Хотя сам день был не таким уж длинным, но от всех этих волнений он немного устал, и решил, что сейчас самое время откланяться. Кроме того, ему предстоял долгий путь во дворец, и он хотел бы вернуться, пока не стало слишком поздно.
Но когда он сказал об этом Чжу Аньчен, её тёплое выражение лица стало немного обеспокоенным, и она усомнилась в плане, а Лян Синьи добавила, что путешествовать по лесу ночью не особенно безопасно.
Вэй Ин понял, что они правы: ночью риск встретить разбойников или диких животных гораздо выше, чем днём… И пока он сомневался, женщины предложили ему переночевать у них, или, если он захочет, дать ему денег на оплату комнаты в местном трактире, чтобы утром он мог отправиться в путь в большей безопасности.
Вэй Ин едва не согласился. Мысль о дороге домой после утомительного дня была пугающей, а идея о том, что он сможет найти кровать и заснуть гораздо раньше, была заманчивой, но потом его мысли вернулись к принцу. Он всегда говорил ему, что он может приходить и уходить, когда заблагорассудится, но за все время пребывания Вэй Ин никогда не отсутствовал дольше одного дня. Почти всегда он возвращался домой к закату, вскоре после него или в редких случаях поздно вечером, но всегда возвращался. Уезжая сегодня, он не предупредил, что уедет на всю ночь, и после всего, что произошло между ними несколько дней назад, Вэй Ин вдруг испугался, как сильно принц будет волноваться, если он не вернётся сегодня домой.
От мысли о том, что принц будет переживать из-за его отсутствия, у Вэй Ина неприятно забурчало в животе, и он понял, что нет другого выхода, кроме как вернуться.
Чжу Аньчен и Лян Синьи не стали ничего выспрашивать, но, когда он сказал, что ему очень нужно вернуться во дворец, они понимающе переглянулись, а Чжу Аньчен предложила одолжить одного из своих ослов (они использовались в основном для перевозки тканей из дома в магазин или для доставки), чтобы он мог быстрее вернуться во дворец. Он не решался принять её щедрость, но, немного поднапрягшись, она убедила его, сказав, что он может оставить животное у себя, пока не вернётся проверить письмо шицзе.
В тот момент, когда Вэй Ин уже собирался выйти с ней на улицу, чтобы встретить осла и отправиться в путь, он остановился на месте и понял, что забыл о причине своего приезда в город: он хотел купить новые ханьфу!
Чжу Аньчен поняла, что забыла о том, что он пришёл в лавку как покупатель, так же как и он, и они посмеялись, а затем вернулись в кабинет, чтобы она могла снять с него мерки. Она пообещала ему, что к его возвращению сделает несколько особенных вещей, и что он может планировать остаться на ужин.
Когда они, наконец, вышли, Лян Синьи вывела ослика, крепкое на вид существо, которое одна из девушек назвала Яблочком из-за пристрастия к этим фруктам, с седлом и тюком с едой, чтобы дополнить рацион в окрестностях дворца. После короткого знакомства с Яблочком и прощания, Вэй Ин отправился по дороге обратно в лес и дворец.
Наличие осла значительно облегчило путь. Яблочко не было самым быстрым существом, но его прогулочный темп был быстрее, чем у Вэй Ина, а так как сон пытался затянуть глаза, он был благодарен за то, что мог сэкономить силы для того, чтобы быть начеку.
Как только они добрались до дворцовых ворот, Вэй Ин слез с Яблочка и повёл осла внутрь, где сразу же почувствовал гул духовной энергии, который… ну, это было не ново. Вэй Ин помнил все свои первые дни во дворце, как он удивлялся тому, что столь древнее существо обладает столь непримечательными духовными силами, но постепенно, на протяжении нескольких месяцев, ситуация менялась. Он заметил, что принц становится сильнее, что с каждым днём чувствует его все отчётливее, особенно в последние пару месяцев…
Вэй Ин никогда не чувствовал такой разницы между тем временем и настоящим, как сегодня, возвращаясь домой. Невозможно было не заметить ту энергию, которую принц носил в себе, и которую дворец теперь имел в своих стенах, и… Вэй Ин не мог сдержать улыбку, и его охватила странная гордость от мысли, что принц стал таким сильным, потому что он остался.
― Хангуан-Цзюнь, ― объявил он во дворе, ― я дома.
Он заметил, как несколько лоз возбуждённо зашевелились, как бы признавая его возвращение, и тихонько засмеялся про себя. Он повёл осла в одно из зданий во дворе, которое должно было стать импровизированной конюшней на время его пребывания во дворце, а затем направился прямиком в свою спальню.
Как только он переступил порог дворцовых дверей, лозы начали тянуться к нему, беспокойно оглядывая, прижимаясь к нему, словно желая убедиться, что он в порядке и не скрывает какую-то тайную травму, которая и стала причиной его очень позднего возвращения. Когда лозы прикоснулись к коже, он почувствовал в этих прикосновениях заботу, и от этого в груди что-то ёкнуло.
― Хангуан-Цзюнь, Хангуан-Цзюнь, ― ласково укорял его Вэй Усянь, поглаживая пальцами одну из лоз, ― я в порядке, мне не больно, можешь расслабиться.
Принц почувствовал облегчение, хотя беспокойство не исчезло полностью. Вэй Ин переступил порог своей комнаты и начал снимать плащ и верхние одежды, готовый вот-вот рухнуть в постель.
― Сегодня я встретил в городе старого друга, поэтому так задержался, ― просто объяснил он, после чего направился к кровати, откинул одеяла и лёг, ― прости, что заставил тебя волноваться.
Одна из лоз принца быстро обвилась вокруг запястья, и принц ответил с искренним облегчением: