Глава 14: Случайное воссоединение (2/2)
Она посмотрела на Чжу Аньчен и Вэй Усяня, на её лице появилось изумлённое выражение, которое вскоре перешло в недоверчивую улыбку.
— Это Сяо-Ин? Тот маленький мальчик, который жил с тобой раньше?
― Тот самый! ― Чжу Аньчен звонко рассмеялась, ― он сегодня зашёл прямо в магазин, и я решила закрыться немного раньше, чтобы мы могли наверстать упущенное.
― Конечно, ― ответила женщина, понимающе кивнув и улыбнувшись Вэй Усяню, ― она уже давно беспокоится о тебе. Я уверена, что она чувствует облегчение, зная, что ты в безопасности.
―Я тоже рад, ― ответил Вэй Ин.
Чжу Аньчен была слишком добра к нему, чтобы он не был рад, что она выжила, и, насколько он мог судить, она выглядела счастливой.
― Как грубо с моей стороны. Позвольте мне представить вас друг другу. А-И, это Вэй Усянь, ― сказала она, делая движение в его сторону, и снова перевела взгляд на него, положив руку на локоть более высокой женщины, ― Вэй-гунцзы, это моя жена, Лян Синьи.
О, значит, Чжу Аньчен все-таки вышла замуж, как он и предполагал, хотя, надо признать, её супруга была немного не тем, как он ожидал. Вэй Ин не смог сдержать улыбку на лице, когда вежливо поклонился Лян Синьи и сказал:
― Рад познакомиться с вами.
― Я тоже, ― ответила Лян Синьи, ― Ши-мэй сейчас готовит ужин. Вэй-гунцзы, если хочешь, можешь остаться и поесть с нами.
― Спасибо, с удовольствием! ― весело ответил он, на что обе женщины улыбнулись.
После этого они усадили его за стол и принесли выпить, а затем направились на кухню, чтобы помочь с едой. Когда всё было готово, они вернули его в небольшую столовую, где познакомили с ещё двумя молодыми женщинами: Лю Яши и Сюн Цю, которые присоединились к ним за столом, когда всё сели ужинать.
Именно за едой и напитками Вэй Ин получил ответ на вопрос Чжу Аньчен о жизни за годы, прошедшие после их расставания. Вместе с Лян Синьи она рассказала очаровательную историю о том, как они познакомились. Лян Синьи была единственным выжившим ребёнком у пожилых родителей, в семье которых издавна передавалась традиция изготовления и продажи высококачественного шелка. Лян Синьи нашла Чжу Аньчен вскоре после того, как она вышла из леса после нескольких дней, проведённых во дворце (этот факт, что интересно, открыто обсуждался перед двумя молодыми женщинами), и, почувствовав, что ей нужна помощь, предложила остановиться. Когда они обнаружили, что Чжу Аньчен обладает безупречным умением шить и вышивать, она и семья Лян решили, что вместо того, чтобы продавать весь свой шёлк, открыть собственную лавку на рынке и продавать ханьфу, приобретая другие ткани у местных торговцев по мере необходимости, чтобы удовлетворить спрос в этом городе. В последнее десятилетие дела у них шли неплохо, репутация возросла и позволила им безбедно жить.
Часть времени они посвятили воспоминаниям о почти восьми месяцах (даже дольше, чем предполагал Вэй Ин), которые Вэй Ин прожил с Чжу Аньчен. Она рассказала несколько восхитительных историй, от которых Вэй Ину стало стыдно, и он даже засмеялся: от его слабых попыток выполнять работу по дому (он жил с родителями жизнью странствующих заклинателей, а потом жил на улице, так что, конечно, у него не было умений для таких вещей) до случая, когда на рынке на него залаяла собака, и он, пытаясь убежать, вскарабкался на Чжу Аньчен, как белка на дерево, и благополучно устроился у неё на руках.
Только после окончания трапезы они вновь заговорили о принце. Чжу Аньчен вновь затронула эту тему, рассказав о том, что Вэй Ин решил заменить шицзе в качестве жертвы, и что с тех пор он живёт во дворце в лесу, удивив Вэй Ина тем, что об этом было сказано так прямо, хотя, как ему предстояло узнать, они с Чжу Аньчен были не единственными за столом, кто знал, что это значит. Разумеется, Чжу Аньчен рассказала Лян Синьи о своём прошлом, откуда Лян Синьи и узнала, но Лю Яши и Сюн Цю тоже когда-то были принесены в жертву, и обе нашли дорогу в дом Чжу Аньчен и Лян Синьи.
― Города обычно посылают в лес новую девушку каждые несколько месяцев, так что в год это четыре-пять, ― объяснила Чжу Аньчен, ― когда эти девушки покидают лес, не все из них приходят в этом направлении, но… мы предлагаем приют тем, кто приходит.
Помогло и то, что они передали некоторым людям вдоль южной и западной границы леса, чтобы те направляли к ним любую женщину, которая выглядит потерянной или одинокой, или просто кажется, что ей нужна помощь, это означало, что не все женщины, которых они встречали, были жертвами, но по крайней мере две или три каждый год проходили через их двери за последние десять лет или около того.
― Мы все были в недоумении, почему за последний год к нам не приходило ни одной девы, ― с тихим смешком заметила Лян Синьи, ― но, полагаю, теперь всё стало немного понятнее.
Когда эти заблудшие женщины появлялись у их дома, Лян Синьи и Чжу Аньчен предлагали им еду и кров, они купили соседний дом и использовали его как своеобразный пансион, а тем, кто оставался и хотел внести свой вклад, Лян Синьи предлагала обучение прядению или покраске шелка, передавая им ремесло семьи Лян, либо они с Чжу Аньчен использовали свои связи с купцами или знатными семьями, чтобы найти для этих женщин работу, соответствующую их навыкам. А для женщин, которых приносили в жертву…
― Тем, кто хочет, мы помогаем написать письма родным, ― объясняла Чжу Аньчен.
Немногие из женщин, которые входили в их дом, были из богатых или знатных семей, поэтому мало кто умел читать и писать самостоятельно. Чжу Аньчен и Лян Синьи помогали этим женщинам писать письма своим семьям, объясняя, что они живы и находятся в безопасности, и включая любую другую информацию, которую они хотели указать. Затем они заботились о том, чтобы письмо было незаметно доставлено в нужную семью, и давали им возможность ответить.
― Каждый город и каждая семья отличаются друг от друга, ― сказала Лян Синьи, продолжая то, на чем остановилась Чжу Аньчен, ― в большинстве городов за уклонение от «жертвоприношения» предусмотрены суровые наказания, и понятно, что никто не хочет ставить на кон свою жизнь, чтобы оспорить весь заговор жертвоприношений и утверждать, что они выполнили свой долг и ушли живыми. Некоторые богатые семьи могут продать свои земли, воссоединиться со своими дочерями и переехать куда-нибудь достаточно далеко, чтобы их никто не узнал. Большинство же семей не могут себе этого позволить и могут лишь с сожалением передать дочерям наилучшие пожелания.
― Некоторые семьи договариваются о том, чтобы их дочери жили с бабушками и дедушками или дальними родственниками в более отдалённых городах. А некоторые семьи так боятся, что в их городе узнают об их живой дочери, что прерывают всякое общение, чтобы защитить и себя, и дочь. В таких случаях… что ж, мы делаем все, что можем. Некоторые из этих девушек, такие как Ши-мэй и Цю-мэй, остаются здесь с нами. Других мы смогли устроить на должности слуг в богатых семьях. Несколько девушек даже встретили мужчин и вышли замуж в новые семьи. К счастью, мы смогли помочь каждой девушке, пришедшей к нам, устроить новую жизнь, ― рассказала Чжу Аньчен.
Вэй Ин был впечатлён и тронут тем, что Чжу Аньчен и её жена сделали вместе, но его немного смутила часть формулировки, и он с любопытством спросил:
― Вы сказали, что помогаете отправлять письма тем, кто этого хочет? Есть ли люди, которые не хотят больше общаться со своими семьями?
― Есть, ― последовал ответ, хотя ответила не Чжу Аньчен, а Сюн Цю. Она была самой молодой среди сидящих за столом, возможно, на пару лет моложе Вэй Усяня, но, судя по тому, что он видел её за ужином, она казалась общительной и энергичной, и явно не боялась вмешиваться в разговор, ― я так и не удосужилась ничего им послать.
― Правда? Почему? ― спросил Вэй Ин.
Выражение лица Сюн Цю ожесточилось и стало немного циничным.
― Ну, я младшая из пяти дочерей, ― сказала она, ― мои родители все время пытались зачать сына, но так и не смогли, и обижались на нас за это, как будто мы специально решили родиться девами, чтобы насолить им, ― она закатила глаза, а потом продолжила, ― мои родители не были богаты, и шанс, что им удастся выдать всех нас замуж, был невелик, так что я, скорее всего, проведу остаток жизни… Потом, когда нашему городу понадобилось принести жертву, старейшины не хотели, чтобы кто-то рассердился из-за принудительного выбора. Поэтому они предложили награду той семье, которая добровольно отдаст своего ребёнка для жертвоприношения.
― И твоя семья отдала тебя? ― с лёгким отвращением спросил он, нахмурившись.
Он, конечно, не был наивным, идея семьи, готовой отдать жизнь ребёнка ради какой-то денежной выгоды, не была беспрецедентной, но это все равно было ужасно слышать, ужасно думать…
― Именно так, ― подтвердила Сюн Цю, в её тоне прозвучала резкость, ― им было все равно, умру ли я, поэтому мне все равно, умерла ли я для них. Моя новая жизнь здесь лучше любой жизни, которую я могла бы иметь дома.
Вэй Усянь мог её понять. Те дамы, которые, возможно, слишком поспешно покинули свои семьи, наверняка испытывали чувство предательства и, возможно, чувство облегчения от того, что у них есть уважительная причина оставить ненужную жизнь позади.
Он перевёл взгляд на другую молодую женщину, Лю Яши, которая выглядела ближе к его возрасту, и казалась более сдержанной, возможно, даже немного застенчивой. Он вежливо спросил её:
― А как вы, Лю-гуньян? Есть ли причина, по которой вы остались здесь? Если вы не возражаете, что я спрашиваю.
― О, я не возражаю, ― ответила она с застенчивой улыбкой, ― моя семья живёт дальше на севере, недалеко от Минкуана. В нашем городе проводится такая же лотерея, как и в вашем, ― она слегка пожала плечами, беспомощный жест, который Вэй Ин понял: её выбрали так же, как и Цзян Яньли, и с этим ничего нельзя было поделать, кроме как исполнять свой долг. ― Я написала им вскоре после того, как добралась сюда, и с тех пор мы поддерживаем контакт, вот уже почти шесть лет, ― тепло продолжила она, ― они подумывали переехать в какой-нибудь ближайший город на некоторое время, но… У меня там так много родственников. Родители моего отца живы и здоровы, а также четыре его младших брата и сестра, мой старший брат и его жена, у которых сейчас трое детей. Я сказал им, что все в порядке, чтобы они оставались на месте. Если бы я вышла замуж, ничего бы не изменилось, понимаете? И мы говорили о том, чтобы вернуть меня, поскольку моя семья имеет достаточно влияния в городе, чтобы мы не оказались в опасности, если бы я вернулась, но…
Её лицо приобрело очаровательный розовый оттенок, и Вэй Ин быстро спросил:
― Но что?
Ее взгляд был прикован к столу, и прежде, чем она успела ответить, Сюн Цю резко добавила:
― Но все в её городе знают, что она была жертвой, и все знают, как принц питается.
― Цю-мэй! ― Лю Яши практически пискнула от смущения, её взгляд рефлекторно метнулся к девушке, сидящей рядом.
― Что? ― Сюн Цю ответила защищаясь, ― Яши-цзе, это правда, не так ли?
― Ну, да, но…
― Но ничего. Здесь не нужно стесняться, мы все об этом знаем, ― прямо сказала Сюн Цю, а затем повернулась и окинула Вэй Ина бесстрастным взглядом, ― в некоторых случаях гораздо проще жить как анонимная женщина из рабочего класса, чем как благородная женщина с такой историей, привязанной к репутации.
Когда Вэй Ин перевёл взгляд на Лю Яши, её розовое лицо скрылось за ладонями, и она тихо признала:
― Сплетни были бы невыносимы.
Вэй Ин почувствовал, как щеки слегка потеплели. Когда он размышлял о судьбе принёсших себя в жертву девиц… он как-то не подумал об этом. Возможно, в Пристани Лотоса слухи были гораздо тоньше, чем в других местах, но даже в тех случаях, когда за возвращение из леса не полагалось прямого наказания, на девушку накладывалось общественное клеймо, а значит, Сюн Цю была права: безымянная жизнь вполне может быть проще, чем та, где постоянно ходят слухи о том, что принесение в жертву может повлиять на статус девы.
― Семья Ши-мэй время от времени приезжает в гости. Они милые люди, ― заговорила Лян Синьи, пытаясь вернуть разговор к более удобной теме, после чего переглянулась с Чжу Аньчен и сказала обеим девушкам, ― давайте, девочки, приводите себя в порядок, уже поздно.
Лян Синьи встала и принялась собирать посуду со стола, а две другие, отмахнувшись от разговора, последовали её примеру и взяли тарелки и миски, после чего все трое направились обратно на кухню, оставив Вэй Ина наедине с Чжу Аньчен.
Она отпила глоток из чашки, поставленной перед ней, и тепло улыбнулась, неуверенно спросив:
― Итак… надеюсь, во дворце с тобой хорошо обращаются?
Вопрос был… неожиданным, но Вэй Ин принял его, окрылённый заботой Чжу Аньчен о нем.
― Да, ― легко ответил он. Не было необходимости вдаваться в подробности, и он, конечно, не собирался тревожить её новостями о том, что несколько недель назад чуть не умер, но успокоить её по поводу поведения принца было легко, ― он мало говорит, но он… на самом деле очень добрый, ― признался он, и жар, угасший было на щеках, быстро вернулся, ― я, конечно, скучаю по своей семье, но жить с принцем очень приятно.
Чжу Аньчен, казалось, успокоилась, услышав ответ, и почувствовала облегчение. ”
― Он не говорил со мной, конечно, но из того, что я помню о днях, проведённых там, он казался вежливым, по крайней мере, ― подтвердила она, ― я рада, что у вас все хорошо. Хотя… ― она немного задумалась, обдумывая свои слова, прежде чем продолжить, ― если ты скучаешь по своей семье… мы могли бы отправить письмо, если хочешь, как мы это делаем для других девочек.
По какой-то причине, несмотря на то что они только что говорили об этом, Вэй Ин не думал о том, что ему представится такая возможность. В начале своего пребывания во дворце он подумал, что, возможно, это была мимолётная мысль, что он мог бы написать своей семье, отнести письмо в соседний город, чтобы его доставили, но все сводилось к тому, что нужно было верить в то, что письмо не прочтут, верить в то, что оно будет доставлено в нужные руки, и смириться с мыслью, что у того, кому он написал, не будет возможности ответить. Он быстро оставил эту идею. Но возможности Чжу Аньчен отодвинули эти проблемы на второй план.
― Ты сделаешь это для меня? ― спросил он, чувствуя, как в сердце поднимается надежда.
Улыбка Чжу Аньчен расширилась, и она заверила его:
― Конечно, сделаю. Ты заслуживаешь того, чтобы связаться со своей семьёй, как и все, кто приходит к нам. Мы будем рады отправить письмо для тебя, Вэй-гунцзы.
― Буду признателен, ― на лице Вэй Ина появилась улыбка
Она утвердительно кивнула и сказала:
― Тогда пойдём со мной.
Она поднялась на ноги, и Вэй Ин последовал за ней. Она привела его в небольшой кабинет — скудно украшенную комнату с несколькими книжными полками и красивым столом в центре, где быстро достала для него пергамент и положила на него несколько ярко отполированных камней.
— Вот, ― мягко сказала она, подвела его к столу и зажгла фонарь, чтобы предупредить приближение темноты, ― не торопись. Дай мне знать, когда закончишь.