Глава 10: Отравление (2/2)

Это было то же странное ощущение покалывания, что и раньше, что-то, что он не мог выразить словами, кроме того, что оно всё нарастало и нарастало, колющее, словно острые глубокие уколы тысячами раскалённых игл, вонзавшихся в кожу и мышцы. Его тело начало дёргаться и извиваться, как будто можно было как-то избежать боли, которая медленно захватывала каждую его часть с головы до ног, ощущения нарастали все больше и больше, пока единственной причиной, по которой он мог быть уверен, что кто-то не бросил его в костёр, было то, что мир вокруг был все ещё таким тёмным. Дыхание становилось все громче, отчаяние, вой вырвался раньше, чем он успел понять, что произошло, звук становился всё громче по мере того, как проходили секунды, хотя он перестал слышать себя из-за нарастающей боли, и он извивался и бился о кровать в безнадёжной попытке спастись от агонии, трещавшей внутри. Он снова почувствовал, как что-то стягивает его запястье, прежде чем невыносимая мука одолела его и снова повергла в бессознательное состояние.

И так было ещё несколько раз: его трясло от боли, он извивался в её объятиях, в комнате, на которую едва мог обратить внимание, прежде чем та становилась слишком сильной, и он снова терял сознание. Если бы его спросили позже, Вэй Ин не смог бы сказать, сколько раз просыпался или как долго был в отключке, но он знал, что каждый раз, когда просыпался, чувствовал, что лозы принца каким-то образом касаются его, всегда рядом.

Когда Вэй Ин наконец пришёл в себя, боль немного утихла, хотя жжение в венах все ещё разливалось по всему телу и лишало сил. Он смог открыть глаза, и теперь в комнате, казалось, был слабый дневной свет, хотя зрение всё ещё было тёмным и мутным по краям, он не мог сфокусироваться достаточно, чтобы увидеть что-нибудь над собой.

― Хангуан-Цзюнь, ― слабо прохрипел он, во рту пересохло, в горле тоже.

От попыток осмотреться кружилась голова, глаза жгло так же сильно, как и все остальное, поэтому он закрыл их. Сразу же он почувствовал, как лоза вокруг руки натянулась (все ещё было ощущение, что в него вливают медленную струйку духовной энергии), а в голове раздался голос принца.

― Вэй Ин.

В голове у Вэй Ина все перемешалось, он был слишком измучен, чтобы думать, что что-то правильно понимает. Отчаяние, которое он услышал в голосе принца, никак не могло быть на самом деле.

— Вот, ― тихо сказал принц, когда Вэй Ин почувствовал, как под головой зашевелилась лоза, помогая приподнять голову, ― выпей это.

Вэй Ин почувствовал, как что-то керамическое прижалось к губам, край кубка или чаши, и раздвинул их. Принц наклонил чашку, чтобы тёплая жидкость потекла между губ и в горло. На вкус она была… лекарственной, неприятной, и во рту оставалось горькое послевкусие, но выпить что-нибудь, что бы это ни было, было огромным облегчением перед лицом палящего жара, бушевавшего в нем. Он с благодарностью позволил принцу напоить себя до конца, делая небольшие перерывы каждые несколько секунд, чтобы дать возможность отдышаться. Принц опустил чашу, когда она, должно быть, окончательно опустела, и позволил голове Вэй Ина опуститься обратно на подушку.

― Как… ― тихо спросил Вэй Ин, голос становился все более хриплым, чем больше он пытался говорить, ― давно я в отключке?

Он никак не мог угадать, воспоминания были нечёткими, и он не мог отследить, когда приходил в себя при дневном свете, а когда нет.

Принц колебался всего мгновение, прежде чем ответить:

― Четыре дня.

Вэй Ин потрясённо выдохнул, хотя он и не знал, чего ожидать, но это точно было слишком. Он полагал, что может быть день или два, но… черт, это был долгий срок, и это объясняло, почему у него так пересохло в горле.

Несмотря на боль, ему удалось слабо сжать лозу, обвившую руку. Через секунду принц сжал её в ответ, и это прикосновение помогло Вэй Ину выдохнуть с облегчением, хотя каждый сантиметр тела продолжал болеть.

В тот раз он пробыл в сознании ещё немного, а затем снова потерял сознание и очнулся через некоторое время. Принц приготовил для него немного чая, который Вэй Ин с удовольствием выпил, а вскоре снова провалился в сон.

Следующие несколько дней прошли так же, как и первые, но с большей ясностью и меньшей болью, а принц обычно помогал чаем, отваром или чем-то ещё, что ему удавалось подогреть и дать выпить. Время от времени боль, затихающая под кожей, не давала заснуть, и он пытался отвлечь себя какой-нибудь ерундовой беседой или просто немного подвигаться из стороны в сторону, насколько позволяло измождённое тело. В какой-то момент он сдвинулся достаточно, чтобы заметить свободную лозу возле рукава. Он слегка потянул за неё… и понял, что она не просто не двигается, а полностью оторвана от чего-либо. Слегка нахмурившись, он сдёрнул короткую лозу и, немного повернувшись, бросил её на пол рядом с кроватью. Но когда он смутно оглядел пол возле кровати, брови слегка нахмурились. Там было разбросано несколько частично засохших лозы. Вэй Ин не знал, как к этому относиться, ведь за все месяцы пребывания во дворце он не видел ничего подобного.

― Хангуан-Цзюнь… ― тихо спросил он, устраиваясь поудобнее на боку, ― что случилось с твоими лозами? Как они могли так сломаться?

Вэй Ин почувствовал лёгкое беспокойство через связь, как будто принц был немного озадачен вопросом… но через мгновение он подтвердил:

— Это случилось, когда я переносил тебя в постель.

Вэй Ин почувствовал лёгкое чувство вины. Он не был уверен, насколько принц мог чувствовать сквозь лианы, мог ли он чувствовать боль, но ему было жаль.

― Тебе не нужно было так сильно напрягаться, ― сказал Вэй Ин, когда веки отяжелели и снова закрылись.

Он мог только представить, каких усилий стоило принцу так тащить его на себе. Вэй Ин знал, что принц был недостаточно силен, чтобы сдвинуть его с места или удержать, если бы Вэй Ин сопротивлялся. Должно быть, тащить его было тяжело, а расстояние между тем местом, где он рухнул на пол, и кроватью было немаленьким.

― Я уверен, что это было трудно.

― Потребовалось несколько попыток, ― подтвердил принц, хотя в его тоне прозвучало лёгкое пренебрежение, ― но всё в порядке. Это было важно.

Важно? Вэй Ин подумал, что это преувеличение. Вэй Ин не стал бы винить принца за то, что тот оставил его на полу, зная, сколько энергии это ему стоило. Вэй Ину меньше всего хотелось, чтобы его присутствие здесь превратилось в обузу.

Он озадаченно спросил:

― Так ли это?

Принц замешкался, и Вэй Ин почувствовал ещё один проблеск замешательства, спора, так как мысли принца словно перевернулись. В последние недели он, казалось, стал лучше говорить, быстрее отвечать, но это была одна из самых долгих пауз, которые Вэй Ин когда-либо выдерживал.

Наконец, принц спросил:

― Вэй Ин… ты не помнишь?

― Что не помню? ― быстро ответил Вэй Ин.

Кроме небольших вспышек боли в последние несколько дней, он думал, что в основном просто был без сознания. Наступило ещё одно долгое молчание, прежде чем принц заговорил снова.

― После того, как ты упал, ты… ― хотя Вэй Ин никогда не считал принца особенно болтливым, он не часто спотыкался на словах, поэтому его затруднения в общении сейчас ещё больше выделялись, ― ты испытывал сильную боль. Ты дал понять, что пребывание на холодном камне усиливает боль.

Ох. Вэй Ин нахмурился и задумался, насколько отчаянными были его слова, и не поэтому ли принц так неловко говорил об этом. Он помнил, что думал об этом, но не говорил, хотя если принц говорил, что говорил, то Вэй Ин ему верил.

― Прости, я действительно мало что помню, ― признался Вэй Ин с тихим выдохом, ― я… говорил что-нибудь ещё?

Вэй Ина снова ждало долгое молчание, в котором, казалось, звучала пустая грусть… прежде чем принц сказал:

— Это был в основном бред. Не беспокойтесь об этом.

В этих словах было что-то… напряженное, что заставило Вэй Ина засомневаться в их достоверности, но измученное болью тело снова пыталось отключить сознание, поэтому он решил, что сейчас не лучшее время для попыток разобраться, даже если бы ему казалось, что это стоит выяснить. Он медленно выдохнул, позволяя телу снова опуститься на кровать, а руку с лозой уложил на грудь, подсознательно прижимая ближе к сердцу.

― Больно? ― грустно спросил Вэй Ин, слова звучали немного невнятно из-за наступившего истощения, ― когда твои лозы порвались, я имею в виду.

― Нет, не больно, ― ободряюще ответил принц, после чего Вэй Ин почувствовал, что одеяла на плечах натянулись, укрывая надёжнее, ― отдыхай, Вэй Ин.

Вэй Ин слабо кивнул, снова погружаясь в сон.

Принц был благодарен за то, что удалось отделаться уклончивым ответом. Возможно, если Вэй Ин был слишком слабым, чтобы вспомнить, что он делал и говорил на пике болезни, то это и к лучшему, что он никогда об этом не узнает. Если бы принца когда-нибудь заставили рассказать правду, он бы признался, но предпочёл бы не рассказывать Вэй Ину, как тот вёл себя во время агонии, как рыдал, кричал и умолял принца убить его и прекратить боль, как отбивался от прикосновений, пытавшегося влить энергию, как будто он предпочёл бы, чтобы принц дал ему умереть, чем страдать всё то время, что потребуется для исцеления.

Вэй Ину, конечно, не нужно было знать, как сильно больно было принцу, когда он старался не обращать внимания на отчаянные мольбы и делал всё возможное, чтобы не поддаться чувству вины за собственную беспомощность, ведь он был наполовину уверен, что, несмотря на все усилия, он снова станет невольным свидетелем смерти того, кого он…

К счастью для принца, для них обоих, Вэй Ин никогда не вспомнит об этом.