Баснь вторая. Волчьи дети. Глава первая. (2/2)
— Что ж… Это было очень давно, в те времена, когда Боги еще ступали по нашей земле, — наконец начал я, не отрывая взгляда от лика Магдариэнны. — Они привели людей сюда, научили их добывать огонь и еду, лечить болезни, даровали магию. И перестали вмешиваться в дела смертных, договорившись о том между собой. Какие-то из Богов остались здесь, занимаясь разными делами, часто находясь среди нас, но искусно скрывая свою сущность. Какие-то ушли, что бы изредка, по великим праздникам, являться людям. А кто-то и вовсе позабыл о, некогда оживленном, мире и отправился дальше по Великому Древу… Магдариэнна была самой молодой из всех и самой привязанной к людям. Она чаще остальных внимала просьбам и являлась в храмах. Её сила была связана с Луной — Магдариэнна повелевала ночью, когда Солнце скрывалось за горизонтом. Покровительствовала заплутавшим путникам, безнадежным влюбленным, сиротам и вдовам. Как и большинство Богов, она плохо понимала людей, хоть и очень старалась. Короткая, по меркам богов, человеческая жизнь, проносилась так быстро, что успеть проникнуться было невозможно. Тем не менее она часто являлась на зов, помогала. Но быстро поняла, что помощь её не всегда идёт во благо. И на время ушла в свою обитель, скрывшись от смертных, предпочитая наблюдать издалека, через своё волшебное зеркало. Однако совсем оставить наш мир и людей она не хотела. Поэтому стала появляться только раз в год, в одном из своих храмов, каждый раз в разных…
— В прошлый раз ты говорил, что иногда она ходила среди людей, и если кто-то узнавал её — Магдариэнна благословляла человека, — напомнила Натали, рассеянно поглаживая меня по руке.
— Да, верно, бывало и такое, — я кивнул. — Это было до того, как она стала появляться всего раз в год. И вот, однажды, Магдариэнна, как обычно, появилась в своём храме. В этот раз она выбрала очень отдалённую деревеньку, где был крохотный деревянный храм, очень ветхий и древний. Там даже не было своего жреца, настолько далеким было это селение всего на несколько домов. Но жители не забывали свою покровительницу, в доме ее земном было чисто и украшено по скромным возможностям селян. Юная девушка, почти девочка, искренне и в слезах, молилась перед алтарём, от чистого сердца отдав на подношение самое ценное, что у нее было — вышитый поясок, что остался от покойной матушки. Девушку насильно отдавали замуж. Отец, наслушавшись увещеваний новой жены, думая, что поступает во благо, сговорился с престарелым купцом, отдать дочь младшей женой тому. Не стерпела Магдариэнна такого насилия, тем более, что девица всем сердцем любила бедного парнишку, что был в подмастерьях у кузнеца. Она дала понять девушке, что соединит возлюбленных, а воле Богини никто не посмеет перечить. Издавна считалось, что брак, признанный богами, священен. Потому что им дано видеть истинные пары, предназначенные самой Судьбой друг другу. И вот, глубокой ночью, когда луна взошла высоко, парень и девушка пробрались в храм. Магдариэнна сошла к ним, явственно ощущая, что тут есть двое, являющихся истинной парой. Она дала свое благословение и обвенчала беглецов. На их запястьях появились брачные браслеты и счастливая пара, поблагодарив Богиню, отправилась в путешествие, что бы построить свою жизнь в другом месте…
— И что, на этом всё? Это разве про наш род? — встрепенулась Иллания, по обыкновению нетерпеливо заерзав у меня под боком.
— Нет, конечно, это только начало истории, — я улыбнулся и поцеловал дочь в макушку.
— Дальше, — так же нетерпеливо заерзала рядом Натали.
— Что ж, дальше будет немного грустно, — я обнял своих женщин, теснее прижимая к себе. — Спустя несколько лет, уже давно позабыв о том случае, обвенчав с тех пор еще много истинных пар, Магдариэнна снова посетила один из своих храмов. На этот раз это был огромный храм в большом городе. Мастера и жрецы постарались на славу — колонны подпирали высокий куполообразный потолок, статуя Магдариэнны достигала его головой, простирая руки к прихожанам, а зал был настолько длинный, что конец его терялся в темноте. По случаю праздника храм был богато изукрашен — цветами и расшитыми тканями. Множество подношений горой возвышались у ног изваяния, а многочисленные свечи рассеивали полумрак. Магдариэнна бродила между колоннами неслышной тенью, прислушивалась к просьбам прихожан, к суете на улице, разглядывала затейливую вышивку на праздничных занавесях до тех пор, пока вечерние гуляния не забрали с собой последних посетителей. Богиня уже и сама собиралась отправиться в свою обитель, как вдруг в храм ворвался молодой мужчина. Он стремительно шел по длинному залу и его шаги гулко разносились вокруг, словно это был не один человек, а целая толпа. Его лицо терялось в тени, а еще не догоревшие свечи выхватили своим неверным светом лишь густую гриву пшеничных волос и сверкающие яростью серые глаза. Магдариэнна испугалась и спряталась за колонной, прикрывшись занавесью и накинув капюшон плаща на голову, что бы скрыть божественный венец, лучившийся лунным светом. Мужчина замер перед статуей, даже не думая преклонять колен, напротив, он выхватил из ножен меч…
Иллания испуганно выдохнула и вцепилась мне в рукав, а Натали лишь едва заметно улыбнулась. Она-то знала, что будет дальше.
— Поздний гость божьего дома возносил не молитву, не прошение, нет. Он бросал в лицо Богине упрёки. Его громкие и злые слова были исполнены горя и отчаяния. Слушая его речь, Магдариэнна постепенно припоминала тот случай, когда соединила два любящих сердца ночью, в стареньком, полуразвалившемся храме. И сейчас тот юноша вырос, стал мужчиной. Он говорил, что Богиня не уберегла его любовь, хотя брак истинных нерушим, уже через несколько дней браслеты на руках новобрачных исчезли. Отец выдал девушку замуж за того, кого хотел, а парня обвинил в надругательстве и его отправили на каторгу. Десять долгих лет от провел в каменоломнях по придуманному обвинению, пока его семья не собрала достаточно денег, что бы откупиться. И в своей злой судьбе он обвинял именно Магдариэнну. Здесь и сейчас, в особый день, когда магия в мире сильнее, чем всегда, он дал страшную клятву, что отныне, будет отбирать чужое счастье так же, как и лишился своего однажды. Он нанес себе рану и окропил жертвенную чашу кровью, скрепляя страшную клятву, после чего, все так же преисполненный решимости и гнева, покинул храм.
— Нельзя же приносить кровь в жертву… это оскорбляет богов… — с ужасом прошептала дочь, покачав головой.
— Да, это так. Вланимар, а это был именно он, наш предок, знал это. И совершив такое, осознанно обрёк себя на проклятие богов. Точнее, по его замыслу, именно Богини Любви и Луны. Теперь все его недобрые деяния оскверняли бы ее имя. Но магия не так уж проста и ни тогда, ни теперь — мы не знаем о её законах достаточно… — я усмехнулся и перевел взгляд на Праотца, бесстрастно взирающего на своих потомков в волчьем обличии. Вероятно, буйный характер, достался нам всем именно от него.
— И он не умер на месте, его не поразила молния… ничего не случилось? — продолжала взбудораженная Иллания.
— Нет, Магдариэнна так растерялась и расстроилась, что немедленно перенеслась в свою обитель, и провела в тяжелых мыслях немало дней, не интересуясь больше ничем. Она всё думала, как могло произойти такое несчастье и почему её магия не сработала. Богиня до мельчайших деталей старалась припомнить обряд, ту ночь, свои ощущения. Она была уверена, что сделала всё верно, что в ту ночь в её храме были те, кто предназначен друг другу самой Судьбой. Увы, поговорить с Судьбой не представлялась возможным. Древнейшая из всех, богиня не показывалась даже своим сородичам, всегда находясь в стороне от любой суеты и бесконечно спрядая нити, предрекая жизненные испытания даже другим богам. Остальные же собратья не знали какой совет дать своей сестре, так как ни разу не ошибались в соединении истинных пар, да и совершали такие обряды куда реже, считая, что дела смертных — это только дела смертных и в любовь особенно, не стоит вмешиваться, это так же опасно, как и спасать чью-то жизнь.
— Да уж, кто бы мог подумать, что твой Праотец был таким же бесстрашным сорвиголовой, как и ты, — чуть усмехнулась Натали, так же разглядывая статуи волчьих предков и задумчиво наматывая светлый локон на палец. — Что было дальше, мой король?