Часть 1.0 (2/2)

- Но ты и не отказался, - заметил Хоррокс, возмущённо уперев кулак в бок. - Взял и кинул меня на произвол судьбы? - Эндрю лишь пожал плечами и ушёл в комнату, которую делил с тремя другими мальчиками от 10 до 13 лет. Джин лишь устало вздохнул ему в спину, но окликать не стал. Повернувшись к удивлённой Адель,он лишь примирительно улыбнулся.

- Ты не подумай, он не такой уж и плохой, как кажется на первый взгляд.

- Он добрый, просто по-своему. К нему главное поход найти правильный. Правда, того факта, что Эндрю - последний асоциальный засранец это не отменяет. - усмехнулась Амели, и повела задумавшуюся Адель к лестнице, показывая и объясняя как устроена система. Она даже не слушала шутки Амели, витая в своих облаках,пока в голове всплывал образ того Эндрю. Вот что-то знакомое было в его глазах, а что именно Адель объяснить не могла.

Эндрю молча сел на кровать и вперил свой взгляд на тумбочку, слушая разговоры его соседей по комнате. Он не знал, что его рассматривали как живой объект, который мог послужить хорошим отвлекающим фактором, помогающим справиться с поедающей её изнутри скорби. Который сможет хоть немного закрыть гниющую пустоту в груди.

Это было гениальное решение, которое должно было привести к самым благоприятным результатам.

На следующий день Адель ненавязчиво подбиралась к Эндрю, проверяя на где оканчивается безопасная зона, которую лучше не пересекать, чтобы не оттолкнуть этого недоверчивого человека. Она просто трындела обо всём, что может, рассказывая смешные истории из своей школьной жизни.

- Какого ты привязалась ко мне? - не выдержал однажды Эндрю и каркнул, стоило им немного отойти от других людей. - Просто отстань от меня, пиявка. Бесишь.

Эндрю поджал губы, когда Адель удивлённо распахнула свои кукольные глаза и склонила голову к плечу, непонимающе осматривая его лицо. Она просто кивнула, рассмотрев что-то своё в поджатых губах и нахмуренных светлых бровях. Следующая реплика едва не выбила дух из лёгких, заставив закашляться от точности определения.

- Ты ведь хочешь общения, тебе его не хватает, - уверенность в её голосе была непоколебимой, заставляла скрежетать зубами. - Но ты отталкиваешь всех. Боишься, что не сдержишься и ранишь человека ещё больше. Ты боишься сломать их, люди ведь хрупкие существа по сути дела. И мне жаль, что однажды надломили тебя. Это видно, - тут же быстро продолжила она, заметив как нахмурился Эндрю. - Это видно по тому, как обособленно ты держишься, как чуть ли не рычишь на всех подходящих к тебе людей. Я не знаю точно, что с тобой случилось, но виновники будут наказаны.

- Никто мне, блядь, не нужен, - бросил Эндрю и развернулся, едва не остановившись когда в спину прозвучал спокойный, лишённый привычной лёгкой насмешки голос.

- Можешь думать так, но людям нужны другие. Если что - я не брошу своё дурацкое желание общаться с тобой. Так что я просто буду ждать, когда ты скажешь своё окончательное решение. И я всегда буду рада, если ты изменишь своё решение хотя бы насчёт меня.

Тогда Эндрю просто молча ушёл, не увидев грустной усмешки Адель. Да, она не знает, что именно происходило с ним, но её интуиция вопила, что рано или поздно виновники его пошатнувшегося доверия и почти привычных синяков, с которыми он вновь и вновь приезжал в детский дом, будут наказаны. Сурово и жестоко. Честное звёздное.

Доу и сам не понимал каким образом дошёл до собственной комнаты, где к удивлению не застал никого, даже того же Сэма, который не выходя сидел в своих книжках. Он устало опустился на скипнувшую и чуть прогнувшуюся под весом кровать, пустым взглядом рассматривая почти идеально отбеленный потолок. Из головы никак не шёл тихий, вкрадчивый голос Баттон, полный смиренного ожидания, в котором не было ни грамма осуждения и непонимания. В нём читалась некая грусть и странная доля принятия, словно она заранее смирилась, что ей потребуется искать новую жертву для своих «вербальных пыток». Найти ей жертву будет не так уж и сложно.

Может, всё же стоило рискнуть? Хоть раз самому успокоиться и позволить войти в собственную жизнь постороннему человеку, который действительно не хотел ему навредить? Эндрю знал это, ведь за годы проведённые в неблагополучных семьях его интуиция и эмпатия были довольно неплохими.

На следующий день Эндрю просто молча сел рядом с ней на завтраке, никак не показывая результаты ночных размышлений. Пусть его отношение никак и не изменилось, Адель словно расцвела, прекратив быть похожей на ходячий труп, погрязший в пучине своих мыслей и скорби. Это раздражало ещё больше, чем назойливый трёп ни о чём над ухом и натянутую улыбку. Адель уже тогда начала скрывать свои негативные эмоции, запирая их на амбарный замок в глубине своей души.

Спустя месяц Адель медленно и незаметно вошла в его жизнь, и он понемногу начинал ей доверять, пусть это и было слишком тяжело сделать. В его голове всё ещё были воспоминания о каждом его насильнике, паяльником отпечатанные на его душе, всякий раз начинавшие кровоточить стоило кому-либо намеренно без его на то желания влезть в его душу. Каждый из них намеренно входил в его круг доверия, а после с тошнотворным треском ломал, из раза в раз. Адель же за всё время их знакомства ни разу не пыталась влезть в его душу, разрывая на части. Она просто молча ждала, когда Эндрю сам захочет ей открыться, принимая те жалкие крохи, которые ей подкидывали другие дети и сам Эндрю. Это выгодно отличало её от вороха других детей.

Ведь она, сразу заметившая его не любовь к прикосновениям, всё ещё не прикасалась к нему, спрашивая разрешение чтобы просто поправить волосы или вытянуть из них веточку. Она с пониманием относилась к каждому его взрыву, неосторожно брошенному оскорблению. Он чувствовал себя максимально неловко, когда однажды словил себя на мысли, что о нём заботятся, не требуя ничего в замен. Это напрягало и было слишком непривычно. Вот он и начал пытаться давать хоть что-то в ответ, по-своему. Неуклюже. Колко. Бывает даже немного жестоко. Ему казалось, что ещё пара тычков в бок, одно случайно брошенное «Пиявка» и Адель развернётся, фыркнув на прощание. Но нет, она лишь улыбалась и согласно кивала. Просто молча соглашалось с этим «пиявка» и в ответ начинала забрасывать Эндрю шуточными ругательствами. Он мог бы разозлиться, обидеться и ещё много чего другого, но ведь ни в голосе, ни в глазах Адель не было ни грамма раздражения. Злости. Ненависти. Лишь неподдельное веселье.

Спустя ещё пару месяцев и первую совместную драку с какими-то парнями на площадке недалеко от из детского дома, что с издевательской улыбкой начали поносить заношенную одежду обоих. Высмеивать внешность Адель, которой на тот момент было не особо интересно встревать в конфликты. Ведь в её голове всё ещё звенел голос Сьюзен, а почти всё пространство мозга было забито словами матери и других взрослых, что драться можно лишь если у тебя достойный противник. Мол, не стоит калечить жалких людишек. Этого не оценит ни Сьюзен, ни кто либо другой. А вот Эндрю же наоборот, буквально сгорал от желания прописать кому-нибудь из них по роже. Чем-то тяжёлым. Неоднократно. Им тогда пришлось знатно попотеть, чтобы замазывать синяки на видных участках тела. Именно тогда Адель первые попыталась помочь Амели в «поселении» новеньких детей, просто чтобы она не рассказала об этом воспитателям. К счастью, это прокатило и Амели молча протянула им тональник и теперь они щеголяли с пятнами, чуть темнее,чем их естественный тон их кожи. Но это в любом случае это было куда лучше и привлекало намного меньше внимания, чем свежие синяки на их конечностях и лице.

Именно тогда они и встретили Эмилию Ратаки, которую по велению суда забрали из не самой благополучной семьи. Эндрю она не особо понравилась, но Адель она заинтересовала. И он ни за что не признаёт, что лишь из-за неё терпел назойливое поведение Эмили, что не знала о существовании личных границ. Которую Адель всегда останавливала от необдуманных движений, которые могли вызвать не самые приятные воспоминания у Эндрю. Она временами служила буквально живой стеной между Ратаки и Доу, не позволяя загребущим ручкам Эмили лишний раз прикоснуться к Эндрю. Эмили была неплохой и понимающей, правда слишком тактильной, ей всё время нужны были прикосновения. В роли добровольца вечно выступала Адель, отодвигая Дрю в сторону. Что Эмили, что Эндрю были благодарны Адель за подобные махинации, которые почти никогда не бросались в глаза.

Лишь спустя ещё месяц Эндрю немного привык к Эмили, перестав считать ту уж слишком заносчивой и раздражающей.

()()()

- А ты как здесь оказалась, кстати. От тебя родители отказались? - просто поинтересовалась Милли, закидывая голову назад и пристально рассматривая чёрные глаза Адель.

- Не-а, она умерла у меня на глазах. Я попала сюда буквально через пару дней, - легко пожала плечами Адель. В голосе - пустота, во взгляде читается отстранённость. Дети, сидящие рядом с ними, удивляются, как быстро та смирилась с этим фактом, и только Эндрю, сидящий по правую руку от неё, отметил как сжались челюсти, а пальцы задрожали. Как в глазах на мгновения появилась боль, что тут же исчезла под лавиной напусконого безразличия.

О нет, она не смирилась.

Он прекрасно знал, что Гейз всё ещё видит в кошмарах окровавленное тело матери с головы которой тонкой струйкой текла бурая кровь. Она всё ещё чувствовала опустошение и неописуемую боль во всё ещё кровоточащей ране на сердце. Просто она обещала ему быть сильной и весёлой, а его слова всегда были для Адель чем-то вроде прописанной истины и неоспоримого факта.

- Ты так спокойно об этом говоришь, хреновые отношения были? - заметил Майкл, парень на три года старший, который должен был следить за младшими сегодня. Пусть он и не так уж и часто виделся с младшими, но всегда был в курсе всего, и про Адель знает достаточно, чтобы точно сказать, что её не просто так бросили.

- И снова мимо, - хмыкнула Адель, прикрывая глаза, в которых Эндрю отметил давящую грудь скорбь, - мама любила меня больше жизни, а отца я даже не знаю в лицо. Мама всегда говорила, что он неплохой, но со своими магадаскарскими тараканами, - фыркнула она. - Но давайте не об этом, мы ведь всё ещё не дослушали рассказ Мила о растениях. Какие там свойства у мухоловки, говоришь?

Потом, после того разговора, произошёл один из тех дней, которые с каждой незначительной деталью отпечатались в его сознании, перекрывая часть более незамысловатых и неинтересных воспоминаний. Когда на пороге детдома появилась статная фигура, что с лёгкой холодной брезгливостью окидывала слегка обшарпанный фасад здания. Мужчина окидывал холодным взглядом любого, кто задержит на нём свой взор. Дети с интересом наблюдали за каждым его движением. Стеф завистливо вздохнула, когда мужчина не удостоил её и малейшим взглядом, городов пройдя мимо, Дéнис наигранно незаинтересованно окидывал быстрым взглядом крепкую фигуру, размышляя, а могут ли забрать и его. Не сказать, что он разочаровался, заслужив лишь скупой кивок от него.

И лишь Эндрю окидывал новоприбывшего напряжённым взглядом, ненарочно задвигая стоящую рядом Бет за спину.

Интуиция вопила, что он пришёл за Адель, что он не так прост, как кажется. Его пугала сама возможность того, что Адель, по факту сущий ребёнок, как бы глупо это сейчас не звучало, что всеми силами старается помочь и завоевать доверие людей может оказаться с этим. Он не мог точно объяснить источник его страха, быть может, похожее имя, как у одного из его мучителей, быть может, с этим мужчиной было что-то не так. Но в любом случае, его слишком сильно напрягал пришедший мужчина, который на него самого смотрел словно на букашку под ногами. Зато стоило перевести взгляд на Бет, стоящую у Эндрю за плечом, как его глаза наполнились интересом. Он просто стал напротив них т с глазами учёного, нашедшего новое, неизведанное существо, вглядывался в черты лица девочки.

И Эндрю бы успокоился под увещевания воспитательниц, если бы не настороженный взгляд Адель, у которой каждая мышца в теле была слишком напряжённая.

Адель всегда тонко чуяла людей, их намерения и характер, иначе бы они не смогли так продуктивно облапошить стольких людей. Сейчас же её интуиция словно дала сбой: одна её часть рвалась к мужчине, к отцу, который никак не участвовал в её жизни, но изголодавшиеся по родительской любви сознание было согласно и на такое. Однако другая, самая большая, часть, с тщательной щепетильностью взрощенная её недоверчивыми мамой и дедушкой, вопила, что он тот ещё мудак, что следует бежать от него как можно дальше, пока дыхание не закончится. Пока ноги не онемеют. Пока сердце не будет готово выпрыгнуть из груди, а перед глазами не исчезнет яркая надпись «опасность». Пока твёрдый голос её матери, даже на «уроках» не теряющий своей мягкости, не прекратит скандировать выученный от корки до корки Кодекс и ту самую часть с «никогда никому не доверяй просто так, человек слишком алчное существо, которому нужно всё и сразу, которое думает лишь о себе и врёт направо и налево. Для людей ты «Адель», незачем людям знать твоё первое имя. Ты должна знать человека. Это в твоей крови, звёздочка, не зря ведь мы с тобой из их клана» и ещё кучи, кучи и кучи историй, связанных с прошлым их семьи, об их связях с другими выдающимися людьми и не только. Чего стоят одни россказни и детские сказки о вампирах? Мол, существует где-то на островах, ближе к Англии, огромная семья высших вампиров, объединивших под своим крылом большой пласт людей и других, более низких по рангу, вампиров. Как утверждала мама, они котролировали почти всех кровососущих близ Европы и частично Азии. В Англии о них знали, но не говорили, чтобы не «накликать ярость господ», их уважали. Мама как-то мимолётом заявила, что Адель должна будет иметь с ними дело и пересекаться. Тогда она впервые услышала толику страха в голосе матери, но она не понимала куда именно он был направлен, на этих самых выдуманных вампиров или стоящего в проходе прадедушки.

Однажды к ним в Дом заявился один красивый мужчина с чарующими глазами оттенка кофе, растрёпанными темными волосами и ростом под 180, казавшийся Адель просто великаном. Когда Адель, внутренне умирая от смеха, спросила, а может ли она стать вампиром, тот мужчина лишь усмехнулся и потрепал её по волосам. Рука Арта, как представила его Сьюзен, была слишком холодной, однако она заметно потеплела, стоило ей задержаться в растрёпанной от длительного бега с дедушкой шевелюре Адель. Как ей потом объяснили, именно такой, как он, ей не стать - кровь не та. А сам Арт, как и его семья, с рождения такой - половина на половину - однако полноценно войдёт в ”наследие” лишь когда встретит свою родственную душу, человека предназначенного судьбой. Вот тогда вампиры его клана полностью становились собой, а первыми необратимыми признаками будет появление клыков и обострение всех чувств, появление истинного цвета глаз. У каждой семьи он определённого цвета, у родственников Арта были насыщенно голубые и близкие оттенки. Голубых глаз нет ни у кого, кроме их семьи, все остальные же довольствуются различными оттенками карего и зелёных цветов.

«Прости, - сказал он с наигранной досадой, - Сомневаюсь, что у тебя получиться стать полноценным вампиром, всё таки твоя мама имела неосторожность связаться с Пустым, - насмешливо бросил ”вампир”, на что Сьюзен раздражённо вздохнула. - Ладно, ладно, молчу. А вообще, - внезапно посерьёзнел он, вызывая интерес у Адель. - У тебя есть все возможности стать очень-очень похожей на нас. Правда, твоя матушка явно будет против, но это ничего, время само разрешит всё. К слову, ты бы не хотела познакомиться с моим племянником, он очень миленький? Вы явно подружитесь, минимум любовь к рисованию у вас точно одинаковая, твоя мама показывала твои работы, миленько. »

И она закивала болванчиком. Адель действительно хотела подружиться с тем мальчиком, пусть даже не знала его возраста и имени, Арт усмехнулся, заметив как загорелся взгляд девочки. Но мама тогда почему-то разозлилась, Адель чувствовала, что Сьюзен была на грани того, чтобы кинуть вазой аккурат в центр макушки Арта. Она тогда буквально скатилась в шипение, впервые за всё время напугав Адель - редко когда можно было увидеть её мать такой злой, даже когда на Адель наезжала та старушка на детской площадке у Сьюзен было куда больше самообладания.

«Ты знаешь моё отношение ко всему этому, Арт, - вздохнула Сьюзен и с привычного немецкого перешла на английский, помня, что Адель не особо-то и хорошо говорила на нём, слишком сильно привыкнув к немецкой речи. Вот только она недооценила прадедушку, который с привычной тростью и строгостью следил за её изучением языков. Худо бедно, но Адель понимала их. - Я попытаюсь отгородить её от всей этой черни. Хай хоть моя дочь вырастет нормальной жизнью. »

«Даже от себя? Слишком жестоко, - покачал головой Арт и улыбнулся, потянувшись чтобы закрыть уши уворачивающейся Адель, превратив это всё в игру, - Ну всё, ты проиграла, теперь я должен тебе конфет, - Адель хмыкнула, какой-то странный проигрыш, когда победитель сам оказался в минусе. Расслабив голову в коконе тёплых рук, Адель пыталась подслушать, что же такого важного обсуждают взрослые. - Ей нужно знать с кем она будет связана, Стеф, хуже ведь будет, понимаешь? Рано или поздно, но они встретятся, ты сама это должна осознавать, не проще ли сделать это безболезненно и быстро? У неё есть ещё с десяток лет - или сколько там у вас проходит это всё? - всего десять, Сьюзен, а зная тебя - год максимум, ведь ты как курица наседка следишь за ней и позволишь им встретиться лишь в её 19 почти накануне дня рождения. - он устало взглянул на неё своими голубыми глазами - Адель задумалась, а разе они не были красивого кофейного оттенка? - и поджал губы. - Это слишком мало для неё, нужно хотя бы 2 года для принятия и понимания всего. »

Старшая Баттон лишь глубоко вдохнула, задержав дыхание на пару секунд, и протяжно, со свистом, выдохнула, гася раздражение. Ей не стоило выходить из себя и пугать дочь ещё больше, она и так слишком напряжённо следит за ними. Её малышка...как она может бросить её в пасть зверю, даже с пониманием, что ей ничего не грозит?

«Милая, - с улыбкой начала Сьюзен, погладив её по волосам, - иди к дедуле, он явно очень хочет покатать тебя. Арт ещё прийдет, не беспокойся. »

Быть может, он всё таки пришёл, однако сама Адель уже была в другой стране, отданная на попечительство директора и воспитателей детдома. Сейчас же она с напряжением ожидала когда её заберут в семью. Всё тело сводило от необъяснимого страха. Успокаивали лишь убеждённые голоса Амели и Джина, рука Эндрю на плече, опущенная в немой поддержке, и успокаивающий нервы чай в кружке, что обжигал привычно холодные конечности.

Николас, как его потом представили, ещё в первую встречу произвёл на воспитателей положительное впечатление, он галантно обходился со всеми, пусть и держался гордо и прохладно. «Истинный бизнесмен - насмешливо подумал директор - дочь любить будет. Повезло всё же этой Баттон, не каждый день находишь своих биологических родителей, пусть и одного, которые не являются неблагополучными».

Директор даже проверил всё, что можно было найти про этого Николаса, с улыбкой отмечая его благотворительные взносы и сеть отелей. С таким отцом Адель не пропадёт, директор Норрингтон видел, что Эстерния справится с воспитанием ребенка, чувствовалась в нём та самая отцовская нотка любви, и он уж точно сможет справиться с характером Баттон.

Тогда Эндрю просто молча наблюдал как уезжает феррари с сидящей на заднем сиденье Адель, что с грустным взглядом провожала каждый сантиметр её старого ”Нового Дома”, выражая немую скорбь и вяло отвечая на вопросы новообретённого отца. Молчали так же и дети, что были близко знакомы с Баттон, понимая что былого шума по утрам в девичьей комнате больше не будет. Как и исчезла часть счастья - если это вообще можно так назвать - отражавшегося в глазах Эндрю и Эмили. Им вновь прийдётся находить кого-то, кто сможет легко и быстро налаживать контакты с разновозрастными детьми,чтобы он объяснял всё-всё. Адель-то переняла знания от Амели, а та в скором времени выпускаться будет.

Их запустили в столовую, рассыпав по тарелкам обед. Эндрю тихо катал по тарелке супа кусок мяса, размышляя над последними словами Адель, когда та впервые без спросу крепко обняла Эндрю. Не то что бы он был настолько против.

«Будь сильным, Дрю, но не стоит всё вывозить на себе, правда. Люди всё же не все настолько мрази, должны вдруг чего помочь. О, да, точно. Советую тебе купить оружие и камеру, они могут тебе понадобиться. И остерегайся драконов, это те ещё мрази. Хотя Смауг миленький, тут спорить даже не думай». Что она, черт её дери, имела ввиду? Непонимание отдавало пульсацией предвещающегося страха в каждой мышце, оставаясь вибрацией в костях. Адель редко когда ошибалась в своих предчувствиях, и это до дрожи пугало, от понимания сводило желудок и лёгкие. Эта вся ситуация заставляла задыхаться и давиться собственным ужасом.

Потом его забрала в семью Кассандра Спир и Эндрю понял, что интуиция у Адель просто чудовищная. Она вновь правильно расценила и сказала, Чёртова гадалка с пространными объяснениями. Правда жаль, что при попытке заснять всё происходящее в его комнате, как и советовала Адель, всё пошло под откос - Дрейк заметил камеру. В тот день его не только насиловали, но и довольно ощутимо избили, благо Спир как-то слишком быстро забыл о той ситуации, прекратив то чрезвычайно жестокое отношение, пусть и не перестав мучить «бедного братика». Сексуальное насилие как было, так и продолжалось аккурат до его заточения в тюрьму и «возвращения» к родной матери. Восоединившись с Аароном.

Тогда он вновь вспомнил о Адель, и единственное на что он надеялся - что хоть у неё биологический родитель будет нормальным. Ему тогда стало интересно, а жива ли она вообще?

Эндрю моргнул, возвращаясь в реальность, задержав дыхание и вновь взглянув на Адель. На чёртов идиотский шарф.

Он не понимал, зачем она носит такую безвкусную вещь, ещё больше не понимал, какого чёрта едва видная за шарфом тёмная горловина была такой...рваной? Да, можно сказать и так.

- Ангел, понимаю, хочется к своим, но харе уже витать в облаках, - перед его лицом щёлкнули тонкие пальцы, и Эндрю машинально схватил руку, с силой сжимая запястье.

Адель чуть поморщилась от боли, но страха во взгляде, что удивительно, не было. Словно она была уверена, что Эндрю не причинит ей и малейшего вреда. Словно она понимала его реакцию. Лицо парня чуть напряглось, и он отпустил её руку. Эндрю мог поклясться, что под тканью он почувствовал слишком шершавую кожу, словно там были шрамы. Или браслеты. Он помнил, что Адель часто носила парочку фенечек и ниток с нанизанными звёздами, выглядывающих из-под длинных рукавов её водолазок и толстовок.

- Нормально всё, правда. - широко улыбнусь Адель и кивнула вбок, пожаловавшись. - Идём давай, меня эта дамочка сейчас взглядом испепелит. Сама осуждающе палит, а в тележке две бутылки шампанского. Ты ведь не хочешь потом объяснять, почему с тобой прийдёт лишь жалкая горстка пепла, да?

Эндрю вздохнул, бросив холодный взгляд в сторону неодобрительно кивающей старушки с огромной тележкой. Цепкий взгляд заметил Шардоне и Эндрю тихо фыркнул, ненавязчиво закрывая обзор своей спиной. Правда, макушка Адель всё ещё была видна, но это детали, верно?

***

Вечернее солнце приятно грело кожу, пуская красивые блики на окна, что продолжали слепить прохожих. Люди спешили кто куда, вот тот мужчина в деловом костюме спешил к своей жене и маленькому сыну. Стоящий на светофоре крепко сбитый байкер, жёстко держащий руль раздумывал в какой из магазинов заехать чтобы купить корма для его кошечки. Адель же спешила на поле, таща на буксире Нила, что всеми силами сопротивлялся и пытался вырваться из крепкой хватки. Адель зашипела и вцепилась в его ладонь внезапно острыми ногтями, с лёгким недоумением смотря на сопротивляющегося Джостена. В её антрацитовых глазах появилась доля понимания и Адель приложила ещё больше сил, что увести Джостена как можно дальше от парка, тихо возмущаясь на его ленивую задницу. Нет, дело не в том, что он не хотел бегать по полю как в жопу ужаленный, дело в том, что в его душе адским пламенем горело желание раскрасить нос одному придурку, что посмел лезть к Адель.

Эндрю раздражённо сплюнул кровь от разбитой губы на землю - он пропустил единственный удар этого отребья,который тут же немного раскроил его нижнюю губу - и достал нож. Мужчина струхнул, увидев опасный блеск в глазах этого гнома, который в следующую секунду с небывалой силой прижал его к стене, до боли сжимая шею. Металл коснулся груди и даже сквозь кожу он мог чувствовать холод и то, как любовно был заточен нож.

- Ну почему ты так барахтаешься? Я ведь просто познакомиться хочу. - весело спросил Эндрю, сжимая рукой горло мужчины. Тот едва слышно пробулькал какое-то ругательство и воцарился на него круглыми от испуга глазами. - Неужели не нравится, когда настойчиво предлагают общение? Тц-тц-тц, странный какой, я ведь просто хотел приятно провести вечер в каком-нибудь клубе. Или что ты там ей втирал? Слушай сюда, - он чуть настойчивей провёл кончиком ножа по груди мужчины, разрезав ткань, которая начала медленно просачиваться вязкой кровью. Швы уж точно не понадобятся, наверное, но если он сейчас высрет что-то неадекватное - понадобятся. - Не смей больше творить такую хуйню, усёк? «Нет» - значит «нет». Вкуриваешь последствия?

Мужчина едва заметно кивнул и Эндрю отбросил его в сторону, брезгливо отряхнув руки.

Он был удивлён, что Адель сразу его не послала в грубой форме, добавив . Неужто возраст добавил ей доброты и милосердия?

Даже звучало смешно.

Особенно если вспоминать почти привычные жестокие взгляды на людей, которые не нравились Адель - её и могила не исправит. Доброта к чужакам в её исполнении почти невозможна, пусть она и помогает людям. Помощь и доброта вещи разные.

Эндрю вздохнул и закинул руки поглубже в карманы, незаинтересованно рассматривая витрины магазинов медленно шёл в сторону дома Эбби, решив забить на это и плыть по течению.

***

Эндрю не мог сказать точно, помнит ли Адель его или это всё проделки больного разума,выдающего желаемое за действительное. Баттон была несносна если пытаться разгадать её мысли и личность без личных подсказок от самой девушки, однако опыт не пропьёшь. Иногда Адель бросала понятные лишь им одним шутки, закрученные на приютовском пошлом по типу гречневого риса с грибным мясом - а никак иначе эту дикую смесь каш и куриное филе, вырезанное в форме корявых грибов, которые им изредка подавали, назвать было невозможно - или «ещё слово, и я отдам тебя безглавым динозаврам, которые будут до смерти щекотать тебя, Ники!», которыми их запугивали старшие дети. Но, ох, черт, временами она смотрела на него так, словно видела впервые. Она, ничего не объясняя, просто начинала удивлённо таращиться на него, словно не она сейчас ела мороженное в компании Эндрю, а просто внезапно оказалась там.

Это немного ранило, но Эндрю в этом никогда не признался бы. Однако Адель, всё ещё умеющая угадывать его подлинное настроение, сама всё понимала и быстро возвращалась к былой теме разговора.

Это чертовски бесило. Такая неопределённость вызывала желание достать нож, прижать её к стене и узнать всё, но... Это ведь Адель. Чёртова Баттон, которую хочется одновременно и защищать, пусть и осознаешь, что с этим она и сама отлично справиться, и прикопать где-то под забором, чтобы просто не действовала на нервы. Вечный контраст и неизменный клоун, которого даже время не сможет полноценно изменить. Исключение из правил, которое умеет слишком быстро входить в доверие людям и кардинально менять их, если человек прям в край ужасен, после знакомства с которым ты просто не представляешь свою жизнь без навязчивого шума над ухом и ненавязчивой поддержкой. Она настолько незаметно вливается в твою жизнь, что при резком исчезновении ты первое время даже не осознаешь, почему у тебя такое состояние, словно ты медленно умираешь. Но в то же время это самое чувство позволяет тебе жить снова. Подталкивает тебя на сближение с другими, адекватными людьми, что примут тебя любым.

Как сказал однажды Кастор - она приручает всех, кого можно и кто позволяет это сделать. Но ему, Эндрю, повезло - с ним «чертовка Баттон» вела себя, как со старшим братом, которого у той никогда не было, а не простым ”прирученным” ребёнком. Даже та же Эмили была для неё скорее как маленький несмышлёныш, простой ребёнок, который требовал понимания и защиты.

Она почти не изменилась, просто для общества закрыла себя на замок, скрывая всё внутри себя, продолжая мариноваться в своих страхах. Это одновременно радовало и раздражало до зубного скрежета.

Но закроем глаза на её дырявую память, за всё это время Адель ни разу не объяснила своего доверия к Джостену, никогда прямо не выказала того, что она помнит о том времени. Хотя, Эндрю будет не удивлён, если этот человек, который забывает, что съел на завтрак, забудет такой немалый пласт прошлого. Ну, это не проблема он сможет всё полноценно узнать в пятницу, когда отвезёт их в «Райские сумерки» и накачает пылью. Как раз сразу узнает что же такого скрывает этот Джостен, который, судя по оговоркам Адель, не совсем-то и «Нил». Хотя, быть может, это было как с её «Адель», что являлось вторым именем.

Вот только он не думал, что до пятницы всё разрешиться.