Глава II (2/2)

Фобос помедлил, так как его, как и меня, сбила с толку резкая смена настроения девчонки. Однако вскоре он смерил её пренебрежительным взглядом, вякнув: «И?»

— Ну не знаю. По тебе не скажешь, что умеешь…

— А по Седрику скажешь?

— Ну-у…

— Ты меня вообще не знаешь, чтобы что-то там надумывать, — холодно рубил он, лишь с одним — что было похвально — намеком на гнев: уж больно напряглось насупленное лицо. — Так что не лезь вброд, не знаю воду, или как вы там, земляне, говорите!

Он демонстративно отмахнулся и отвернулся, намекая тем самым, что беседа закончена. Вилл фыркнула, похоже, совсем не заморочившаяся, и тут же спросила у меня:

— Он правда умеет?

— Умеет-умеет, — неохотно согласился я. — Ему чуть-чуть потренироваться — быстро восстановит навык, я уверен. Думаю, и стоять наравне со мной сможет.

— А что ж ты про театралку говорил?

— Ну, — замялся, — его как принца, в основном, учили всяким эстетичным и неэффективным техникам. Но то по первости, в отрочестве. Боевым фехтованием он тоже овладел, попозже. Хотя, если подытожить, практики и реального опыта у меня больше.

— Ладно, — безразлично согласилась Вилл. Она в последний раз оглянулась на Фобоса и, вернувшись ко мне, напомнила: — Продолжим?

— Вообще-то…

Вспомнив о холоде, я дрогнул и в пару шагов достиг входа в будку. Сунул внутрь нос, принюхался и почти не уловил вонь — отлично.

— Нам бы ко сну готовиться, — закончил мысль я. — Справимся с этим, и можем продолжать.

— Хорошо.

***</p>

— Давай-давай, кистью плавнее, плечом реще!

— Может, хватит уже орать и носиться, как дикие лурдены? Я вообще-то отдохнуть пытаюсь, — заворчал неподалёку Фобос. — И вам бы не мешало.

— Вау, какая забота! — Вилл не прекращала делать уколы в мою сторону.

— Раз гордый слишком, завидуй молча. — Я ухмыльнулся, блокируя её удары, один за другим.

— Было бы чему, — фыркнул князь.

К моменту как мы обустроились на чердаке, снаружи было уже темно и естественный свет из окошек заменил костер, который нам удалось разжечь из найденных здесь брусов и опилок. Весь пол усыпан строительным мусором, а рядом со штабелями пиломатериалов остались брошенные инструменты, поэтому с этим проблем не возникло. Из тех же брусьев я, между прочим, без единого гвоздя, сколотил широкую лежанку, на которой сейчас почивало, сложив руки на затылке, Его Величество. Вообще-то, она рассчитана на двоих-троих, но пока что никто на свободные метры не претендовал — пусть отдыхает.

Чердак был просторным, очень просторным, как целая площадь, но низким: стоять здесь я в полный рост мог, хотя чувствовал при этом себя неуютно. Поначалу при каждом шаге создавалось впечатление, будто вот-вот зацеплю макушкой трубы или провода, которые крепились к потолку, державшемуся на толстых, квадратных колоннах. Но опосля привык и теперь почти не замечал его.

— Вы вообще подумали, что у нас воды нет, а она сейчас вся в пот уйдет?

— Сука!

Я резко замер, схватив Вилл за запястье той руки, которой она делала удар, останавливая тем самым тренировку. Уставился перед собой. Вот Фобос подумал, а я, увлекшись, не подумал! При виде моей реакции он мерзко захихикал.

— Мало того, что вы попить не сможете, так и помыться, к тому же!

— Все, Вилл, он прав, — пошел на попятную я и отпустил её руку, — на сегодня с обучением закончим.

— Черт, а ведь правда! — раздосадованно воскликнула девочка. — Фобос напомнил, и пить захотелось.

Вдруг в ее голову с глухим стуком прилетел какой-то маленький предмет, похожий на камешек — она тут же изменилась в лице. Хмурясь, подняла вещь с пола, чтобы рассмотреть, и тогда я понял, что то была обернутая в фантик конфета. Одна из тех, найденных в квартире.

— Можешь съесть, — сухо сказал князь.

— Уж без твоего королевского разрешения обойдусь!

Вилл развернула обертку, и внутри оказался леденец. Видно, что поначалу сомневалась, стоит ли есть его, но, в итоге, все же закинула лакомство в рот и, скосив на Фобоса загадочный взгляд, спросила:

— А с чего такая щедрость?

— Я что, похож на того, кому даже одной конфетки жалко?

— Да, — без колебаний ответила стражница.

— Прекрасно, — саркастично выплюнул он, — мне все равно, что ты там думаешь…

— Раз Вы так расщедрились, — хитро ухмыльнулся я, — не будете добры и со мной поделиться?

Я вытянул перед собой раскрытую ладонь, намекая, что готов поймать конфету. Князь раздраженно фыркнул, закатил глаза, но достал-таки одну из кармана брюк и кинул её мне. Леденец на вкус оказался не так плох, как я ожидал — похож на сладкую бумагу, что было вполне терпимо. Посасывая его, я вспомнил об одной актуальной проблеме и озвучил свои мысли:

— Итак, кто сегодня первый в дежурство?

На меня вылупились две пары недоуменных глаз. Хотите сказать, никто не собирался? Я пораженно фыркнул: как глупо и возмутительно.

— А зачем? — с искренним непониманием ляпнула Вилл. — Мы в ограниченном и зачищенном пространстве над землей, кто сюда проберëтся?

— Вот и не нужно пытать удачу, — нахмурился я, — мы здесь и суток не пробыли, ты точно можешь гарантировать, что никто не придет с воздуха? — Не дожидаясь ответа, я воскликнул: — То-то же! И если вы не забыли, мы не можем забаррикадировать дверь на крышу. Замок сломан, а она открывалась наружу. Это раз. Во-вторых, кому-то нужно поддерживать костер. Если потухнет, мы все закоченеем к утру.

— Резонно, — заметил Фобос.

— Тогда вопрос остаётся открытым. — Вилл оглядела нас и закончила: — Кто же?

Я посмотрел на неё всего пару секунд, этого хватило, чтобы решить для себя, что такое ответственное дело ребенку поручать нельзя, затем перевел испытывающий взгляд на князя. Тот помотал головой и пожал плечами.

— По-моему у нас один кандидат на эту роль.

«Вот засранец, ну я ему припомню!»

Я искривил губы в мстительной усмешке и сообщил ему:

— Только имей в виду, через пару-тройку часов разбужу.

— Займись всем сам, — наотмашь бросил Фобос, уже устраивавшийся на боку.

«Что?»

На мгновение меня обескуражила его наглость, ведь думалось мне, что он таки образумился за сегодня, мне так показалось… Как же я ошибался. Тут во мне вскипела злость, такая сильная, что сдерживать её больше не мог. И я наконец-то дал ей выход.

— Послушай, ты!

Я быстро подошёл к лежанке и схватил за грудки опешившего князя.

— Это конец. Конец прежней жизни. Конец твоим капризам и безделью, — безжалостно рубил я, выплескивая все, что накопилось. — Ещё не понял? Нет больше слуг, которые будут прыгать вокруг зайцами и выполнять каждую твою прихоть, и никто… Никто больше не будет терпеть твои выходки, в том числе и я.

Гнев застилал мне глаза, но Фобос своим перепуганным видом вовремя воззвал к моему самообладанию. Я в изумлении опомнился. Ослабил хватку и напряженные мышцы лица, отстранился от князя и разжал пальцы, небрежно отбросив его.

— Ещё раз подобное случится, и я постараюсь избить тебя до полусмерти, — предупредил я напоследок. — Спокойной ночи!

***</p>

Сказал я и теперь проветриваюсь на крыше. Не очень позитивное, мягко говоря, вышло прощание: судя по глазам, я напугал не только Фобоса, но и наблюдавшую за всем Вилл. Будет она теперь держать дистанцию или нет, неважно, лишь бы слушалась и помогала, главное то, что я наконец-таки достучался до князя! Похоже, он так даже зомби не боялся, как устрашился моей ярости. Все бы отдал пару лет назад, чтобы увидеть это лицо… Я вздохнул, и изо рта от холода вырвалось облако пара. Все же я не мог винить его, он всегда был таким. Вырос в неге и роскоши и другой жизни не знал, трудно так быстро избавиться от укоренившихся в мозгу привычек, оттого я и терпел, делая ему поблажки. К счастью или сожалению, моего терпения, которое и так было ангельским, оказалось недостаточно. В любом случае оно к лучшему. Пора, пора меняться, иначе в этом мире ему не выжить.

Я подошёл к краю крыши и выглянул из-за него. Увиденное зрелище должно было меня напугать, это точно, однако чего-то такого я и ожидал. Всего один день в мире, сожранном мертвецами — и меня уже трудно удивить. Ветер, усилившийся к ночи, бил по ушам и заглушал голоса столпившихся у дома зомби, а в таком количестве их голоса должны были слиться в настоящую, мерзкую и леденящую душу симфонию. Я даже не пытался сосчитать этих тварей, сотня, полсотни, без разницы. Их было так много, что они заполонили собой, как будто единой массой, весь тротуар и часть дороги в попытках сгрудиться у дома, на котором стоял я. Их глаза горели в ночи, и, стоило мне показаться в поле их зрения, один за другим они стали поднимать головы и устремлять свои голодные взгляды на меня.

— Что ж, теперь действительно жутковато…

Я сглотнул. Они не могли собраться здесь просто так. Первая версия заключалась в том, что у них, как у хищников, в ночное время могли обостриться чувства, и теперь все зомби в округе чуяли теплую кровь с такого огромного расстояния. Версия вторая: они могли в упрощённой форме передавать друг другу информацию, оттого наши дневные дружки привели с собой на ужин товарищей. Меня пробрала дрожь. Обе эти версии были просто ужасающими и отвратительными. Я с опаской огляделся: в лунном свете город стоял, вроде бы успокаивающий своим величием и тишиной, но, вопреки всему, стало тревожно. Спустя столько минут на крыше я вдруг почувствовал себя голым, в действительности беззащитным и открытым для любой атаки. Какие ещё загадки и опасности таил в себе этот мир? Не стоило дразнить его излишней уверенностью, в особенности, дразнить толпу прямо подо мной. Я отошел на пару шагов назад, скрываясь от бесчисленного множества мертвых глаз. Здесь я больше не чувствовал себя в безопасности.

Я вернулся на чердак по прошествии получаса, предположительно. Издалека заметил, что Фобос и Вилл уже спали, отвернувшись друг от друга и пристроившись на противоположных краях лежанки. Спереди расположился наш добротный костёр, языки его пламени плясали и отблеском ложились на спины и лица спящих.

— Вот и хорошо, — выдохнул я с облегчением.

Стоило вернуться с мороза в тепло, начало клонить в сон. Я лениво бродил по огромной площади чердака, шаркая опилками и бетонной крошкой. Хотелось обдумать план, о чем-то порассуждать, словом, провести время с пользой, но мысли рассыпались, как сухой песок. Лишь сейчас я осознал, насколько сильно устал за день. Ресурсов организма хватало ровно настолько, чтобы поддерживать меня в сознании. В голове была пустота, я бездумно смотрел в пол, а ноги шли на автомате. Благо, эхо от шагов гасил строительный мусор: не хотелось бы будить моих спутников, нам всем нужны силы.

Вернулся к костру, подкинул в него пару брусьев, распиленных на дрова (остальными мы задвинули люк, который вёл на этаж). Сидя на лежанке, я глянул в ту сторону. Был люк закрыт или нет, пока что не проверяли, решив лишний раз судьбу не искушать. Вдруг кто-то бросится в лицо без всяких предупреждений? Свой горький опыт повторять не хотелось, и если уж все-таки пробовать, то только завтра.

Вспомнив о порезах, я осмотрел свои ладони, перемотанные кусками ткани: те успели пропитаться пылью, грязью, кровью и солëным потом так, что кожу начало печь и пощипывать. Той лёгкой, но непрекращающейся болью, которая обычно зудит где-то на фоне, не доставляя сильного дискомфорта, но постоянно отвлекает, чем вызывает раздражение. Я оторвал рукава рубашки, сделав их ещё короче, и снова перебинтовался. Перерубашился. Неважно… Руки, к сожалению, оставались голыми, однако испытывать себя на устойчивость ко всяким инфекциям никакого желания не было, поэтому я отдал предпочтение новым, более-менее чистым повязкам. Как же хотелось надеяться, что в ближайшем времени мы отыщем нормальные бинты, медикаменты, да и не только их…

Я остался на месте и глядел на огонь, не знаю, как долго. Так, размышления о лекарствах плавно перетекли в мысли о провизии. Если еду мы могли добыть тем или иным способом, может, мародерством, может, охотой, то найти воду, по крайней мере, в городе было невозможно. Наверное, еще одна причина, почему доселе я решил не включать голову: все раздумья сводились к отчаянию. Страшно было предполагать, как жить в мире, где смертью грозили не только зомби, но и простое обезвоживание. От напоминания о нём во рту пересохло, живот скрутил спазм. Я потянулся к бумажному пакету, стоящему у ножки лежанки, достал оттуда леденец и, развернув обертку, положил его в рот. Этот сладкий, бумажный вкус с каждой новой конфетой становился все хуже и хуже… Как и мое состояние. Как мне внушить надежду своим спутникам, если она медленно вытекала из меня вместе с жизненными силами?

Веки тяжелели и слипались, и я решил ненадолго прикрыть глаза. Не спать, не дремать, а хотя бы сидеть так — уже становилось легче. Организм понемногу отдыхал, мышцы расслабились, я чувствовал тепло от костра, разливавшееся по телу. Но стоило начать проваливаться в сон, я тут же вздрогнул, пробудившись и распахнув глаза. И так несколько раз за пару минут. Нет, это было ещё невыносимее, чем не спать вовсе.

На плечо вдруг легла рука, отчего я дернулся в испуге и обернулся. Встретил хмурый взгляд Фобоса, он кивнул в сторону лежанки и, чтобы я понял жест наверняка, сказал: «Иди спи». Я, долго соображая, смотрел на князя, а когда смысл его слов дошёл-таки до меня, отмер, издав отрывистый звук. Уговаривать меня не пришлось, играть в благородство, заботу и добродетель я не собирался, да и думать, почему Его Высочество вдруг проявило по отношению ко мне милосердие, тоже не хотел — сразу забрался на нагретое место. Уже не обращая ни на что внимания, закрыв глаза, я уронил голову на деревянную поверхность. Сон накрыл меня в считанные секунды.

И прошёл как мгновение. В странном приступе беспокойства я распахнул глаза и тут же укорил себя за то, что так крепко уснул. Нет, не то! Вилл не было на лежанке. Я резко сел и осмотрелся: Фобоса тоже поблизости не было, костёр догорал и стал слабее ненамного, значит, прошло не больше трëх-четырёх часов. Недоброе возникло у меня предчувствие. Я резво соскочил с лежанки и целенаправленно пошел к выходу на крышу. Решив не звать пропавших во все горло, как придурок, попутно оглядывался и, вместе с нараставшей отчего-то тревогой, ускорял шаг. Когда достигнул лестницы, то, не в силах терпеть, перешёл на бег. В два счета я взобрался вверх по ступенькам, цепляясь за перила для дополнительных рывков, схватился за ручку и распахнул дверь настежь.

— Ты не знаешь! Ты ничего не знаешь!!!

Недавно я не испугался собравшейся у дома толпы зомби, но теперь перепугался до смерти, узрев Фобоса, гневно вопившего и в исступлении душившего Вилл. Тонкие пальчики хватались за его ладони, царапали кожу, пытались отодрать цепкую хватку, но все тщетно — глаза начали закатываться, рот был открыт, но болезненные хрипы скрывал вой ветра. Тогда во мне что-то щелкнуло, и, стало предельно ясно, настала точка невозврата.

— Ты совсем из ума выжил?! — заорал я.

С разбегу я замахнулся кулаком, князь слишком поздно обратил на меня внимание — не думая я ударил его по лицу с такой силой, что тот не просто отпустил девочку, но и рухнул на бетонную поверхность, стукнувшись о неё плечом.

— Идиот! — истошно выкрикнул он и прожег меня безумным взглядом.

Вдруг из своего положения Фобос набросился на меня, обхватив за пояс и повалив на спину.

— Придурок, что ты творишь?!

Я уперся руками в его плечи, отодвигая от себя, но тут он схватил меня за волосы, потянул, приподняв голову, и резко ударил ею о бетон — боль, звон и помутнение.

— Боже, перестань! — как сквозь толщу воды, донеслись до меня мольбы Вилл.

Кажется, она попыталась оттащить от меня Фобоса, но он грубо толкнул её.

— Не трогай, — просипел я, чувствуя подкатывающую к горлу тошноту.

Я не услышал себя, а за пляшущими перед глазами огоньками, кажется, скоро перестану видеть. Рука скользнула под спину, нащупывая заткнутые за пояс ножны. Как только пальцы схватились за рукоятку охотничьего ножа, я из последних сил вынул его и резким движением приставил лезвие к горлу князя.

— Назад! — угрожающим и утробным голосом прорычал я.

Мгновенно присмиревший Фобос отпустил меня, осторожно поднял руки и отстранился, медленно вставая. Он неотрывно смотрел на меня своими удивленными глазами, а я, сжигаемый изнутри неописуемой злобой, не отрывал взгляд от него. За пеленой бешенства мне на секунду даже показалось, что он удивился не моей победе, а своим собственным действиям, но мысль эта быстро испарилась. Заставив себя подниматься вместе с князем, я держал нож у его горла и тяжело дышал. А когда сел, то поморщился от вернувшихся острой головной боли и звона в ушах.

— Зачем? — все, что смог выдавить из себя. — Почему ты?..

Они усилились и не дали продолжить говорить — я, болезненно простонав, схватился свободной рукой за голову.

— Седрик, ты как?

Передо мной возникло лицо обеспокоенной Вилл, её глаза, преданно смотрящие на меня, блестели, а щеки были красными от слез. На шее тоже остался красный след…

— Почему? — вернувшись к Фобосу, грозно пробасил я.

Почему-то лишь сейчас заметил, что его волосы, как и мои, были заплетены в хвост, а в пылу драки некоторые пряди выбились из него и теперь спадали на задумчивое лицо. Князь молчал, нахмурившись и потупившись. Нет, он не выглядел как виноватый ребёнок, скорее, считал себя правым, но угнетëнным: нож все-таки был весомым аргументом отступить, и аргумент этот — как досадно — был не в его руках. Может, он не хотел раскрывать причины, может, думал, что потрудиться озвучить их мне честь слишком великая, или, осмелюсь предположить, не мог попросту их внятно сформулировать. Как бы то ни было, он перешёл границы, и за этот проступок ему грозило наказание — потеря моего доверия и снисхождения.

Поддерживаемый Вилл я осторожно встал и отнял нож от горла так же резко, как и приставил. Сложил в ножны и, сурово глядя на Фобоса сверху вниз, предупредил его:

— Если ещё раз попробуешь избавиться от неё, я без колебаний избавлюсь от тебя.