Часть 8. Его выбор (1/2)

— Хочешь, я расскажу, зачем ты пришёл?

Дазай, чуть повернув голову, осмотрелся. Темнота в здании не позволяла ему разглядеть лицо собеседника, а тяжёлые железные ворота закрылись за ним намертво. Как в тюрьме, свет едва пробивался через плотные стёкла маленьких окошек.

— Я всё могу рассказать. — В комнате зажгли свечу. Парафин, плавясь, стекал на стол, за которым, будто на троне, важно восседал улыбающийся мужчина. Но ни улыбка, ни нелепая шапка-ушанка не придавали ему и намёка на несерьёзный вид. На расстоянии от него исходила угроза, что не стал недооценивать Дазай. — Ты вычислил его, верно?

— Подрывника? Разумеется. — Бывший мафиози осмелился опуститься на стул напротив, и мужчина сверкнул глазами. — Дабы не злоупотреблять драгоценным временем, не стану сильно отвлекаться на известные тебе факты: я узнал, что планируется взрыв на этаже больницы, где находится Чуя Накахара, и обезвредил твоего подчинённого. Точнее... Извини, кажется, больше мы его не увидим.

— Ты или..?

— Не ожидал от тебя столь глупого вопроса. Когда это я в последний раз марал руки? Наличием пешек способен похвастаться не один ты. Ах да, ещё прости, что сорвал второе предупреждение. И за того старика тоже не обижайся: уничтожитель эсперов из него на троечку. По стобалльной шкале.

— Это уже не предупреждение, — мужчина осклабился, получая удовольствие от странного разговора. — Это знак, что далее я не намерен терпеть тебя ни дня. Мне надоело, понимаешь? Скучно с тобой. Вот скажи сам, зачем ты пришёл?

— Чтобы принять смерть от великого Фёдора Достоевского. Ты ведь не предполагаешь иного исхода событий? Ладно, открою секрет: опасно отправлять сообщения с номеров своих же ребят, очень опасно. Нельзя же быть таким беспечным!

— Ты слишком хорошо о себе думаешь, какую опасность ты представляешь, даже обладая всеми данными? Глупый, глупый, а когда-то я считал тебя достойным состоять со мной в переписке.

— Ну, допустим, я могу нажатием кнопки отправить эти данные в подходящие инстанции. Интересно жить в мире технологий, позволяющих за короткие сроки навсегда запереть за решёткой добрую часть Крыс Мёртвого Дома.

— Не буду спрашивать, как тебе удалось, но я уважаю твой интеллект, — признал Достоевский, заметно потешаясь, — пусть и не уважаю твоё легкомыслие. Ты действительно так уверен, что после своего громкого заявления покинешь меня живым?

— Если состоится убийство, письма со всеми необходимыми доказательствами придут в те же инстанции. Я сейчас здесь, с тобой, лишь по единственной причине - из доброты.

— Доброты?..

Дазай прыснул со смеху, не сдержавшись.

— Есть, Фёдор, необъяснимое человеческое чувство — доброта. Оно свойственно абсолютно каждому, кроме тебя, конечно. Я не признавал его до сегодняшней встречи, однако теперь осознаю, что исключительно доброта не позволила мне осуществить задуманное сразу. Я решил дать тебе шанс отказаться от затеи.

— Не знаю, как и благодарить тебя, — саркастически ответил Достоевский. — Правду говорят, ты действительно клоун. Большинство инстанций в подчинении не только у Мафии, но и у меня, ведь в Мафии тоже заводятся Крысы — следствие антисанитарии на местах. Если ты умрёшь, мне стоит приложить чуточку усилий — и никаких данных не бывало. А ты либо умрёшь, либо... Впрочем, к чему портить интригу? Игра хороша в форме сюрприза. Прошу начинать!

Стена за спиной Дазая раздвинулась, расчищая проход, в котором показались несколько разодетых в белые одежды людей. В их взглядах читалось холодное равнодушие, их руки удерживали связанного верёвками рыжеволосого пленника. Тот устало поднял голову и вздрогнул, распознав среди присутствующих Дазая. Кляп во рту позволил ему только невнятно промычать.

— Не переживай, твой друг не нарушит правила этикета и не разнесёт в пыль моё скромное жилище: ребята умеют обуздать и не такие способности. К тому же, я готов к сотрудничеству, хоть ты и огорчил меня неподобающим поведением. — Достоевский достал из кармана два пистолета; первый он протянул Дазаю. — Бери, не упрямься. И не надейся палить раньше времени - быстро остановлю. — Второй был вручён Чуе, когда люди в белом освободили его правую кисть от верёвок. — Тебя касается то же самое, если не хочешь лицезреть труп товарища.

Чуя, рассудив, не стал рисковать. Похитители крепкой хваткой сдавили его тело, затылком он почувствовал дуло третьего пистолета, припасённого на случай бегства. А бежать было нереально. Исполнитель Мафии посмотрел на Дазая (в чьём благоразумии Крысы, видимо, не сомневались, поскольку не держали его на мушке) и опешил, поймав на миг выражение удовлетворения в карих глазах. Лишь на миг — Достоевский не уловил этого выражения и продолжил:

— Осаму Дазай, в память о нашем давнем знакомстве я буду щедрым и дам целых три варианта на выбор. Ты можешь застрелить его, — он указал на Чую, — показать тем самым преданность мне и быть принятым в ряды Крыс; тебе гарантируется жизнь. Наверное, непривлекательно для суицидника со стажем? Альтернатива: вы одновременно стреляете друг в друга и по воле Божьей отправляетесь в последний путь.