Часть 7. Игра начинается (1/2)

Холодная, будто бескровная и лишённая жизни рука коснулась плеча Чуи — тот распахнул глаза и тут же застонал от ноющей боли, разливавшейся по всей голове.

— Ну и ну, господин Накахара, член исполнительного комитета Портовой Мафии, воет, как девчонка, от небольшой шишки!

Даже в таком состоянии Чуя поднял на обладателя издевательского голоса ненавидящий взгляд.

— Ещё одно слово, и я... — В висках немилосердно запульсировало. — Ещё одно слово, и я за себя не отвечаю.

— Вот именно, ты за самого себя-то ответить не можешь. В курсе хотя бы, где находишься?

Посеревшие стены окружали с четырёх сторон, на потолке красовались грязные жёлтые пятна. Чуя попробовал пошевелить плечом и вновь ощутил невыносимое жжение; едва слышные неконтролируемые всхлипы заглушил скрип больничной кровати.

— Догадываюсь, — пробормотал он, чувствуя, как та же жёсткая ледяная рука берёт его за подбородок и резко разворачивает. Перед собой Чуя увидел Дазая, которого знал в пятнадцать: это был Дазай с выражением лица, присущим закоренелым маньякам, что стреляют в людей ради удовольствия. «Хочешь, я завершу твои мучения?» — спросил он несколько лет назад у очередной умирающей жертвы. И жертва покорилась ему. Ему нельзя было не покориться.

— Чуя. Ты ревёшь?

— Нет, — Чуя судорожно сглотнул, вжимаясь в матрас. Он не боялся войн с самыми жестокими организациями, не боялся невыполнимых приказов Мори, не боялся до синяков избивать напарника во время ссор, хотя и понимал, что получит сдачи, но его безэмоционального тона он боялся. В минуты безэмоциональности Дазай мог убить кого угодно. — Я не реву, придурок.

— Правильно. Правильно, — Дазай отпустил товарища, упёрся локтями в колени и серьёзно задумался. К Чуе вернулось боевое настроение.

— Мне здесь не стоит долго находиться.

— Успокойся, Мори известна ситуация. Он сделает всё возможное, чтобы персонал позаботился о твоём выздоравлении.

Конечно. Мафия держит на поводке всю экономику и политику Йокогамы — что ей персонал городской больницы?

— Вычислить бы, кто гоняет на такой скорости средь бела дня, я бы его лично...

— Тупой слизняк, — фыркнул Дазай, впервые, кажется, переходя на прямые оскорбления без сарказма. — Неужели ты считаешь это случайностью?

— А что, скумбрия, по-твоему... ну, тот старикан...

— Старик - пешка. За ним стоят люди посообразительнее.

Чуя немного приподнялся, терпя страшное давление на мозг, но не подавая виду, что испытывает муки.

— Ты мне скажешь, наконец, кого валить?

Дазай, пару секунд недоумённо поморгав, разразился хохотом.

— Чуя-чи, как же я тебя люблю! Человек действия, ни мгновения не промедлит!

— Хватит ржать, скотина!

— Тут думать надо, коротышка.

— И сколько ты собрался думать? Пока нас не перестреляют по одному? Скажи мне имя.

— Откуда у тебя уверенность, что я знаю его?