Часть 7. Игра начинается (2/2)

— Чёртов Дазай чего-то не знает? Я уже говорил, а теперь повторюсь: был бы ты и в самом деле таким идиотом, я давно свернул бы тебе шею!

Вздохнув, Дазай неспешно встал со стула и накинул любимый плащ, который рыжий исполнитель на дух не переносил. Он ведь принадлежал тому парню, мафиози, что не убивал.

— А плащ Мори больше не надеваешь? — вырвалось у Чуи.

— Надеваю. Видишь, как часто я в нём хожу? — Дверь больничной палаты закрылась.

Чуя, озлобленный, упал обратно на постель. Комок непрошенных слёз подступил к горлу так неожиданно, что он растерялся от собственной слабости. «В самом деле, как девчонка. Что со мной, последствия шока? Смешно».

— Накахара-сан? — Мелодичный голосок медсестры раздался некстати.

Чуя уткнулся в подушку, стараясь совладать с чувствами, пока светленькая девушка в белом халате, цокая по полу каблуками, приближалась к нему.

— Да, это я. Вы не могли бы подойти позже?

— Увы, я должна сейчас, — улыбнулась медсестра и, прежде чем он успел что-либо уяснить, проворно прижала к его лицу мокрую, неприятно пахнущую тряпку. Чуя закашлялся, однако вдыхаемые вещества быстро распространились по телу, забирая последние силы. — Не будем заставлять босса ждать, дорогой.

***

Дазай, выйдя из здания, достал из кармана сигареты. Он и не помнил, когда курил в последний раз, но сейчас нервы пошаливали не на шутку.

— Дазай-сан.

Настойчивый кашель послужил для него неофициальным сигналом, чтобы обратить внимание на незаметно подошедшего мафиози.

— Хвала небесам, Акутагава пожаловал! Он тут?

Рюноске Акутагава кивнул в сторону будки, где обычно оставалась на ночь охрана.

— Полиция спохватится не раньше вечера.

— Оперативно, однако ж лучше тебе смыться поскорее. Надеюсь, это было не у всех на виду?

— Дазай-сан, — парень сердито прищурился, — я ещё не забыл, чему вы меня учили. Завёл его в будку — там всё и случилось. Свидетелей нет, а если бы и нашлись, я б их...

— Не меняешься совершенно: тактика у нас никакая, зато самоуправство вершить мы горазды, да? Ну-ну, раздраконился! В целом работа неплохая, плата соответствующая, — Дазай протянул толстый конверт, и Акутагава невольно приоткрыл рот в полнейшем недоумении.

— Вы что... я не про то... я просто хотел быть для вас... мне не надо!

— Не строй из себя великодушие.

— Я не могу... я ваш бывший... подопечный... И вы меня никогда не поощряли.

— Я приказываю тебе взять.

В былые времена, когда Дазай говорил «приказываю», Акутагава осознавал, что возражение приравнивается к смертному приговору. Редко его беспощадный командир опускался до прямой формы проявления власти, зачастую подчинённым казалось достаточным лишь услышать «сделай то, сделай это», дабы броситься выполнять распоряжение. Минули годы, но звонкое «приказываю» Акутагава не забыл. Не колеблясь более, он принял конверт, а Дазай, усмехнувшись, поднял вверх большой палец на прощание.

— Я не поощряю тебя, Акутагава. Я плачу тебе как дворнику, очищающему город от мусора.