part 22. (2/2)
— Завтракать будешь? — кричит из кухни, тяжело поднимаясь со своего места. Нужно собираться.
Получив утвердительный ответ, Антон подходит к холодильнику, открывает дверцу, на секунду зависает, облокотившись на неё, внимательно созерцая содержимое. Выдыхает, достаёт несколько пачек творога, пару яиц и идёт к столу, на который кладёт творог и доску, где планирует лепить сырники.
С одной стороны: например, автобусы и такси, если это, конечно, не бизнес-класс, могут ездить по специально выделенной полосе для общественного транспорта. Сегодня не выходной, значит, вряд ли во сне он ехал по ней, скорее всего, просто в общем потоке. Движение было двухсторонним, но, хоть убей, писатель не помнит, сколько было полос. Были ли вообще эти выделенные полосы?
Морщится от своей же невнимательности, осторожно отделяет желтки для сырников и отправляет их в миску к творогу. Затем задумчиво сыплет сахар, ванильный сахар и несколько ложек муки. Все действия машинальны, даже не контролирует этот процесс — он знает рецепт наизусть.
Ехать на любом виде наземного транспорта — риск. А он не имеет в своём расположении такой роскоши — рисковать и распоряжаться жизнями. Своей и чьей бы то ни было ещё. Особенно, жизнью Попова. Антон хорошо помнит, что было с ним в прошлый раз, когда он изменил сон, и мысленно уговаривает себя, что остаться инвалидом или умереть после аварии намного хуже любой возможной кары за неповиновение судьбе. Не может же он, в конце концов, просто позволить умереть себе и человеку, который так важен для него? Сон тринадцатилетней давности тоже снился ему вчера… Но сегодня? Сегодня он не снился. Кажется, в первый раз за все годы.
По коже мужчины пробегает мороз и оцепенение от этого осознания. Вилкой разминает массу для сырников, а взглядом смотрит на свои работающие руки. Неужели этот сон имеет серьёзные возможности сбыться? Ведь изменить его, вроде бы, не составляет никакого труда. Кроме одного фактора… одного упрямого темноволосого фактора.
Арсений Попов.
Тонкие пальцы писателя с помощью столового ножа выкручивают шайбочки, которые он выкладывает на разделочную доску. Сосредоточенно проворачивает в голове возможные варианты, в которых он уговаривает Арсения поехать на метро. И что-то во всех случаях брюнет шлёт его куда подальше. Антон пытается себе вообразить, как они будут добираться вдвоём до станции… и пока что любой план напоминает фиаско. Есть ещё один неплохой вариант: никуда не поехать. Но Попов слишком сильно стремится в офис, что остановить этот напор не представляется возможным. Да и к тому же, как он будет уламывать его на это? У того нет ни единой причины задерживаться здесь.
Несёт аккуратные сырники в морозилку, чтобы они лучше сохранили форму, а сам устало моет руки в раковине. Журчание воды только сильнее лихорадит его мозг.
Выходит в гостиную.
Арсений, кажется, не менял позу с тех пор, как утром поприветствовал своего невольного соседа по квартире. Пальцы бегают по клавиатуре, а голубые глаза сосредоточены на изображениях, которые рождаются буквально в этот момент на мониторе.
— Тебе очень нужно сегодня в офис?
Ну а что? Попытка не пытка.
— Всё верно, — не отрываясь от работы, кивает брюнет. — Очень много работы. Вечером возвращается Кьяра. Вместе поедем домой, — Антон недовольно цокает. Громче, чем хотел. Так что Арсений поднимает голову. — Что-то случилось?
— Всё в порядке.
В голове примерно ноль идей, как можно уговорить Попова не ехать. Под его взглядом хочется съёжиться и просто исчезнуть. Он чувствует себя полным дураком, но нужно что-то делать. Слова и идеи не идут к нему, так что писатель нервно сглатывает, понимая, что пауза затянулась.
— Ты такой бледный, Антон. Ты точно в порядке? — откладывает ноутбук и сосредоточивается на собеседнике.
— Тебе нужно послушать меня и поехать в офис на метро, — быстро проговаривает Шастун.
— В офис? На метро? С порванными связками? — Арсений насмешливо вскидывает брови и издевательски улыбается. — Может быть, лучше сразу пешком? Чего ерундой страдать. На самокатах электрических? Или на скейтборде, а? — кажется, он снова начинает заводиться, так что Антон теряет последнюю надежду как-то решить эту патовую ситуацию.
— Не злись.
— А я совсем не злюсь. Прям совсем. Сначала я рву связки на лестнице в этом проклятом ресторане! А потом сижу взаперти здесь! — хлопает ладонью по подлокотнику дивана и злобно сверкает глазами. — А теперь ты мне предлагаешь поехать в офис на метро?! Иногда мне кажется, что это всё шутка. Такого просто не бывает. Это невозможно! — он всплескивает руками, а затем пальцами зажимает переносицу.
— Арсений, я…
— Я просто хочу уехать отсюда. Боже! Я так многого прошу? Спасибо большое тебе за помощь, за всё такое, но я просто сейчас же вызываю себе такси и еду в офис! Разговор окончен! — захлопывает ноутбук и кладёт его на столик перед собой.
Шастун удивлённо проводит его взглядом, глядя как мужчина, морщась от боли, ковыляет к ванной комнате, чтобы переодеться. Почему-то думает об одиноких сырниках в морозилке, о том, что сегодняшний день мог бы быть намного лучше, если бы не этот чёртов сон. Как всегда. Сны всегда портят его жизнь.
Но если так призадуматься, благодаря этому сну они сегодня не умрут. Во всяком случае, ему очень хочется в это верить. В голову заползает несмелая идея, как можно заставить Арсения сделать то, что он не хочет. Но, кажется, после такой выходки архитектор точно расправится с ним самым жестоким и беспощадным образом.
Но с другой стороны, если бы не эти сны, он бы сейчас продолжал свою тихую и заточённую жизнь одинокого писателя в четырёх стенах. Иногда, как обычно, приезжал бы Димка. Возможно, между ними было бы всё то, что случалось раньше, только он, Антон, больше не задумывался бы над тем, нужно ему это или нет. Он просто довольствовался бы тем, что имеет, точнее, тем, кто его имеет и был бы счастлив.
Но сейчас его приземлённое счастье больше не принадлежало ему и не зависело от него.
— Ты долго будешь собираться? — капризно интересуется Арсений.
Он уже успел переодеться, причесаться, в общем-то, превратиться в серьёзного и такого далёкого от Шастуна человека. Его официозность очень легко и просто рушила всё то, что строилось между ними за эти дни. Как будто ничего и не было. Просто супер способность какая-то.
— Дай мне пять минут, — спокойно отвечает и отводит глаза.
— Успокоился уже?
— Да. Не вызывай такси, я тебя довезу. Только оденусь.
Арсений кивает и задумчиво смотрит ему вслед. Этот писатель не из тех, кто легко и просто сдаётся, но сейчас наступило какое-то затишье, словно перед бурей, и у него нет объяснения этому.
* * *</p>
Они выходят из подъезда. Попов взглядом ищет машину Антона, а тот стоит рядом, сжимая челюсть сильнее, потому что готов совершить очень плохую вещь.
— Где твоя машина? — нетерпеливо вопрошает брюнет оборачиваясь назад. — Я уже опаздываю.
— Вон там, — указывает рукой вперёд, отвлекая внимания Арсения, который следует взглядом за пальцами мужчины, теряя бдительность.
Шастун осторожно наклоняется ближе, мягко касается рукой руки Арсения, разжимает пальцами его руку, забирая смартфон, и отходит на несколько шагов.
Всё оказалось проще, чем он думал.
— Что ты делаешь?! — ему требуется несколько секунд, чтобы понять, что произошло. — Антон?! Ты с ума сошёл?!
— Нет, не сошёл. Теперь ты не сможешь вызвать такси и работать без вот этого, — на безопасном расстоянии машет телефон перед носом Попова.
— Что за детский сад! Отдай мне телефон!
— Мы поедем в офис. Вместе. На метро. И в офисе я тебе отдам телефон, — спокойно отвечает Антон, отходя ещё на несколько шагов в противоположную сторону, прекрасно понимая, что архитектору не хватит манёвренности и сил, чтобы догнать его и избить. По крайней мере, пока.
Сейчас нужно было спасти ситуацию. А все последствия потом. Это будет уже не так страшно.
— Ты ебанулся? — кажется, он впервые слышит, как Арсений ругается. — Что за фетиш такой, на метро?!
— Не могу тебе объяснить. Просто поехали со мной. И всё будет хорошо.
Разумеется, не может. Это сводит его с ума. Он ведёт себя как дурак, чтобы спасти их задницы, но никак не может это объяснить разъярённому мужчине.
— Антон, — Попов оттягивает пальцами воротник, будто задыхается. — Отдай мне этот чёртов телефон, мать твою! В моей жизни уже ничего не будет хорошо, после того, как я встретил тебя, понятно?! Отдай мне грёбанный телефон, Антон! — через боль делает несколько шагов, наблюдая за тем, как писатель отступает столько же шагов назад, и обессилено останавливается.
— Арсений, я не могу тебе ничего объяснить. Просто сделай, как я прошу. Поедем вместе. Ты всё равно ничего не сможешь сделать. Добраться один не сможешь, а просить кого-то о помощи — для тебя унижение, — Арсений агрессивно скрежещет зубами и медленно выдыхает, пытаясь успокоиться. — Поехали.
Это всё как будто не по-настоящему. Он просто надеется в один момент проснуться и понять, что всё это было страшным и нелепым сном. Просто хочет, чтобы всё это оказалось чьей-то нелепой шуткой, игрой в стимуляцию, неправдой.
— Я ненавижу тебя, Антон Шастун, — хрипит разозлённый архитектор и вытягивает руку вперёд, грозя пальцами оппоненту. — Если бы ты знал, как я тебя ненавижу.
И он сдаётся. Потому что у него и вправду нет выхода. Потому что Антон, видимо, послан в его жизнь как проклятье или наказание за что-либо, уже не важно. Просто у него нет сил, ногу сводит от резкой боли, а голова кружится.
Он просто хочет, чтобы всё это как можно скорее закончилось.
* * *</p>
— Доброе утро, — Матвиенко поднимает голову и улыбается вошедшему гостю.
— Доброе, — Дима стоит на пороге и не может придумать буквально ни одной фразы, которая будет уместна в этой ситуации.
— Ты что-то хотел?
Интересуется, как будто издевается. Почему как будто? Он-то точно знает, зачем Позов приехал в его офис. Это как дважды два. Просто и понятно. Сбежать после такого позора — ещё худшее решение, чем приехать извиниться.
— Да, хотел бы извиниться. За вчерашнее. Я перебрал и переборщил.
Взволнованно снимает очки, протирает футболкой линзы, не с первой попытки надевает обратно.
— В чём именно переборщил?
— Не издевайся!
— Хорошо, — Матвиенко улыбается ещё шире. В его улыбке нет злорадства. Только лишь теплота и заинтересованность. И Позов удивляется, как может быть настолько комфортно рядом с человеком. — Антон привёз Арсения в офис. Мне нужно помочь ему подняться и передать это, — кивает на костыли, которые стоят у входа в кабинет. — Пойдём со мной.
— Хорошо.
— Потом можем сходить выпить кофе, — беззлобно усмехается и идёт к двери. — И помирись уже с Шастуном.
* * *</p>
Они заходят в офис. Арсений вырывает из рук Антона телефон, с ненавистью окидывает его пренебрежительными взглядом и ковыляет вперёд.
— Привет инвалидам! — беззаботный Серёжа, размахивающий костылями, встречает их в фойе. Рядом с ним стоит Дима.
— Привет, — равнодушно бросает Попов, позволяет другу помочь себе засунуть костыли под мышки и кивает Диме.
— Доброе утро.
— Доброе утро, — вторит Антон.
Их взгляды встречаются. И он вдруг осознаёт, как же соскучился. Это же Поз. Это же Димка. Он всегда был рядом. Он такой нужный, такой родной и такой хороший. Со всех сторон. Шастун очень соскучился. И сейчас он понимает это как никогда. Вёл себя как скот и эгоист. Такого парня как Позов нужно ценить и никогда не отпускать.
— Что с лицом? — интересуется Серёжа и подмигивает писателю.
— Потом расскажу, — сердито бормочет себе под нос. — Я с тобой ещё расквитаюсь, Шастун, — шипит в сторону виновника своих страданий и снова оборачивается к Матвиенко. — Помоги мне добраться до кабинета.
— Нихуя себе, — вдруг присвистывает тот и кивает в сторону офисного телевизора, который периодически крутит то новости, то какие-то юмористические шоу для гостей.
«Сегодня, в одиннадцать двадцать утра на садовом кольце произошло столкновение трёх автомобилей. Чёрный «Джип Врэнглер» выехал на встречную полосу, не справившись с управлением, чем спровоцировал столкновение ещё двух машин. Водитель, выехавшего на встречную полосу автомобиля, скончался за рулём, предположительно, у него случился инсульт. Погибли двое, личность их устанавливается, трое пострадавших в тяжёлом состоянии, на месте работает скорая помощь и спасатели».
— Мы как раз по садовому едем к вам в офис, — растерянно произносит Дима и вдруг замечает, как на глазах бледнеет Антон.
— Это вам с Шастуном, получается, повезло, — чешет макушку удивлённый Серёжа.
— Хорошего дня, — произносит мужчина и резко разворачивается, идёт к дверям.
Эти слова: «погибли двое» на повторе крутятся в его воспалённом от ужаса разуме. Получается, они могли быть там. И они бы умерли. Именно сегодня.
Сегодня у него второй день рождения. Чувствует, как дурнота и слабость накатывают на него.
— Антон! — Арсений только ошарашено прижимает ладонь ко рту, снова смотрит на наручные часы, чтобы сверить время и убедиться, что он не ошибся. — Антон, подожди!
У него просто нет слов. Ему нечего сказать. Осознание пронзает его мозг, заставляя прийти, наверное, в ещё больший ужас, чем это было возможно. Пазл снова складывается без труда и задорин. Брюнет хватается за голову и поражёно смотрит вслед быстро удаляющемуся Антону.
Он снова очень сильно ошибся насчёт этого парня. И это разбивает его сердце вдребезги.