part 16. (2/2)

Уже слишком поздно.

* * *</p>

Арсений трёт переносицу, листает листы, хмурится.

Проект Антона. У него в руках проект Антона.

Проводит пальцем по надписям и правкам от руки, вздыхает и ещё раз перечитывает написанное. Судя по тому, что Шастун ещё не звонил ему, он либо не знает о ходе конём Серёжи, либо… принял это? Принял, что его проект всё-таки достался мужчине, который его ненавидит.

Он вдруг вспоминает, как придирчиво Антон работал над этим буклетом. В том номере отеля, во всем чёрном, он сидел рядом с ним, кудрявая чёлка спадала на лоб, а мужчина вновь и вновь пытался её сдуть. Худые пальцы вращали ручку, а зелёные глаза не отрывались от экрана монитора. Он был так захвачен и так возбуждён работой, что это по-настоящему завораживало. Арсений тогда на мгновение замер, удивлённо, с улыбкой на губах, наблюдая за тем, как эмоционально мужчина погружён в своё дело.

Попов недовольно цокает, откидывает от себя листы: они рассыпаются вокруг его рабочего стола. Рука поднимается, пальцы сжимаются в кулак, ногти впиваются в ладонь. Зачем он думает об этом? Зачем? В чём смысл думать про этого чудаковатого гея-писателя?

И что-то внутри него так тоскливо отзывается на эти мысли. Он же всегда так внимательно слушал его. Он как будто знал всё наперёд, знал что-то большее, чем все остальные. Он захватывал внимание Арсения на себе, отвечал на заинтересованный взгляд мужчины и просто улыбался.

Тяжёлый бесконечный день. Гора работы, Серёжка со своими подколами и авантюрами и бесконечный Антон Шастун, который то и дело мелькает перед глазами, как назойливое приведение.

Арсений встаёт, бесцельно проходится по кабинету, затем присаживается на корточки, собирает разбросанные листы бумаги. Нужно отправить буклет Паше на согласование, и в целом, это будет завершающий этап.

Садится в компьютерное кресло, смотрит на проект в своих руках, откладывает его на стол. Кьяра уже давным-давно спит, их помощница по дому уехала домой, а он снова остался наедине с самим собой.

Он так не любит оставаться один. Стоит ему остаться одному, как он тут же начинает сомневаться в себе, в том, что он делает, говорит и во многом другом. Он постоянно сомневается. Поэтому так отчаянно цепляется за лучшего друга — Серёжу. Мужчина, уверенный в себе, весёлый, неунывающий и невозмутимый, он был всю жизнь якорем в беспокойной жизни для Арсения. Он — стимул продолжать. Попов начинает, сомневается, а Матвиенко поддерживает и продолжает. Он — пример, друг, близкий человек и просто удивительная личность.

То, что Серёжа гей, для него оказалось не таким травмирующим. Он изо всех сил старался ограждать себя от этого осознания, но в глубине души понимал, что никогда не сможет ненавидеть его. Наверное, потому что слишком сильно любит.

И Матвиенко знает, что, стоит ему только сказать, Арсений послушается, поступит правильно, наступив себе на горло. Но он никогда не просит и никогда не говорит так. Он позволяет другу самому принять странность этого мира, смириться с тем, что бывает по-другому, и это нормально. Он не давит и старается не злоупотреблять своим положением лучшего друга.

Брюнет вертит в руке телефон, не решаясь что-либо предпринять. Он пытается понять, было ли искренним его извинение тогда, в офисе, или он сделал это только ради Кьяры. Но его так задело выражение лица Антона. Мужчина стоял с поднятой головой, зелёные глаза потемнели от гнева, но он выдержал издевающийся взгляд Попова.

Сломанный ноутбук, рассерженный Шастун, его губы, опущенные уголками вниз и дрожащие от злости. Он оказался не таким безобидным, как предполагал Арсений.

В их новую встречу, когда он приехал извиняться, Антон выглядел совсем по-другому. Взгляд уже обеспокоенный, будто сочувствующий. Что же опять узнал этот парень? Что-то такое, складывалось ощущение, что не знал сам Арсений. Его тянет снова испытать это.

Уверенный и спокойный Антон, который внимательно слушает его истории, его рука, что так ободряюще ложится на бедро мужчины, и эта грустная улыбка человека, который уже всё знает. Знает, почему ему так плохо, почему ночами так гулко стучит сердце, словно пытаясь предостеречь от чего-то плохого.

Мужчина касается пальцами лица. Слёзы. Он сам не понимает, почему плачет. Как будто что-то плохое очень давно случилось с ним, а он никак не может вспомнить это. Не может найти в пыльных углах подсознания то, что мучает его каждый день. Не может понять и осознать, что же так ранило его когда-то в прошлом. Что же заставляет его приходить в такую необоснованную агрессию на Антона.

* * *</p>

— Ты хочешь купить ему ноут? — интересуется Серёжа, прохаживаясь около витрины.

— Он разбил свой из-за меня.

— Нет, Арс, он разбил его не из-за тебя. Ты, конечно, повёл себя по-свински и крайне невежливо, но херачить технику — было лично его идеей. Не путай понятия.

— Что ты от меня хочешь? — раздражённо спрашивает мужчина.

— Я? Ничего. Просто сказал, — улыбается Матвиенко.

Склонив голову, он внимательно рассматривает друга, который, в свою очередь, приценивается к последнему макбуку за стеклом. Ощущает себя странно. Если Попов потащил его с собой в магазин, чтобы выбрать новый ноутбук для какого-то писателя, на которого брюнет совсем недавно наорал и послал, то это уж точно что-то значит. Арсений очень упрямый. Он не любит признавать свои ошибки, но он точно чувствует вину перед этим Антоном. Почему же? Сергей пока не может разгадать эту загадку, поэтому просто наблюдает со стороны. Он не любит вмешиваться.

— Девушка! Можно, пожалуйста, вот этот. Только не с витрины. Спасибо! — оборачивается на друга. — А ты чего так загадочно улыбаешься?

— Не понимаю, что я здесь делаю. Ты без моего участия всё выбрал и всё решил. Значит, я тебе нужен был не для этого. А для чего же? Может быть, потому что ты понимаешь, что делаешь то, что тебе несвойственно, и считаешь себя чокнутым, поэтому тебе нужен рядом человек, который скажет, что ты не сошёл с ума, не так ли?

— Что, прости? — Арсений растерянно смотрит на него, даже не зная, что ответить.

— Значит, я прав. Что ж, Арс, ты на правильном пути. И ты не сошёл с ума. Я буду рад, если этот пацан тебя хоть на каплю изменит. Буду ждать в машине, — отмахивается и идёт к выходу.

Брюнет всё так же удивлённо смотрит ему вслед, замерев с банковской картой в руках, и пытаясь понять, откуда взялась эта исчерпывающая проницательность в всегда беспечном Серёже Матвиенко.

* * *</p>

Арсений стоит перед воротами жилого комплекса. В одной руке сжимает телефон, в другой — пакет с ноутбуком. Его преследует это странное ощущение, которое поселилось в нём после того злосчастного разговора с Серёжей.

В глубине души он понимает, что Антону совсем не сдался этот ноутбук. Он может себе позволить купить хоть десяток таких же моделей. Дело не в этом. А в том, что он испытывает жгучее чувство вины за своё поведение перед человеком, который так внимательно и хорошо к нему относился. И Шастун в прошлую их встречу не дал ему почувствовать это прекрасное чувство облегчения, отказался принимать его извинения, заставил мучиться дальше.

Хмурится, снова кусает губы до крови и ещё сильнее сжимает ручку пакета. Нужно просто переступить эту черту и пройти вперёд к подъезду. Один шаг, второй, третий. Совсем немного. Но он никак не может решиться.

Ещё минуту медлит, затем всё-таки идёт вперёд, к входу в небоскрёб. Входная дверь раскрывается перед ним, а он заходит внутрь. Приветливые сотрудницы ресепшена сразу же узнают его и здороваются. Мужчина лишь коротко кивает и спешит к лифту. Слышит, как девушки за его спиной шепчутся, и начинает злиться. Ещё не хватало сплетней. Совсем не ясно, что они там себе могут надумать.

Нажимает на кнопку вызова лифта.

Напряжение в грудной клетке только разрастается сильнее, сдавливая лёгкие, дышать становится тяжелее, и тревога наседает на него снова.

Заходит внутрь. Нажимает нужную кнопку этажа.

А что его ждёт там, наверху? Если Антон будет… не один. Арсению не хочется даже думать об этом. Но он архитектор. Он математик. Он должен просчитывать все ходы наперёд. И ему так удивительно чертовски хочется, чтобы писатель был дома один. Наличие в жизни Шастуна Позова очень смущает Попова, он пока не знает, как относиться к этому, поэтому предпочитает игнорировать этот факт.

Лифт останавливается. Выходит на лестничную клетку.

Сердце глухими ударами барабанит внутри, так что Арсений буквально слышит, как гудит кровь в ушах.

Подходит к двери. Нажимает на кнопку звонка. Мелодия громкой трелью переливается где-то там, внутри квартиры. Затем тишина. И на какое-то мгновение он про себя желает, чтобы эта тишина никогда не прерывалась.

Щёлкает замок, несколько раз проворачивается. И дверь распахивается.

Сонный и растрёпанный Антон Шастун удивлённо мигает своими изумрудными глазами. На мужчине ничего нет, кроме халата, так что Арсений смущается и отводит взгляд. Будто его это волнует.

— Я тебя разбудил?

— Нет, — наклоняется, чтобы поймать взор Попова.

— Я рад. Можно зайти? — поднимает глаза.

— Можно, — уходит с его дороги, пропуская внутрь квартиры. Запирает дверь. — Секунда, — тянет палец, чтобы смахнуть с подбородка брюнета крошечную капельку крови. Старается не обращать внимания на искусанные пухлые губы. Касается, лёгким взмахом проводит подушечкой большого пальца. — Готово. Что ты хотел?

Арсений растерянно таращится на Шастуна, тоже касается рукой своего лица, чтобы принять и осознать произошедшее, и нервно сглатывает.

Заботливые прикосновения этого писателя уже стали маленькой постоянной частью их общения. Антон как будто только и хочет, что касаться мужчины снова и снова, а Арсений каждый раз как в первый пытается осознать, почему он так беспомощно замирает в эти моменты и совсем ничего не может поделать с происходящим.

Я рад, что ты приехал, Арсений.

Зачем бы ты ни приехал, я так рад тебя видеть, ты бы знал.