part 9. (1/2)

— Как вы, ребята? — Паша листает меню и поглядывает на мужчин, сидящих с ним за одним столиком. — Давно мы не собирались вот так.

— Не говори, — Серёжа кладёт руку на плечо Арсения и сжимает его. — Ты как, друг?

— Нормально. Как и всегда, — односложно отвечает Попов и слабо улыбается.

Ему хотелось бы, чтобы повод для их сбора был другим. Ребята не говорят, но он-то прекрасно знает, зачем они собрались. Завтра день рождения Алёны. Они всегда собирались вместе за день до, потому что завтра есть ещё и другая годовщина.

Он не любит этот день. Он его ненавидит. Не может смотреть на сияющую и нарядную Кьяру с цветами в руках. Она не видела то, что видел он, она не переживала того, что пережил он, поэтому для неё этот день просто хороший. Она просто скучает по своей матери. И просто хочет навестить её.

— Как продвигается проект? — разбивает нависшую над ними тишину Матвиенко и жестом подзывает официанта, чтобы сделать заказ. — Я напридумывал вам работы, а сам сбежал, — виновато улыбается.

— Егор на высоте, как всегда. Антон тоже работает хорошо. Мы недавно смотрели присланный ими материал, всё понравилось. Да, Арс?

— Да, всё неплохо, — отвечает растерянно, будто и не слушает вовсе.

— Почему вы, кстати, так затянули? Я думал, с пробником закончите ещё в конце недели.

— По моей вине мы попали в небольшое ДТП. Я отделался лёгким испугом, Антон немного пострадал. Вот и приходил в себя, — объясняет Арсений, снова оживая и включаясь в разговор.

— Решил припугнуть его? — мужчины весело смеются, Попов лишь усмехается.

Он не видел Антона с того вечера. Они немного поговорили по душам, и для него стали открытием слова Шастуна. Он никогда не копал так глубоко в своих отношениях с дочерью, никогда не думал, что его авторитет действительно такая хрупкая вещь в глазах подростка, и он может запросто его потерять. Антон говорил так эмоционально и так серьёзно, как будто с ним случалось что-то подобное, и он очень переживает из-за этого, хоть это и было, скорее всего, давно.

С Кьярой они помирились. Когда он вернулся домой, она уже спала. Вернее, лежала в своей комнате, свернувшись в клубок под одеялом, почему-то тяжело дыша. И тогда он вспомнил. Вспомнил, какой она была маленькой, как обожала гулять с ним, ездить к нему в офис, носиться по этажам и играть с сотрудниками. Она умела очаровать всех. Её глаза уже не такие веселые, а улыбка мелькает реже. Она взрослеет. Она так неумолимо взрослеет, что Арсений просто не успевает за ней. Она отрывается от него, а он противится. Пытается сепарироваться, а он всеми силами пытается её удержать.

— Спишь? — садится рядом с её кроватью и тычется носом в одеяло. — Кьяра?

— Не сплю, — маленький носик показывается из-под одеяла, а за ним и всё лицо дочери.

— Прости меня, котёнок. Прости, — он ловит её маленькие ладошки под одеялом и накрывает своими ладонями. — Я был не прав. Можешь распечатать какую угодно фотографию, можем даже повесить вместе, если хочешь.

— Пап, — девочка садится на кровати и внимательно смотрит своими голубыми глазами, — и ты прости меня. Прости, что не слушаюсь. Я тебя люблю. Ты самый лучший на свете. Мне все завидуют, что у меня такой хороший папа.

— Я рад, — они обнимаются. Волосы Кьяры щекочут шею Арсения, но он лишь сильнее прижимает дочь к себе.

Он не знает, кто именно виноват в том, что в их маленькой семье снова царит мир и покой, но он просто счастлив. Слова Антона отпечатались в его сердце, как что-то действительно важное.

* * *</p>

— Привет, — Антон присаживается на корточки и заглядывает в голубые глаза. — А ты как тут оказалась? Откуда у тебя мой адрес?

— У папы записаны все номера и адреса в записной книжке, которая лежит на его рабочем столе, — девочка горделиво улыбается. — Представляете, он записывает всё в записную книжку, — она хихикает.

— Тебе нельзя быть здесь, понимаешь? — мужчина терпеливо вздыхает, но старается сохранять спокойствие.

Появление Кьяры на пороге его квартиры — просто самое последнее, что он мог ожидать от этой жизни. Сама как-то поднялась в здание, нашла нужную дверь и позвонила. Как потом оказалось, аппелировала перед охраной тем, что дочь Попова. Стоит в школьной форме и с рюкзаком за спиной. На лице — очаровательная улыбка, а в руках — коробка торта. Невысокая, худенькая и с обольстительными отцовскими глазами.

— Почему нельзя? Никто не узнает. Я сбежала с последних уроков. Папа где-то с друзьями. Он всегда включает авиарежим, если проводит время с кем-то важным.

— Авиарежим? — Шастун морщится и снова вздыхает. — Что же мне с тобой делать, принцесса? Твой отец и так высказал мне за то, что ты распечатываешь плакаты со мной.

— Не переживайте, — Кьяра ставит торт на пол. — Мы уже помирились. Он разрешил мне распечатать что угодно. И ещё сказал, что не хочет меня поучать.

Поучать? Знакомые слова. Внутри себя Антон улыбается. Значит Арсений прислушался к его словам и всё-таки помирился с дочерью? У него не было какой-то гениальной идеи помирить их, просто хотел помочь. Как и Попов помог ему. Рамки и границы только в нашей голове. Ему действительно стало легче. Эти слова отдаются в его голове эхом до сих пор при виде Димки. Сердце не трепещет — молчит, но мысль быть вместе с другом не вызывает в нём отторжения. Может быть, любовь это вовсе не бабочки в животе? Может быть, любовь приходит спокойнее и не вызывает бурю чувств и эмоций, как он наивно полагал? Может быть, это и есть любовь, а он просто слепой и не видит её?

— Я рад, что вы помирились. Но тебе правда нельзя здесь оставаться. Я не могу тебе читать какие-то нотации, но просто хочу до тебя это донести. Скажешь мне свой адрес? Я отвезу тебя домой.

— А как же торт? — нижняя губа девочки предательски дрожит, а восхищённо-предвкушённый взгляд сменяется тревожным. Антон ещё не может понять, что это — манипуляция или она действительно так искренне им восхищается.

— Мы можем дождаться твоего папу у вас дома и попить с ним чай с тортом. Идёт?

— Идёт. Поедем?

Антон облегчённо выдыхает. Надевает кроссовки и выходит вместе с Кьярой в холл, запирает входную дверь на несколько замков. Так надёжнее. Они идут вместе по длинному коридору к лифту, а он пытается прикинуть, что может только вообразить себе Арсений, когда узнает, что произошло. Честно говоря, даже побаивается реакции обеспокоенного отца. Интересно, с кем он там встречается, что аж выключает телефон. Может быть, с девушкой? Хотя какая ему разница. Господи, какая ему разница.

Они едут в автомобиле. Антон про себя сетует, что не успел покурить и, видимо, ещё долго не предстоит возможности. Кьяра щёлкает кнопки на музыкальном центре, о чём-то болтает — мужчина слушает в пол уха. От него многого не требуется — только лишь поддакивать в ответ.

Он не может смотреть на это милое и счастливое личико, не обременённое, кажется, никакими заботами. Перед глазами сразу тело, лежащее на асфальте, тяжёлые капли дождя, которые падают на бледное лицо и девочка, что, стоя на коленях в луже, плачет над трупом отца. Ему начинает казаться, что всё это похоже на какую-то шутку, розыгрыш. Это всё неправда.

Что же ему делать? Он ведь не может сделать абсолютно ничего. Чувствует себя жалким и беспомощным. И во сне как будто слышит хруст песка, который пересыпается из одной чаши весов в другую. И время работает явно не в его пользу. Сколько у него есть? Год? Месяц? Неделя? Он не может этого никак узнать, и от этого чувствует лишь жгучую тоску.

— Вот мой дом, — девочка тычет пальцем в высотку впереди.

— Вижу. Совсем скоро приедем.

— Ты прости меня, — они договорились перейти на «ты». — Прости, что из-за меня проблемы. Ты просто не представляешь, как твои книги спасли меня! Я буквально зачитывала их до дыр, чтобы не думать про маму, про папу, про вечные ссоры и всё такое. Твои рассказы такие увлекательные! Особенно про Алекса который спас Альфреда от аварии — моя любимая. Правда, папа не знает, что я такое читаю. Я прячу книгу от него, — она фыркает.

— Какое — такое? — интересуется Антон, паркуя машину у нужного дома.

На самом деле, его настораживает фраза про маму и ссоры. По словам Арсения его жены не стало одиннадцать лет назад. Из-за чего тогда ссоры? Потеря близкого — это всегда трагедия. Но прошло уже больше десяти лет. Спрашивать не решается. Это странно — спрашивать двенадцатилетнюю девочку про её семью. «В конце концов, это не моё дело», — старается повторять про себя чаще, когда начинает думать про Поповых.

— Там же… про любовь двух мужчин, — Кьяра смущается и вздыхает, разглаживая на коленях школьную юбку. — А папа такое… не любит. Нет-нет, не переживай, он ничего плохого не говорит, просто он против такого, я знаю. Не хочу лишний раз с ним сталкиваться, понимаешь?

— Конечно, понимаю. Родаки они такие. Бывают чересчур душными.

— Круто, что ты шаришь, — девочка отстёгивает ремень и ловко выбирается из автомобиля. — Про торт не забудь, ладно? Только чтобы не помялся.

Они не спеша подходят к подъезду. Приятный жилой комплекс. Несколько площадок, новые дома; на первом этаже — магазины, фитнес-зал, симпатичная кофейня.

Этим его и удивляет Попов. Он — один из лучших архитекторов года, у него куча проектов, наград, а, соответственно, денег. Но выглядит… выглядит обычно. Одевается просто, ведёт себя не вызывающе. Даже какой-то слишком добрый. А Антон повидал много людей в сфере бизнеса, кино и во многих других. Такие встречаются крайне редко. Деньги портят всех. Или почти всех. Или некоторых не портят совсем. Кажется, Попов относится к последней категории.

— Слушай, — он наклоняется к новоиспечённой подруге. — Постоишь у подъезда? Я сбегаю покурить.

— То есть ты всё-таки куришь? — восхищённые глаза школьницы снова обращены к нему, так что мужчине становится не по себе.

— Тсс, — он прикладывает палец к губам и подмигивает ей. — Стой здесь. Никуда не уходи.

Заходит за угол дома. Распечатывает новую пачку «Парламента», достаёт сигарету, берёт в зубы и поджигает. Затягивается. Спасительный дым заполняет копотью лёгкие. Становится чуть полегче. Он всегда паникует, когда долго не курит. Димка говорит, что это зависимость, а Антон не верит. А ведь курят оба со школы.

— Антон! — его окликает звонкий голос Кьяры.

— Я же сказал тебе стоять там, — хмурится мужчина.

— Я тебе хотела показать!..

— Кьяра! — слышится знакомый голос.

Они оба, как преступники, застигнутые врасплох, поворачивают в сторону источника звука. Арсений. Мужчина идёт к ним решительным и быстрым шагом. Каждое его движение синхронизируется с картинкой, которая снова всплывает перед глазами Антона. Мужчина, идущий по перекрёстку. Визг тормозов и крик девочки. Крик его дочери.

— Привет, — от растерянности даже не успевает потушить тлеющую в руках сигарету. Так и стоит, смотря на приближающегося Попова.

— Что тут происходит? Кьяра, позволь спросить, какого чёрта ты не в школе? Антон… Ты куришь? — кажется, возмущению брюнета нет предела.

— Арсений… Это не то, что подумал…