part 8. (2/2)

— Не волнуйся за меня. Я быстро, — Позов наклоняется, и их лица оказываются совсем рядом. Губы соприкасаются — целуются на прощание, и Шастун выходит из автомобиля.

Идёт с папкой под мышкой, трогая ещё влажные после поцелуя губы. Как так вышло? Они поцеловались так неожиданно и обыденно, словно в отношениях уже который год. Если честно, то они раньше не целовались. Вообще. В общем-то, его в основном целовал Дима, но не губы — шею, выпирающие ключицы, просвечивающие рёбра, бёдра, но губы — никогда.

Антон вытирает губы рукавом и заходит в офис. Он не может себе не признаться, что внутри у него однозначно что-то теплеет по отношению к лучшему другу. Тому удаётся только своими прикосновениями разжигать в нём огонь и возбуждение. Что это с ним? Раньше он не рассматривал Позова как кого-то большего, чем просто друга и, ну может быть, любовника на время.

Внимательно ищет глазами на табличке фамилию Арсения и номер кабинета. Он почти на месте.

* * *</p>

Мужчина стоит у окна. В кабинете темно. Свет он не включал, а за окном уже понемногу начинает темнеть. Расстроен из-за дочери. Понимает, что вроде как старается быть для неё лучшей версией себя, но в последнее время не выдерживает.

Её одержимость различными кумирами пугает его, а новость о плакатах — выводит из себя окончательно. Он позволяет Кьяре многое, старается не критиковать и не ругать по пустякам, но это понять и принять никак не может. Мысль, что его ребёнок может сходить с ума по какому-то мужчине, который старше её больше чем в два раза — просто вымораживает.

От мыслей отвлекает стук в дверь. Морщится, но никак не реагирует. Его здесь нет. Ни для кого. Но кто-то за дверью слишком настойчив: стучит ещё несколько раз, а затем и вовсе дёргает ручку, от чего Арсений начинает сердиться не на шутку.

— Арсений? Ты здесь?

Знакомый голос. Свет из коридора освещает стройную и высокую фигуру гостя: на пороге стоит Антон Шастун. В руках что-то держит, взгляд виноватый, а на пухлых губах играет стеснительная улыбка.

— Привет, — не уверен, что рад его видеть. Но хорошо, что это всего лишь Шастун, а не кто-то другой. — Зачем приехал? Тебе же нельзя ещё, — жестом приглашает мужчину в кабинет, запирает за ним дверь.

— Хотел привезти тебе наброски. Чувствую себя виноватым, что из-за меня всё застопорилось.

— Можно же было отправить на электронку, — говорит точь-в-точь как Позов. Может быть, и стоило его послушать? — Почему работал? Врач же сказал не напрягаться, — забирает из его рук папку, их пальцы на долю секунды соприкасаются, кидает её на стол.

— И тебя хотел увидеть.

Зачем он это говорит? Антон неумолимо чувствует себя ответственным за Арсения. С момента его появления в жизни Антона, он постоянно думает и анализирует это дурацкий сон. Перед глазами мелькает то вечно улыбающаяся Кьяра, то серьёзный Попов, который смотрит на него укоряющим взглядом. Он всё ещё помнит его откинутую в сторону руку, по которой стекают крупные струйки бордовой крови и обмякшее в грязи дороги тело.

Но что он может? Что он может сделать? Чувствует себя совершенно бессильным и бесполезным. Хочет как-то помочь брюнету, но совсем не понимает как. Этот сон и появление в его жизни Попова — одна большая ошибка и трагедия. Хочется просто собрать вещи, уехать из города и просто не видеть его, не думать о нём, никогда не возвращаться, только бы этот ебучий сон никогда не сбывался.

— Я рад, что ты здесь, — мужчина улыбается и осторожно хлопает Антона по предплечью. — Как себя чувствуешь? Голова не болит? — присаживается на край стола и внимательно смотрит на Шастуна.

А ведь он обещал навестить его. Забыл?

— Я в порядке. Ты почему здесь? Уже поздно для работы.

— Да так, — отмахивается и отводит взгляд.

— Может быть, поделишься? Станет легче.

— С дочерью поругался.

— После ваших ссор из дома сбегает не дочь, а отец, правильно понимаю? — Арсений невесело усмехается. Но на его лице хотя бы мелькает тень улыбки, — думает Шастун.

— Типа того. А ты зачем всё-таки приехал?

— Запутался в отношениях, захотелось развеяться, решил завезти тебе работу, — присаживается рядом.

Они сидят на краю стола — совсем рядом. Вечерний ветер, проскользнувший в приоткрытое окно, треплет кудри Антона, смешно топорща и закидывая их ему в глаза.

— Кьяра хочет распечатать твоё метровое фото и повесить на стену. Точнее, её фото с тобой, — прерывает затянувшуюся тишину Попов. Антон усмехается. — Смешно тебе?

— Вовсе нет, — возражает мужчина. — Она подросток, к тому же девочка, для неё это нормально — иметь кумиров. Главное, чтобы ты своими истериками не подорвал свой и без того хрупкий авторитет.

— Истериками?

— Представляю тебя в роли разъярённого папаши, который узнал, что его дочь фанатеет от тридцатилетних мужиков, и теперь топает ногой с приказом немедленно удалить из её жизни любое упоминание особей мужского пола старше четырнадцати. Не так разве?

Он прав. Слишком прав, потому что Арсений такой. Настолько сильно волнуется за свою дочь, что действительно иногда может переходить границы в своей требовательности.

— Ты прав, — Попов кивает и поднимает взор на Антона. — А ты? Тот самый взрослый тридцатилетний мужик, который не может разобраться в своих отношениях?

— Возможно, — теперь улыбается Антон. — Немного не так. Я думал, что мы друзья, но мы уже переспали который раз и целуемся на прощание. Разве так поступают друзья?

— Не знаю. Я считаю, что люди имеют право самостоятельно расставлять границы дозволенного там, где им нужно.

— Считаешь так, а сам решил, что можешь решать это за свою дочь?

— Она ещё ребёнок!

— Она уже подросток, Арсений. Она растёт. И всё меньше и меньше будет прислушиваться к тебе. Это часть взросления. Ребёнок понимает, что он становится старше и начинает нарушать установленные авторитеты и устанавливать для себя новые. И если ты продолжишь в таком духе, то она скорее послушает меня, чем тебя. Почему? Да потому что я писатель из интернета с миловидной внешностью, пишу свои книжки и ничему её не поучаю.

— Кто ты такой, Антон Шастун? — Арсений наклоняется к нему, чтобы заглянуть в сияющие в темноте зелёные глаза, но тут в дверь стучат.

— Арсений, Антон, вы тут?

— Димка! — Шастун спрыгивает со стола и идёт к двери. — Что ты здесь делаешь? — стоит напротив друга и смотрит на него сверху вниз.

— Тебя долго не было. Я начал волноваться. Привет! — машет рукой растерянному Попову, который всё ещё сидит на краю стола. — Едем домой?

— Едем.

Они скомкано прощаются, выходят в коридор, а Арсений встаёт со своего места, чтобы закрыть за ними дверь. Мужчины удаляются, и брюнет видит, как Дима берёт Антона за руку, что-то ему рассказывая.

Замирает и просто задумчиво смотрит им вслед.

Что всё это значит?