part 1. (2/2)

— Я сама! — девочка ловко выхватывает из рук отца банковскую карточку и гордо прикладывает к аппарату. — Ой! — растерянно оглядывается на мужчину. — Просит пин-код.

— Вводи. Ты всё знаешь. Давай-давай, — подбадривает девочку. Та кивает и набирает четыре цифры на клавиатуре кассового аппарата. — Вот и получилось.

— Я помогу!

— Пакеты тяжелые, оставь.

— Нет, я всё равно помогу, — она выуживает из пакета пачку с хлопьями и своего плюшевого мишку. Смерив отца притворно-высокомерным взглядом, направляется впереди него к выходу на парковку.

Арсений складывает покупки в багажник автомобиля, закрывает его. Несколько мгновений стоит, закинув голову вверх и внимательно рассматривая тёмное, почти ночное небо, которое так угрожающе нависает над ним. Ёжится от прохладного майского ветра и идёт к водительской двери.

— Поедем? — настраивает зеркало заднего вида, пристёгивается и следит за тем, чтобы дочь пристегнулась тоже.

— Поедем, пап.

Машина плавно выезжает с парковки. Знакомые улицы, знакомые маршруты и знакомая вечерняя суета на дорогах. Он чувствует себя дома. В Сан-Франциско слишком чисто, слишком светло, слишком дружелюбно и слишком по-американски. Как иронично. Он так гнался за свободой, а в итоге вернулся туда, откуда всё и начиналось.

— Пап, — Кьяра отрывается от мониторинга своего смартфона и мягко касается руки отца, которая покоится на руле. — Ты помнишь про завтра?

— А что должно быть?

— Завтра я просила тебя отвезти меня на автограф-сессию моего писателя. Пап! — она осуждающе качает головой, а Арсений только виновато улыбается. — Я же так долго ждала этого чудесного дня! Я торопила тебя купить билет в Москву пораньше! Не могу поверить, что ты забыл.

— Если ты хочешь, значит отвезу. Прости.

Он хмурится и устремляет внимательный взгляд на шоссе, которое мелькает впереди. Его дочери всего двенадцать лет, а она такая взрослая и осознанная. Не по-детски серьёзная и задумчивая. И эта её важность так необычно сочетается с наивностью и огоньком в нежно-голубых глазах, которые так часто светятся и, как надеется Арсений, ещё совсем не скоро угаснет. У неё его небесно-морские глаза, проницательный взгляд, но материнская нежная и любящая улыбка. Этого не стереть и этого не отнять.

* * *</p>

— Дописал?

— Дописал, — передразнивает друга Антон и кидает перед ним на стол скреплённые листы бумаги. — Рукопись распечатал.

— Я могу тебя не контролировать, Шаст. Ты же знаешь. Я делаю всё только на благо тебе и не более.

— Ладно-ладно, прости, друг, — Антон миролюбиво улыбается Диме и плюхается на диван.

— Снова переживаешь?

— Да нет, забей.

— Я же вижу.

Дима всё знает. Они познакомились ещё в школьные годы и так и остались не разлей вода. Вместе учились, вместе взрослели, вместе начинали эту взрослую и серьёзную жизнь. Антон писал всегда. Сколько себя помнит. Отправил свои рассказы в пару издательств. Те неожиданно заинтересовались, так и пошло-поехало. Идея работать вместе мужчинам пришла спонтанно и неожиданно. Рассеянный и несобранный Антон Шастун и скрупулёзный и внимательный Дима Позов — это идеальный дуэт и находка для писательского мира.

Шастуна разрывали на части издательства, которые просто мечтали выиграть уникальную возможность напечатать его книгу, Позов же жестко контролировал все контракты своего друга-писателя, ездил на бесконечные встречи и пресс-конференции, подгонял Антона в писательстве, вечно жужжал ему над ухом по поводу дедлайнов.

О том, что он видит вещие сны, Антон не рассказывал никому. Никому, кроме своего лучшего друга, Димы Позова. Так вышло случайно. Антон снова мучился от головной боли, ему снилась разная ерунда, которую он сразу же старался забыть, иначе можно сойти с ума. В его снах кто-то умирал, кто-то рождался, что-то взрывалось или просто происходила какая-нибудь несущественная безделица. В ту ночь ему очень настойчиво снился сон: его друг решает принять участие в благотворительном забеге, дерётся с каким-то пацаном на кроссе и ломает руку.

— Тебе не стоит идти на этот забег, понимаешь?

— Да что ты пристал ко мне? Я обещал однокласснику, отстань! Я должен поехать.

— Ты не понимаешь! Ты сломаешь там руку, тебе нельзя ехать!

— Нет, не понимаешь здесь только ты. Шастун, отвянь, по-хорошему!

В больницу Антон приезжает с сеткой мандаринов и рассерженным лицом. Дима злится, ругается, утверждает, что это он настроил его на плохой лад, поэтому всё так и случилось. Антон только равнодушно пожимает плечами. Ему уже всё равно. Он снова пытается и снова понимает, что не в силах ничего изменить.

──────── • ✤ • ────────</p>

— Доброе утро.

— Доброе, — Антон морщится от яркого солнечного света — Дима распахнул все шторы и жалюзи в его квартире. — Кто придумал эти автограф-сессии в такую рань, Боже!

— Сейчас всего лишь восемь утра, не нагнетай.

— Из-за того, что ты запрещаешь мне пить, я опять всю ночь проворочался! Ненавижу тебя.

Антон пьёт. Часто и помногу. Когда он пьян, сны ему не снятся. И только тогда он может спокойно выспаться и ощутить хоть какую-то беззаботность и спокойствие. Дима друга понимает, но часто очень активно борется с его алкоголизмом, потому что любимые виски и ром Шастуна мешают его продуктивности. А у Позова есть невероятный дар убеждения, которым он очень и очень активно пользуется. Иногда в сторону Антона, иногда в сторону кого-либо ещё, в зависимости от того, чего же он хочет добиться. А добиться он планирует многого и всеми силами пытается заразить своими амбициями и друга.

Сейчас мужчина стоит перед зеркалом и тщательно пытается хоть как-то гелем для волос зафиксировать свои кудри. Дима считает, что для двадцати восьмилетнего мужчины такая прическа слишком инфантильная, но ему всё равно. Пусть будет так. Любимые джинсы и привычная белая рубашка. Не слишком неформально, но и не супер официально. То, что нужно. Заглядывает в гардеробную, берёт с полки первую попавшуюся пару белых кроссовок и спешит в прихожую.

— А я давно говорил, что эти детские кудри пора отрезать! — не унимается Дима, которому нужно, чтобы всё было идеально. Но он знает, что с Антоном Шастуном такого не бывает. Это просто невозможно. Это не заложено в нём генетически. Вселенная просто не выдержит этого.

— Ты мой менеджер и друг, но не нянька! — огрызается Антон и наклоняется, чтобы завязать шнурки.

Встаёт, поправляет рубашку и вздыхает.

Вперёд, Антон. Вперёд. Пора узнать, что же приготовил нам этот странный и непонятный мир.