Глава 7. Перемены (2/2)

— За что? — глаза округлились. Неужели помнит?

— Я повёл себя неподобающе. Нельзя напиваться, когда в доме гости.

Отлегло от сердца.

— Ничего, я всё понимаю. Не беспокойтесь. Это мне нужно извиняться. Я затронула ту тему…

***</p>

— Девки, экстренный сбор в курилке, — обзванивает подруг Маша.

Прибежав на место, обнаруживает там Амуру и Шуру, почти сразу присоединяются Светлана и Таня. Маша нетерпеливо ждёт, пока все рассядутся, чтобы не пересказывать новую сплетню несколько раз.

— Ну, что случилось, чего ты нас от работы отрываешь? — говорит Таня так, будто они и вправду работали, а не в Морской бой играли.

— Что-то Воропаев зачастил к нашей Катьке, — начинает, нервно закуривая и опираясь на умывальник, внимательно смотрит на рассевшихся подруг.

— К нашей Катьке? — переспрашивает Амура. Верится с трудом. — Он же ненавидит её больше, чем нас всех вместе взятых. Вспомните, как он с ней общается. Ты уверена? И на что ты намекаешь? — озвучивает то, что думают остальные.

— Да, к нашей Катьке. Вот уже неделю к ней в каморку захаживает. И сидит там по несколько часов. А недавно я видела как она садилась к нему в машину! Ну то есть почти… Шла к ней. Возможно между ними что-то есть? — озвучивает наконец главную мысль.

Женсовет смотрит на неё недоумённо.

— Да чтобы наша Катька… Даже не так… — прерывается, не закончив, Амура. — Да чтобы Воропаев посмотрел на нашу Катьку… Да простит меня подруга…

Остальные кивают. Пушкарёва явно не была эталоном красоты. А в то, что Александр любит девушек не за внешность совершенно не верилось. Иначе бы не повёлся на Вику. Наличие у них мозгов ему, видимо, и вовсе необязательно.

— Может его на экзотику потянуло? Всякое бывает. Эти мужики… Совсем непонятные. Женятся на красотках, а потом изменяют с уродинами, — вставила свои пять копеек Светлана.

— А как на счёт того, что наша Катька всё ещё любит Жданова? — начинает Таня, выдохнув струйку дыма. — Вспомните, как она по нему убивалась, когда узнала, что он в больнице. Не нужен ей этот Воропаев, даже если бы он на неё посмотрел. Он же мерзкий…

— Но вы же помните, что он голубой? Уверена, после того, как мы ей об этом рассказали, её любовь как рукой сняло, — добавляет, наконец, и сама Маша. — Вы же сами видели, как она побледнела, когда услышала.

На удивление, все соглашаются.

— И всё же, девки, думайте, что говорите. Это невозможно! Вы со своими сплетнями уже совсем, — Шура, до этого тихонечко сидевшая в углу, наконец решилась высказаться.

Остальные заметно грустнеют. И сами понимают, что переходят все мыслимые и немыслимые границы. Жданов голубой и спит с Милко, а Воропаев вдруг влюбился в Пушкарёву… Смешно.

— И всё же, думаю, нам стоит с ней поговорить, — подводит итог Маша. Только чуть позже. Сначала нужно собрать побольше информации.

***</p>

Катя не хотела возвращаться домой. Совсем не хотела. Но нужно было. Итак сидела до последнего, и уже, кажется, раз в сотый перебирала одни и те же бумажки.

Сильно устав за день, она хотела только одного — отдыха. Прийти домой и упасть на кровать. И чтобы никто не трогал. Но отлично знала, что ждёт её совсем не это. В лучшему случае — полчаса концентрированного выноса мозга, после — ещё несколько часов намеренно громкого бормотания. «Всю ночь где-то прошлялась. Небось с теми «коллегами по работе», да? Помнишь, Лен, как её домой среди ночи привезли? Я рассказывал. Они голые в машине обжимались, а она как ни в чём не бывало рядышком сидела!» Сознание подсовывало слишком реалистичные образы. Слишком хорошо знала отца. Её начало трясти, а она ведь ещё даже из каморки не вышла…

Катя оказалась права. Стоило переступить порог дома, как на неё полился поток слов.

— Ты где была?! — ревел Валерий Сергеевич. Катя была уверена, его крик слышит весь двор, — Почему ночью домой не пришла?! — ох и прибавится тем для обмусоливания старым перечницам.

Тем не менее ответить на вопросы он возможности не даёт. Да Катя и не собиралась. Бессмысленно.

Спокойно проследовала на кухню заварить чаю. Есть совсем не хотелось.

Видит в глазах мамы понимание. Её взгляд так и говорит: «Прости за него». Катя устало ждёт, пока вскипит чайник. «Ей то чего извиняться?»

Тем временем Валерий Сергеевич продолжает.

— Почему на звонки не отвечаешь? Почему врёшь? На работе тебя не было, я проверял, — теперь, на удивление, не кричит. Но это не спасает ситуацию.

Отчего-то эти его слова задевают сильнее, чем предыдущие и Катя не выдерживает.

— Я взрослый человек и могу приходить когда захочу. Могу и вовсе не приходить, — неожиданно отвечает совершенно спокойно и сама удивляется этому. Каждое слово проговаривает чётко и с нажимом. Так же спокойно и высоко держа голову заливает заварку только что закипевшей водой.

— Пока ты живёшь в моём доме, ты должна приходить тогда, когда я скажу! — отвечает вдруг.

— Ну тогда я больше не живу в твоём доме, — выплёвывает. Ставит чайник обратно на плиту и выходит в коридор. Забегает в комнату за сумкой, сбрасывает в неё несколько вещей со стола. Собирается уходить. Оборачивается и едва не впечатывается отцу в грудь. Тот смотрит на неё так, словно испепелить готов. Но Катя не ведётся. Обходит его и идёт к выходу.

— Стоять! — вновь начинает орать Валерий Сергеевич, наконец пришедший в себя после столь вопиющей наглости дочери.

Но Катя отца, понятное дело, не слушается, продолжает прорываться к входной двери. И даже кое-как вырывается из захвата, когда он пытается остановить её, схватив за руку.

Ещё раз взглянув на подавленную и расстроенную маму, наконец выходит, со всей дури захлопнув дверь прямо перед носом отца.

Её трясёт, когда она выбегает из подъезда. Трясет, когда бежит без оглядки. Трясёт даже тогда, когда садится в троллейбус и едет в неизвестном направлении (неважно куда, главное — подальше от дома).

Пытается успокоиться. Не думать о случившемся. Об отце. О собственном необдуманном решении и о том, что ей совершенно негде переночевать. Думает, что делать. Звонить девочкам? Нет, она не хочет их беспокоить и ставить в неудобное положение, у них и своих забот по горло. Александру? Мысль приходит слишком неожиданно, Катя даже не успевает её отогнать. Отчего-то знает, он поможет, стоит только попросить. Но и ему звонить не собирается. Не привыкла просить у других помощи.

Идея приходит слишком неожиданно, и стоит ей появиться в сознании — Катя сразу же перестаёт плакать. Отель. Ну конечно же.

Пытается вспомнить, где ближайший. Желательно, ближайший к Зималетто. Ещё две остановки.

Родители вряд ли погладили бы её по голове за столь бесполезную трату денег, но ей плевать. Это её честно заработанные деньги и она может тратить их на что угодно. Сегодня она потратит их на возможность заснуть в тишине.