Шошанна (2/2)
Она почувствовала, как от захватившего сердце ужаса подгибаются колени.
И вдруг случилось чудо. Фонари за их спинами робко затлели, даруя обманчивый полусвет. Газ с шипением набирал силу, он разгорался.
Бульвар при этом продолжал тонуть во тьме. Шошанна видела одни только обманчивые контуры домов на противоположном его конце.
Она резко развернулась на каблуках. Улочка была уютно освещена. Это была удача.
— Бежим, — выдохнула девушка, увлекая спутника за собой.
— Да, к-конечно, — повиновался он, — но куда?..
— Куда… угодно. Но дальше!
Пару секунд они бежали в тишине, которую нарушали только отдаляющиеся крики. Эхо их шагов металось между старыми стенами.
«Ты так нёсся на бульваре! Почему ты не можешь идти быстрее?!».
Шошанне казалось, что спутник тормозит её. Но она не могла его бросить. Она скорее бы умерла, чем осталась сейчас наедине со страхом, среди фонарей.
Ступни влажно шлёпали по горбатому камню мостовой, поднимали брызги, которые оседали на юбках платья. Быстрее же, быстрее!
Она обернулась. И едва не упала. За её спиной, всего в трёх метрах была… тьма. Фонари гасли ровно там где они были всего секунду назад. Темнота гналась за ними.
— О Боже, — прошептала она, — нет, нет… Боже!..
— Эсмиральда… вы… что случилось? Почему вы так боитесь? Ведь это просто погас свет, — произнёс студент, тяжело пыхтя, едва поспевая за спутницей. — Где-то на газопроводе случилась авария…
— Вы что, глупы? — резко ответила Шошанна. — Это он! Он!
— Да кто же?
— Фо… фонарщик…
У неё не было ни времени, ни желания говорить сейчас о Фонарщике. О котором было известно только то, что был он ужасной смертью воплоти.
Суеверный, животный ужас захватил тело девушки, заставлял её, бежать, спотыкаясь. Сердце билось о рёбра, стянутые тугим корсетом.
«Я не хочу умирать. Я не могу умереть! Не я, не я! Нет… это невозможно! Это сон, сон, сон…»
Она подняла глаза, надеясь увидеть весело освещённый сквер, наполненный студентами. Но встретили только стену чернильной тьмы. Девушка едва не ворвалась в неё. И успела остановиться в самый последний момент. Свободной рукой ухватилась за коренастый столб фонаря, по инерции сделала три шага вкруг него.
Тьма догоняла беглецов. Шошанна, в ужасе распахнув карие глаза, в которых тонули многие, видела это. Фонари гасли. Один за другим. В каком-то ровном ритме. Теперь их оставалось четыре. Затем три.
Два…
Из груди девушки вырвался стон отчаяния. Испуг вырвался наружу, и девушка, сотрясаясь, горько зарыдала. Она прижалась грудью к холодной, покрытой влагой бронзе фонарного столба. По щекам текли горячие слёзы.
— Нет, нет, нет, — шептала она.
Студент, удивлённо озираясь, стоял рядом и недоумённо крутил головой.
— Боже! Что с вами? Уверяю, вам нечего бояться, это только темнота!
Девушка отчаянно замотала головой. Она вскинула голову, и в тщетной надежде вперила взгляд в дрожащий огонёк газа, что танцевал сейчас под стеклянным куполом.
— Гори, фонарик, пожалуйста, гори, милый… не гасни… не гасни…
Случилось второе за вечер чудо. Свет не гас.
Сердце прыгало где-то в районе горла.
— У… тебя есть ор-ружие? — мелко стуча зубами спросила Шошанна.
— Оружие? А. Да, конечно, я взял с собой револьвер. Он где-то… здесь…
Она вдруг вспомнила, что и у неё есть пистолет! Крошечный, но заряженный. Одинокой девушкой быть опасно. Особенно если ты хорошо одета.
Шошанна с трудом оторвала взгляд от огонька. Дрожащими пальцами потянулась к закреплённой у юбок крохотной сумочке.
— Не бойтесь, я защищу вас.
Шошанна нервно рассмеялась.
— Ты?!
Студент бросил на неё полный обиды взгляд и, наконец, заткнулся. Улица снова тонула в тиши. Только шипел газ, вырываясь из горелки. Где-то звонко капала с крыши вода.
Шошанна уже почти нащупала оружие (или это была пудреница?..) когда на дрожащей границе между светом и тьмой метнулась небольшая, с собаку размером, тень.
Девушка пронзительно взвизгнула. Забыв о пистолете, пальцем указала туда, где только что промелькнуло бесшумное нечто.
— Там! Т-там! Стреляй!
Студент, который до этого возился с пиджаком, пытаясь извлечь из внутреннего кармана револьвер, наконец извлёк оружие. Повертел его так и эдак. Затем попытался двумя пальцами взвести курок.
— Стреляй! Там… там…
Но «там» уже определённо ничего не было.
— …что-то небольшое. Вроде с-собаки, — стуча зубами, произнесла Шошанна. — Я не хочу. Не хочу… ну почему…
Она зажмурила веки, из глаз брызнула новая порция горячих слёз.
— Быть может это крыса? Нечего бояться.
Над крышами с гулом пронёсся ветер. И девушка, в очередной раз исторгнув перепуганный визг, подогнула колени. Но хуже всего было то, что огонёк в фитиле опасно задрожал. Каким-то чудом спасшимся от паники краешком сознания Шошанна обратила внимание, как жутко начали танцевать тени.
Их даже стало больше. Девушка до боли вцепилась пальцами в бронзу. Заскрипела кожа перчаток.
— Я не хочу ум-мирать, — произнесла она. Грудь ритмично вздрагивала от всхлипов, словно несчастную охватил приступ икоты.
Это было смешно, нелепо; как и слёзы, которые смыли с глаз, размазали по щекам умело нанесённый уголь. Разумная часть Шошанны сквозь зубы шипела и требовала, чтобы девушка немедленно взяла себя в руки.
«Нет. Нет! Так мы не будем играть!».
— Играть? – одними губами прошептала девушка.
Как это вообще могло прийти ей в голову?
— Играть, — донёсся из темноты нежный тонкий голос. — Мы будем играть.
Джордж выронил револьвер. Оружие с металлическим звоном ударилось о мостовую. Студент попытался его поднять, но не преуспел.
«Идиот!».
— К-кто? Кто там?..
Тьма не ответила. Только снова на краю света и тьмы мелькнуло что-то быстрое, едва различимое глазу.
«Это ребёнок?».
— Темнота и мотыльки, на бульваре огоньки, — на манер считалки протянул голосок. — Очень важно не моргать. Будем весело играть!
Шошанна чувствовала, как дрожит каждый мускул её тела. Корсет давил так ужасно, что нечем было дышать. Но она дышала, и дышала глубоко — так что слышала, как жалобно поскрипывает каркас и пружины.
Ребёнок весело хихикнул. Но голос его не имел эха. В отличии от её дыхания которое, казалось, вытеснило иные звуки, и гуляло теперь по залитой тьмой улице.
— Старая плесень, древние стены, — пропел он. — Шошанна, посмотри на тени!
Девушка послушно переместила взгляд от границы света и тьмы. И посмотрела на стены. Сама не зная зачем. Её тень, до этого слитая со тенью столба, вдруг отделилась. Обрела человеческую форму.
А затем началась форменная чертовщина.
Тень закружилась будто в танце. Вскинула над головой руки, как заводная балерина. Завела их за спиной, и начала расшнуровывать корсет.
От границы полусвета отделились новые тени. Угловатые, кривые — такие бывают осенью от старых, сбросивших листья деревьев. Эти ветви тянулись к её чёрному, двухмерному двойнику.
«Я лишилась рассудка. Я сошла с ума от страха. Как жаль…»
Шошанна вдруг ясно поняла, что как только ветви коснутся её тени, случится что-то непоправимо ужасное. Она нашла в себе силы отлепиться от столба. Бросилась к «ветвям», и приподняв руками юбки, попыталась затоптать их каблуками.
— Эсмеральда? Что вы?.. делаете? — с ужасом в голосе спросил студент.
— Помоги же мне! Помоги! Мы должны их убить!
Каблуки выбивали из бугристой мостовой брызги. Но это не помогало.
— Быстрее! — взвизгнула она. — Я должна жить!
Джордж непонимающе таращился на спутницу.
Тень коснулась тени. И её двумерный двойник сорвал с себя корсет.
Шошанна в ужасе прислонила руки ко рту, из которого исторгся горестный вой.
— На четверг и троицу, кукла с куклой сходится! Станем роли раздавать. Ты, Шошанна будешь… блядь…
В ушах пронзительно запищало. Что-то вроде раскалённой иглы вонзилось в затылок девушки. Как острый приступ мигрени — девушка вскрикнула от боли. Сжала виски руками. А затем боль ушла.
На её месте осталось ясное, кристально-чистое озарение. Она вдруг словно бы увидела себя со стороны. Зарёванную, жалкую, беспомощную, с перепачканными уличной грязью юбками.
Жалкое зрелище!
Девушка медленно распрямила спину. Расправила плечи. Страх уходил из её тела. Его место занимали ритмичные, заполнявшие жилы волны тепла. Хорошо знакомого любой женщине тепла.
Шошанна блаженно улыбнулась. Это было так приятно — не бояться. Словно после тяжёлого дня выпить бокал вина, и чувствовать, как по телу разливается жидкий огонь, вытесняющий усталость.
Голова её кружилась. Она подняла над головой руки.
Разве стоило бояться? Просто смешно. Но как же здорово — не испытывать страха. Чувство освобождения захватило её, подарило крылья. Хотелось петь и танцевать.
Взгляд девушки остановился на Джордже.
— Жорж, — с улыбкой произнесла Шошанна. — Мне ужасно жаль. Я напугалась. А затем вдруг поняла что это было. То, чего не нужно бояться. Вы меня понимаете?..
Жорж медленно кивнул. Большим пальцем поправил цилиндр.
— Я… э… рад, что вам лучше, мадемуазель.
Она сделала шаг ему навстречу. В ушах гремел вальс грядущего бала.
— Перед тем как погас свет, — продолжила Шошанна, — я хотела сказать, что опаздываю на бал.
— В самом… э… деле?..
Он часто заморгал. Боже! Как ему это шло! И это, и глупая шкиперская бородка.
«Вообще», — подумала Шошанна. — «Он в самом деле привлекательный мужчина. Есть в нём что-то… почему я раньше этого не замечала?..».
— Да-а, — с улыбкой пропела девушка. Легонько коснулась пальцем кончика его, похожего на картошку, носа. — И только сейчас поняла, как глубоко заблуждалась. Мне не нужен бал. Я хочу быть с вами, Жорж. Даже на этой грязной улице. Пока есть свет, она мила.
— То есть... вы… — он часто задышал.
«Он меня хочет. Черт возьми, он меня хочет! Хо-хо!».
— Да, я решила остаться с вами.
— Я… я… полностью ваш! Я люблю вас!
Она подошла к нему вплотную. Коснулась обтянутой корсетом грудью его груди. Пальцами в перчатках провела по щеке.
— Но ведь я ужасно порочная женщина. Я делала страшные вещи, и вела дурную жизнь.
— К… клянусь, — запинаясь проговорил студент, — это не остановит меня! Я люблю! И потом, это в прошлом…
— Да, — согласилась Шошанна, с улыбкой поднимая глаза к небу. Она игриво повела тазом. — Хо-хо. Но мне требуется покаяться перед вами. Вы должны знать правду-у…
— Я приму вас любой!
— Но вы должны услышать. Я спала с мужчинами. И сплю. Не то что бы это приносило мне удовольствие… хотя о чём я? Это было весьма приятно.
— Гм.
— Вы разочарованы?..
— Нет… нет, что вы!
— Вот, я в вас не ошиблась, — прошептала она, заглядывая ему в глаза. — Я должна покаяться. Это важно.
— Н-э?..
— Я хотела пропустить того красавчика в мой дом, минуя сад. Этим вечером. Я думала, пусть это случится хоть на клумбе. И знаете что сейчас?
— Ч-что?..
— На его месте должны быть вы, мой Жорж. Вы… и никто другой.
Студент громко сглотнул. Попытался что-то сказать, но не смог. Девушка коснулась его щеки своей. Одними губами прошептала:
— Ты хочешь меня?
Он нервно кивнул. И Шошанна почувствовала, как гуляющий по телу жар сосредоточился в самом её животе. Он грел, как печь холодной зимой. Её ресницы мелко задрожали, дыхание сделалось сбивчивым.
Она знала ответ и без этого кивка. И уж точно знала, чего хочет сама.
— Я… тоже… — произнесла она, прикасаясь губами к его виску. — Сейчас…
Тонкие пальцы в перчатках ухватили ткань жакета. Шошанна чувствовала, что перестала контролировать себя; происходило что-то немыслимое. И это её веселило. В жизни нужно всё попробовать!
Но для начала…
Она начала расстёгивать пуговицы жакета. Но пальцы дрожали, не слушались, и потому она попросту потянула ткань в разные стороны. Жалобно заскрипел под этим порывом шёлк, на мостовую брызнули перламутровые пуговки.
Девушка завела руки за спину, чтобы расшнуровать корсет.
«Не в перчатках же!».
Она зубами стянула их, безжалостно бросила в грязь.
— Помоги же мне, помоги, — шептала она, прислоняясь к Джорджу. — Умоляю… быстрее…
— Но… уместно ли, доро… гая?.. здесь ребёнок!
— Пусть учится.
— Я-а… я-а… э-э… никогда…
— И ты научишься.
Её ногти скребли по броне корсета, срывая ногти. Пока пальцы не ухватились за тонкие лямки. Она потянула их в сторону, и дышать стало значительно легче.
С тихим стоном, девушка ухватила края лифа, и потянула их вниз. Безжалостно разорвала ткань сорочки. Стиснутых пленом грудей коснулся холодный воздух, вызывая толпу мурашек, поднявших ягоды сосков.
Ещё никогда Шошанна не чувствовала себя такой отчаянной и… такой возбуждённой.
Она высвободила грудь, которой так гордилась.
— Твоё, это твоё… ну же… ну же!
Он коснулся губами её вздёрнутых ключиц. И девушка почувствовала, что от влаги там, внизу, липнет к коже сорочка.
— Поцелуй меня, поцелуй… — горячо прошептала Шошанна.
Стиснув рукой её грудь, он робко коснулся губами её губ.
Голова кружилась.
Где-то вдалеке эхом катился задорный, радостный детский смех.
— Ха-ха-ха-ха! Да! Да! Ха-ха-ха!
Шошанна запрокинула к небу голову, подставляя шею под его поцелуи. Под его укусы. Спину царапали чужие ногти.
— Ха-ха-ха!..
Девушка рывком собрала верхние юбки, безжалостно сорвала их. Со стоном впилась зубами в его щёку, с наслаждением чувствуя, как солёная кровь заполняет рот.
Кровь своя. И чужая.
А затем
Начался настоящий Ад.
</p>
</p>
Теперь же слушаем: Storm — Blackmore's Night</p>