7. МЕСТО НАЗНАЧЕНИЯ - СТОКГОЛЬМ (1/2)
Крису было страшно идти в рижский морг, куда свезли поднятые из моря тела погибших при крушении. Но он должен был идти. Обязан был. И он пришел. Держался особняком от рыдающих людей, потерявших близких. Старался не встречаться ни с кем взглядом. Снова замкнулся в себе, как в холодной капсуле.
Медленно шел по залу, где стояли 18 открытых гробов. Сжимал кулаки, стискивал зубы. Всматривался в лица, одно за другим. Давил в себе эмоции.
Испытал облегчение, когда понял, что Мари здесь нет. Увидеть её здесь – означало поставить точку. А Крис не хотел ставить точку. Пусть даже многоточие будет страшным, как темные, штормовые балтийские волны. Пусть. Все равно – лучше многоточие.
Этот пункт был пройден. Следующим пунктом был Стокгольм. Там предстояло сделать многое. Во время короткого перелета через Балтику на рейсовом самолете Крис выпил три стакана виски, купленного в дьюти-фри. Он изрядно запьянел, но ему казалось, что так – легче.
Под действием алкоголя мозг снова лихорадочно заработал. Крис сопоставлял факты и находил все больше странностей и несостыковок.
Официальные лица твердили, что, по всей вероятности, из-за сильного шторма сорвало носовой визор и рампу, и корабль, двигавшийся на полной скорости, стал заглатывать воду, автомобили на палубе сорвало, сместило, возник опасный крен... Скорее всего, визор сорвало из-за плохого технического состояния парома. Возможно, имела место халатность экипажа. Возможно, дело было в конструктивных недостатках. А скорее всего, эти факторы в совокупности и привели к трагедии.
Но многие эксперты указывали, что даже в этой ситуации такой корабль как «Принцесса Мария» должен был продержаться на плаву минимум три часа. А то и все пять! И жертв могло не быть вообще. Но корабль затонул минут за сорок! Это было странно.
Странным было и то, что в первые часы после трагедии поступило несколько свидетельств очевидцев о том, что на борту перед крушением слышались взрывы. Но позже об этом никто не говорил. Упоминали лишь о скрежете, ударах, которые списывались на сорвавшиеся с креплений автомашины. О взрывах в выпусках теленовостей и на новостных сайтах не было ни слова.
И еще странным было то, что из всех репортажей, новостных сводок, а также официальных отчетов исчезло упоминание о том, что система внутреннего видеонаблюдения парома внезапно зависла незадолго до катастрофы. И что на капитанском мостике не видели, что реально происходит на автомобильной палубе. Система сама зависла или ее кто-то намеренно вывел из строя?
Наконец, самым странным для Криса было, конечно, таинственное исчезновение из всех списков Владислава Воронцова. Херувимчика, который мог бы рассказать о том, что случилось с Мари. Или не мог, но Крис очень надеялся, что тот мог. И надеялся всё же разыскать этого мальчишку, не мог ведь тот провалиться сквозь землю!
Ответы следовало искать в Стокгольме.
По прибытии в столицу Швеции Крис испытал ощущение дежавю. Снова морг. Открытые гробы. Только их было гораздо больше: 58. Крис снова всматривался в лица погибших, некоторые из которых посинели и распухли почти до неузнаваемости.
Нет. Мари среди них не было. Он ни радовался этому, ни огорчался. Потому что это уже ничего не значило. Море отдало в общей сложности 76 тел. Поглотив 786.
Семьсот восемьдесят шесть!
Крис содрогнулся. Остановился. Воровато оглянулся и глотнул виски из фляжки прямо здесь, в зале, где стояли гробы. Кажется, никто этого не заметил.
По телу стало разливаться тепло. Снова как будто стало легче. Нельзя было останавливаться. Нужно было что-то делать. Пытаться распутать ниточки, какими бы тонкими и запутанными они ни были.
Это были уже не ниточки надежды. Просто ниточки… Но их стоило распутывать, чтобы не сойти с ума от отчаяния.
И первая ниточка вела к баронессе Кубини.
***
- Граф Шёнборн! – даже сейчас голос баронессы Кубини был полон яда.
Пожилая дама возлежала на высокой подушке в отдельной палате стокгольмской больницы Святого Георгия. Ее прическа-башня вновь обрела монументальность. Создавалось впечатление, что для ее укладки баронесса пользовалась цементом, не иначе.
- Баронесса, я рад вас видеть… пусть и не в добром здравии, но всё же, - церемонно произнес Крис, держа в руках огромный букет роз. – И позвольте передать наилучшие пожелания от моего отца, который молится о вас и вашем скорейшем выздоровлении.
- Благодарю, граф, - баронесса даже не сочла нужным улыбнуться. – Букет можете поставить вот в эту вазу…
Казалось, она сейчас добавит: «а сами выметайтесь». Крис этому ничуть не удивился бы. Но баронесса промолчала.
- Как вы себя чувствуете, мадам?
- Благодарю, бывало и лучше, - процедила баронесса. – Признаться, я очень слаба. Сильное переохлаждение. Я провела в ледяном море… не знаю, может быть, три или четыре часа.
Судя по голосу, пожилая дама была не так уж и слаба. Но Крис тактично промолчал. Он пришел, чтобы расспросить баронессу о Мари. Но пока не мог решиться.
- С моей стороны было бы бестактным расспрашивать вас о том, что довелось вам пережить… - начал он.
- Считайте, что вы уже проявили эту бестактность, граф, - последовал немедленный ответ. – Впрочем, я ничуть не удивлена.
- Баронесса, поверьте, мной движет вовсе не праздное любопытство. Я… Мари Гимар… моя невеста… числится среди пропавших без вести при крушении. Я пытаюсь узнать, что с ней сталось.
И тут Крис увидел в глазах баронессы страх. Это длилось лишь мгновение, но страх был явным, очевидным, неприкрытым. Впрочем, тут же взгляд старой дамы снова стал холодным и надменным.
- Боюсь, мне решительно нечего сообщить вам, граф, - произнесла она, уставившись в стену. – Сожалею.
Крис понял: старуха лжёт. Она явно что-то знает, но не хочет говорить. Неужели даже сейчас, после всего пережитого, в этой ведьме не было ни капли жалости к нему? И к той, которой уже скорее всего… не было в живых?
- Баронесса, - тихо произнес Крис. – Я понимаю, что вы не испытываете никаких теплых чувств ни ко мне, ни к моей невесте. Но я молю вас о снисхождении. Вы же видели Мари. Она прислала фото за пару часов до… Вы сидели в ресторане за соседнем столиком…
- Возможно. У меня нет привычки глазеть на окружающих, - с каменным лицом изрекла баронесса.
- Послушайте. В интернет были выложены кадры с корабля в момент… крушения. На них есть и вы. Вы были на палубе, а рядом с вами был мальчик. Его зовут Владислав Воронцов. И Мари… я как будто тоже ее узнал. Она была рядом.
- Я ничего не знаю! – поспешно заявила баронесса. – Точнее, не помню. Я не понимаю, что вы имеете в виду. Какой ещё мальчик… Я не видела… вашу невесту! Вы не представляете, что там творилось!
До этой минуты слова из баронессы приходилось выдирать едва ли не клещами. Но теперь её словно прорвало. Она говорила торопливо, сбивчиво, перескакивая с темы на тему. Так говорят люди, которые за потоком слов пытаются что-то утаить. Крис в этом не сомневался.
- Я сидела в ресторане совсем недолго. Почти ничего не съела. Была ужасная качка, и она всё усиливалась. Еда не лезла в горло! Я выпила всего полбокала вина и пошла в свою каюту. Легла в постель. Меня мутило! Я думала принять снотворное, но надо было лезть в сумочку, искать, а эта качка… А потом… потом я услышала металлический скрежет. Судно как будто пару раз вздрогнуло. Мне стало не по себе. Я ещё подумала, может быть, мы налетели на риф? А потом завыла сирена, и по громкой связи стали повторять: «Тревога, тревога, на судне тревога!» И тут начался крен, мои вещи посыпались на пол, я закричала, по стенке выбралась в коридор, побежала к выходу. Там уже было много людей, возникла толчея, давка… По счастью, я была на верхней палубе, моя каюта была рядом с капитанской…
- Рядом с капитанской! – воскликнул Крис. – Рядом с капитанской была и каюта Мари! Значит, вы были рядом! Вы не могли ее не видеть!
- Я не видела никого и ничего! – баронесса едва не завизжала, в ее глазах снова вспыхнул страх. – Вы ничего не понимаете! Вы не представляете, что там творилось! Все бежали, толкались! Если я… если я кого-то и видела, то ничего не понимала! Я выскочила на палубу! Сорвалась в море! Потом меня втащил на плот… - тут баронесса осеклась, словно боясь сказать что-то лишнее. - Словом, я оказалась на плоту.
- И всё? – с неожиданно отстраненным видом спросил Крис.
- Всё! – раздражённо выплюнула баронесса, глядя на него с опаской. – Нет. Не всё! Я видела, как тонет корабль! Я видела, как с плотов и из шлюпок людей смывает в море, как они кричат, барахтаются, захлебываются, гибнут! Меня саму дважды едва не смыло! Хотите посмаковать подробности, граф? Да?
- Нет, - устало сказал Крис. –Я хочу знать, что сталось с моей невестой.
И снова он увидел страх в глазах баронессы.
- Откуда мне знать? Она есть в списках выживших?
- Увы, нет.
- Сожалею, граф. Примите мои соболезнования.
- Мадам, вы ведь что-то скрываете, я же вижу!
- Да как вы смеете! Прошу вас немедленно уйти!
- Поймите, - умоляюще сказал Крис. – Я всего лишь хочу узнать правду. Я понимаю, что вы меня ненавидите, хотя в чем я виноват? В том, что хотел жениться на женщине, которую люблю всем сердцем? Господи, я ведь совсем немногого прошу! Неужели вам так трудно сказать мне правду?
Казалось, баронесса была тронута отчаянием молодого человека. На миг она как будто заколебалась.
- Поверьте, я ничего не знаю о вашей невесте, - голос ее звучал теперь гораздо мягче. – Я сочувствую вашему горю, но ничем помочь не могу. Я ничего не видела, ничего не знаю! – последние слова она повторила с видом человека, который отчаянно отрицает всё на допросе.
- Вы что-то знаете…
- Нет! – истерически выкрикнула баронесса.
- А тот русский мальчик? Сын капитана? Я видел кадры, где вы стоите рядом с ним, на палубе! А он помогал людям надевать спасательные жилеты!
- Я не знаю, о каком мальчике вы говорите! – снова в голосе баронессы была истерика. – Не знаю!
- Знаете, сударыня, знаете! И я видел кадры, на которых его доставили в Стокгольм на вертолете.
- И прекрасно! При чем здесь я?
- Вы, скорее всего, были с ним в одной шлюпке. Или на одном плоту. У него была с собой какая-то сумка…
- Оставьте меня! – баронесса уже почти кричала. – Или я позову сиделок! Позову охрану! Прикажу вытолкать вас взашей! Вы сумасшедший! Оставьте меня в покое!
- Вас кто-то очень сильно запугал, - проговорил Крис.
- Если меня кто-то и запугал, то только вы! Вы ведете себя как маньяк!
- Вы кого-то боитесь…
- Я боюсь только вас! Я ничего вам не скажу! Убирайтесь!
Было ясно, что она действительно ничего не скажет.
- Что ж, спасибо за помощь, сударыня, - сухо произнес Крис, поднимаясь со стула. – Желаю вам скорейшего выздоровления.
Он вышел в коридор больницы и наткнулся на пожилую сиделку-азиатку. Она вопросительно смотрела на него, как будто ожидая, что он к ней обратится. Крис прищурился. Полез в карман, сунул сиделке в руку 20 евро.
- К ней кто-нибудь приходил кроме врачей? – тихо спросил он по-английски.
- Два, - азиатка оттопырила два пальца. – Из… из… секретная служба.
Она говорила по-английски медленно и неправильно, но слова выговаривала четко.
- Ты слышала, о чем они говорили?
- Они приказывать ей молчать. О женщина. И о русский мальчик. О сумка. О капитан. Иначе убивать. Всё!