Глава 29 (1/2)

Клаус долго брёл по ущелью, старательно высматривая следы наездницы. Конечно, было бы быстрее скакать на лошади, но пока демонслеер разгрёб завал, учинённый взрывом, — той уже и след простыл. Стоит полагать, лошадка оказалась не в восторге от нового хозяина, что толком то и не умел держаться в седле и компенсировал неумение силой, с которой сдавливал бока бедного животного, вот и ускакала под шумок. В любом случае великан был совсем не против. Пират верхом на коне — разве может быть что-то ещё более нелепей?

Чем дальше дорожка уводила великана, тем бледнее становились отпечатки копыт на песке. Да и сам песок всё больше редел, уступая место цветастому гравию, каменистым покрывалом стелившемуся вдаль по дороге. На нём в принципе сложно что-либо рассмотреть, потому остаток пути до выхода из ущелья Клаус прошёл вслепую, полностью доверившись змеившейся между отвесными горными склонами тропинке. Тем более что она никуда не сворачивала, следовательно, наездница ждала его где там впереди.

Признаться, вид, раскинувшийся перед его глазами, поразил великана. Держа в уме тот факт, что с обратной стороны горной гряды властвовала безжизненная пустыня, он никак не ожидал наткнуться на целое поле золотистой пшеницы. Сухой тёплый ветер лениво погонял над ним кустистые облака, распространяя по округе особый запах набухших зёрен, клонивших тонкие колоски к земле. Клаус сделал глубокий вдох, и на короткий миг у него возникло жгучее желание всё бросить и упасть прямо посреди пшеничного оазиса. Лежать под сенью колосьев, слушая их убаюкивающий шелест, вдыхать витавший в воздухе непередаваемый аромат и созерцать окрестные пейзажи в тёплых оранжево-жёлтых тонах. Однако подобная сентиментальность — это не про демонслеера. Он быстро справился с порывом и уверенным шагом прошёл до тропы, пересекающей поле целиком. Как и ожидалось, здесь не обошлось без лошадиных копыт.

Тропа на удивление прямой полосой чётко делила поле на две, примерно равные части словно пробор волосы в модной причёске какого-нибудь пижона из высшего общества и тянулась до маячившей впереди песчаной горы, в оконечности своей скрываясь за ней. Вздымая ботинками пыль, великан неспешно шёл вперёд, следуя за отпечатавшимися на почве отметинами от подков. Спешить было некуда. Догнать лошадь на скаку? В принципе, если бы Клаус очень сильно захотел, то, наверное, сумел претворить подобное в жизнь. Вот только зачем? Всадница не особо беспокоилась о заметании следов, что было и немудрено. Преследователи, учинившие тот подрыв, — если это действительно был подрыв, — явно посчитали её мёртвой, ведь даже не удосужились удостовериться в обратном. Иначе демонслеер непременно столкнулся хоть с кем-нибудь из них и точно отвесил бы горемыке несколько хороших затрещин, чтобы больше не игрался с опасными игрушками. Однако с другой стороны ¬– проверять всё равно было без толку. Не обладая силой демонслеера, они прогорбатились бы над разбором завала как минимум до вечера. За это время девушка давно бы успела убраться восвояси, а соваться к ней в это самое «восвояси» — чистой воды самоубийство. Это как разворошить пчелиное гнездо только затем, чтобы после сказать разозлённым пчёлкам «привет». Её подельники несомненно перещёлкают всех бравых стражников, бесстрашно заявившихся к ним на порог. А если предположить, что обвал — чистая случайность, то всадникам, не остуди их пыл один пират, пришлось бы проделать большой крюк, огибая ущелье по пустыне, что в итоге всё равно свелось бы к одному, а именно к зря потраченному времени.

Размышляя над всем этим, Клаус не заметил, как добрался до горы. Изрезанная ветрами, она словно большой коготь высилась над полем, однако внешне больше напоминала черствый кусок многослойного медового торта, поставленный стоймя. Оранжевая дорожка, опалённая раскалёнными лучами красного солнца, увлекала его за собой, в спасительную прохладу тени, отбрасываемой горой, но он медлил. По какой-то причине инстинкты великана, ровно как и тело, нехорошо напряглись, словно предчувствовали опасность. Однако, хоть в округе и не было ничего опаснее семейства клопов, облюбовавших щекотавший голень демонслеера колосок, да парящего в небе орла, высматривающего добычу и вряд ли расценивающего Клауса таковой, великан привык доверять чутью. Рукоять пустышки нырнула в ладонь, лезвие покрылось небольшим количеством скверны. Для пущей уверенности. Демонслеер по-кошачьи скользнул в тень, совершенно не издавая никаких звуков.

Не помогло. Громыхнул выстрел, и прямо перед носом Клауса просвистела пуля. Если б не его развитые рефлексы, он как пить дать распрощался бы с ним. Но будь он простым человеком — распрощался ещё и с жизнью.

— Ловко, — с лёгкой усмешкой прокомментировал стрелок, однако покидать своё укрытие пока что не спешил.

Чёрное сердце — или сердца? — демонслеера зашлось такой дробью, что даже корабельные пушки Наксара обзавидовались бы. Это её голос! Вернее, голос для маскировки, который она всегда использовала, перевоплощаясь в Бича Морей. Глубокий грудной баритон с едва уловимым отзвуком сопрано где-то на границе слуха, словно женщина тихо-тихо подпевает мужчине, — это точно он! Ошибки быть не может.

— Морганна? — чувствуя робость во всем теле, точно сопливый мальчишка, вымолвил Клаус, и никогда ещё в его голосе не звучало столько надежды.

— Морганна? — с удивлением, разбавленным некоторой долей подозрительности, переспросил голос. — Почему ты считаешь, что я — это она?

— Я видел тебя. На коне, удирающей от местных стражников. Это так на тебя похоже… — Клаус улыбнулся своим воспоминаниям. Когда Морганна слишком увлекалась пьянками в кабаках, то постоянно норовила затеять драку с тамошним окосевшим бомондом. День, проведённый на суше, прожит зря, если ни один стул не обломался об чей-нибудь чужой хребет. Провоцировать она умела, так что от желающих вырвать ей её вздорный язык отбоя не бывало. Но как только начинало пахнуть жаренным — словно по волшебству появлялся капитан Морган, и тогда на место пьяниц, удирающих с дикими воплями из кабака, приходила стража. — Кроме, пожалуй, коня. Никогда бы не подумал, что ты умеешь ездить верхом.

— Интересно, — только и ответила на это предполагаемая Морганна, а затем, немного погодя, вышла из-за скалы и медленно повернулась лицом к демонслееру.

Казалось, после разговора с Ульрикой, случившегося на следующий день после возвращения домой, Клаус подготовился ко всем ударам судьбы, но нет. Она всегда отыщет способ ударить исподтишка, причём сделает это как можно больнее. Приманит ложной надеждой, а затем со злодейским хохотом разорвёт её в клочья прямо на твоих глазах в миллиметре от протянутой руки. Вот и сейчас на великана смотрел человек, как две капли воды похожий на его капитана, но на деле таковым не являющийся. Различия были минимальны и в тоже время разительны. Цветная проседь в волосах как и прежде выдавала наличие криолийской крови, вот только прядки имели насыщенный зелёный оттенок взамен того графитового, что был у настоящей Морганны. Лицо во многом оказалось очень схожим, однако в нём теперь больше преобладали мужские черты, что совершенно неудивительно, ведь стоявший перед великаном был парнем. Но самой главной перемене подверглись глаза. Вместо правого тусклого серо-зелёного глаза на Клауса изучающе смотрел чёрный подведённый глаз — глаз демонслеера!

— Кто ты… — страшным голосом прогремел великан, не найдя ничего лучше в данной ситуации, чем разозлиться. В первую очередь на себя, наивного идиота, купившегося на очередную провокацию стервы судьбы. И уже после на недоумка, решившего прикинуться тем, кем не следовало.

— Сейчас меня больше интересует, кто ты, — не дрогнув ни едином мускулом на лице, сказал парень. — И кто такая Морганна, — закурив сигарету, добавил он и требовательно посмотрел на Клауса.

Великан подобной наглости не оценил. Да, драться с соплеменником, конечно, накладно, вспомнить хоть тот бой с Чисой, однако сейчас ему было на это начхать. Пустышка вспыхнула лоснящимся непроглядной тьмой чёрным пламенем.

— Не советую, тринадцатый, — парень высвободил из кобуры на правом бедре пистолет, охваченный таким же пламенем, и наставил его на великана.

Глаза Клауса живо округлись; пламя на пустышке дрогнуло и, поколебавшись, погасло. Он неотрывно смотрел на пистолет и пытался осмыслить то, что видит. Нет, это определённо точно был демонслейв, это и пескарю понятно, но чтобы такой… Демонслейвы всегда принимали форму клинка, бесспорно индивидуального для каждого демонслеера, но тем не менее это было холодное оружие. А тут мало того, что огнестрел, так ещё и не был извлечён из тела! Качался себе в портупеи как какая-то самая обыденная безделушка. И как только великан его не заметил?! Хотя, чёрное на чёрном сложно заметить. Особенно когда смотришь на лицо, но сейчас не об этом. Сейчас больше всего волновал вопрос:

— Как такое, чёрт побери, вообще возможно?!

Парень понимающе усмехнулся.

— Интересно? — крепко затянувшись, спросил он, и из его рта тут же повалили густые язычки серого дыма. — Но я отвечу на твои вопросы не раньше, чем ты ответишь на мои.

— Тебе то какое до этого дело?

Парень на это только с ухмылкой покачал головой и в полном молчании сделал новую затяжку, подтверждая серьёзность своих слов.

Клаус скрежетнул зубами. Он совершенно не желал распространяться о Морганне в компании этого типа. Однако и упускать возможность разузнать об этом странном демонслейве также не хотелось. Если великан всерьёз решил надрать зад Тёмного Владыки, ему пригодиться любая информация. Иначе в следующий раз он не только не спасёт малявку, но и живым оттуда точно не выберется.

— Я «Чёртова дюжина» Клаус, — нехотя представился он, наблюдая за реакцией собеседника. Тот безразлично повёл плечом, отнял сигарету ото рта и жестом потребовал рассказывать дальше. Великан снова скрежетнул зубами, отмечая про себя, что этот засранец умеет выводить людей не хуже Морганны. — Морганна — мой капитан.

— Я слышал другое, — вставил своё слово парень, давая понять, что наслышан как о нём, так и о его капитане.

— Морган — всего лишь прикрытие. В самом начале своего пути Морганна выдумала его для того, чтобы попасть на корабль и выйти в открытое море. В то время женщин на корабле терпели лишь в качестве товара.

— Вот оно что. — Парень докончил сигарету, бросил окурок на землю и затушил его ногой. — И как же ей удавалось столько лет дурачить экипаж?

— Морганна владела Силой и с её помощью видоизменяла внешность и голос. Вот и всё. Я удовлетворил твоё любопытство?

Парень с внимательным прищуром посмотрел на Клауса.

— Нет, — минутой спустя выдал он, прекращая испытывать великана взглядом. — По какой причине из всей своей команды она доверилась только одному тебе?

Клаус раздражённо рыкнул. Он совсем не понимал причин подобной дотошности, отчего желание врезать излишне любопытному хмырю в нос крепчало с каждой секундой. Если бы не демонслейв, нацеленный на его сердце, великан непременно так и поступил.

— Это тебя не касается, — сдержанно процедил он, проявляя всё своё благоразумие.

— Ты с ней спал?

Упоминание об их с Морганной порочных отношениях безжалостными клыками вгрызлось в сердце демонслеера, бередя так и не зажившие раны, оставленные истиной, что открылась на родном острове. Благоразумие как ветром сдуло. Пустышка, подстёгнутая гневом, взорвалась тьмой, а сам Клаус метнулся с места вбок, уходя с линии огня, однако парень оказался на шаг впереди. Глухо клацнул демонслейв, и бедро великана прошила адская боль. Он припал на колено и прижал рукой кровоточащую рану, однако сдаваться не собирался. Широкий замах — и меч в смертельном круговороте полетел в противника. Промедли тот хоть на мгновение — оказался бы пригвождённым к горе.

С горной вершины стремительной лавиной понеслись вниз каскады песка. Пространство вокруг тотчас заволокло песчаным облаком, сведя видимость к минимуму. Клаус воспользовался положением и, игнорируя боль от полученного ранения, опрометью бросился на парня, пока его силуэт окончательно не растворился в густом мареве. Рука схватила отворот плаща, кулак безошибочно нашёл лицо. Удар, удар, ещё удар. Последний отправил парня в полёт. Он растворился в плотной завесе, раздался приглушённый шлепок, и новая лавина обрушилась на головы демонслееров. Обзор упал до нуля. Горячие песчинки назойливо набивались в глаза, не позволяя видеть ничего дальше собственного носа. Его, как и рот, пришлось прикрыть ладонью, чтобы иметь возможность нормально дышать. Слышимость также была нулевой: ужасное дребезжание, с которым сыпался песок, напрочь отсекало остальные звуки. Продолжать сражение в подобной обстановке не имело никакого смысла. Да к тому же рана на ноге горела огнём и жутко пульсировала, продолжая истекать кровью. Необходимо было как можно скорее войти в боевой транс и избавиться от инородной скверны, но великан не представлял, как это сделать. Оно как-то само собой получалось, когда он впадал в состояние неконтролируемой ярости, но в данном случае это было скорее кратковременное помутнение рассудка, спровоцированное накопившимся разочарованием, подогретым сильным раздражением. Демонслеер повернулся спиной к горе, намереваясь покинуть проклятое облако, как вдруг внезапно почувствовал нестерпимое жжение в правом боку. Он в недоумении пригнул шею вниз и с трудом различил быстро увеличивающееся в размерах чернильное пятно, которое, просачиваясь сквозь прореху в жилетке, уверенно перебиралось на штаны. Клаус попытался зажать дыру правой рукой, но тут же скривился от ослепительной вспышки острой боли. Из-за раздробленной лучевой кости любая попытка пошевелить конечностью причиняла невыносимые страдания. Понимая, что дела совсем плохи, великан, пошатываясь, похромал на предполагаемый выход, однако не сделал и пятнадцати шагов, как силы оставили его. Последним воспоминанием, отложившимся у него в голове, прежде чем сознание заволокло тьмой, стали мутные очертания ушастого колобка, который торопливо приближался, обеспокоенно выкрикивая «Паф» через каждый шаг.

Очнулся Клаус в каком-то амбаре, лёжа на подстилке, однако это оказалось далеко ещё не самым удивительным. Рядом с ним сидела такая прелесть с двумя золотистыми косичками и дразнящими полными губками, что дамский угодник, дремавший внутри великана, не удержался от кокетливого комментария:

— Неужели Морской Дьявол прислал за мной самую горячую из всех своих дочерей?