Глава 28 (2/2)

Теперь почётная роль изображать истукана выпала на долю дозорницы. Правда, получилось у неё это из рук вон плохо. Как только первоначальная волна шока, буквально пришпандорившая Лиз к полу не хуже молотка с гвоздями, немного сошла — «истукан», по определению призванный хранить угрюмое молчание, робко промямлил:

— К-как…

— Как я узнал, что вы с Альтаны? — Фрэнк беззлобно усмехнулся. — Видите ли, я здешний шериф, — он демонстративно указал пальцем на начищенную серебряную звезду, закреплённую ниже плеча на лацкане его жилетки, — и моё звание обязывает меня обладать должным уровнем наблюдательности. Иначе грош цена мне как капитану стражи.

— Раз вы капитан стражи, тогда отведите нас к управителю! — не выдержала Василиса, которой уже надоело торчать здесь без дела. — У нас к нему имеется очень важный разговор, не терпящий отлагательств!

Десмунд строго сверкнул глазами на подопечную, однако в этот раз она не стала прятаться за спиной Фила, а встретила взгляд зверолиса с гордо поднятой головой и… совсем по-ребячески показала язык.

— Отведу, даже не сомневайтесь, — благодушно произнёс Фрэнк, ничуть не смутившийся капризно-приказного тона девочки, и достал из нагрудного кармана металлическую коробочку с красивой гравюрой, из которой, в свою очередь, извлёк новую сигару. — Но не прямо сейчас. У меня ещё остались некоторые шерифские дела. Слышите? — прикурив, спросил он и кивком указал на дверь, за которой на улице торопливо застучали молотки. — Надобно уладить их до отъезда. Да и поезд прибудет лишь в три часа пополудни. На это время предлагаю вам прогуляться по улицам нашего чудесного города Джонсона. Пейзажи здесь, конечно, не абы какие, но посмотреть есть на что. Поверьте мне на слово.

Криолис широко улыбнулся и прошествовал на выход. Пришедшая в себя дозорница справилась насчёт оружия, но шериф великодушно разрешил оставить его и добавил, что оповестит всех регуляторов — видимо так здесь именовались стражники — в городе, чтобы те не тревожили их понапрасну. Лиз взглянула на Фила, размышляя, а не забрать ли у него мушкет, но тут неожиданно заметила, что среди них явно кого-то не хватает.

— Где Паф? — спросила она, не обращаясь ни к кому конкретно, и стала озираться по сторонам в поисках розового колобка, излишнее любопытство которого могло завести его куда угодно. — Паф! Паф!

Другие тоже начали оглядываться — за исключением Фрэнка, который отвлёкся на разговор с возникшем в дверях подчинённым, — и звать квопл, но она либо попросту их не слышала, либо от скуки затеяла игру в прятки, сидя где-нибудь в укромном уголке и тихонечко попафкивая над ними. Хотя, если быть откровенным — прятаться здесь негде. Справа вереница тюремных камер с толстенными стальными прутьями на решётках, сквозь которые с трудом протиснется даже комар, чего уж говорить об упитанной Паф, в центре стол, прямо за ним дверца, вероятнее всего ведущая в хранилище для временного изъятого оружия, ведь не зря же на ней весит громоздкий амбарный замок, а слева тот самый узкий коридорчик, ведущий к чёрному выходу. Вот и всё. Даже самый искушённый в прятках мастер вряд ли бы смог тут разгуляться.

— Паф! — ещё раз окликнула пушистую подружку Лиз и, понимая, что её здесь нет, поспешила на улицу, едва не сбив с ног стоявшего в двери регулятора.

На улице невесть зачем собралась толпа. Разодетые в пышные платья дамы, мужчины в шикарных дорогих фраках окружили орудующих молотками регуляторов и о чём-то перешёптывались между собой. Лиз ненароком влетела в спину одного из щёголей и поспешно извинилась в ответ на его недовольное лицо, от которого так и сквозило надменностью. Впрочем, как только щёголь разглядел цвет глаз и волос дозорницы — стал на порядок смирнее, скупо кивнул головой, словно говоря, что принимает извинения, и неловко отвернулся, возвращаясь взглядом на мастерившийся впереди себя самый настоящий… эшафот!

Опешившая Элизабет, на время позабыв о своей цели, стала протискиваться сквозь людей, незамедлительно начавших возмущаться подобным невежеством, чтобы убедиться, что ей не показалось. С трудом протолкнувшись в центр круга, она сполна в этом убедилась. Примитивный помост, сколоченный на скорую руку из подручных материалов и оттого казавшийся хлипким и ненадёжным, да приколоченная посерёдке высокая перекладина, над которой в данный момент колдовали четверо регуляторов, обстоятельно укрепляя её брусьями у основания. Ещё двое перебрасывали через верх длинные верёвки и прилаживали под ними пеньки. Виселица! Следовательно, оставшаяся четвёрка сторожит висельников.

Девушка посмотрела на сидевших спина к спине людей, связанных по рукам прочным канатом. Кожаные шляпы с диковинно изогнутыми полями, красные платки, повязанные вокруг шеи, пёстрые накидки, перекинутые через плечо, широкие джинсовые брюки с пристёгнутыми к бёдрам портупеями для оружия. На суровых загорелых лицах, покрытых недельной щетиной, ни намёка на страх. Лиз потрясённо ахнула: да это же точь-в-точь дикие стрелки из той памятной театральной постановки, коими она так восхищалась, будучи наивным ребёнком, одураченным благородным образом, в котором их выставили сценаристы. Повинуясь какому-то детскому наитию, дозорница схватилась за рукоять сабли, самым серьёзным способом намереваясь помочь преступникам сбежать, но не успела. Толпа перестала перешёптываться и брызнула в стороны, пропуская вперёд шерифа.

Фрэнк бросил косой взгляд на пленников, указал пальцем на трёх молодых крепко сбитых ребят, и один из надзирателей немедленно отрезал их от общей связки.

— Этих в шахты, — бросил он и отправил пальцами окурок сигары в полёт. — Остальных повесить.

Толпа торжествующе загалдела, подхватывая последнее слово криолиса. Поднятый гвалт становился всё сильнее с каждым пройденным шагом приговорённых, с каждой закреплённой на балке верёвкой, с каждой сплетённой петлей…

Элизабет растерянно завертела головой. Дьявольские гримасы на лицах окружающих её людей повергли дозорницу в самый настоящий ужас. Алчущие чужой крови глаза, растянутые в плотоядной ухмылке губы, выкрикивающие в злом припадке азарта одно лишь страшное слово по аккомпанемент синхронного топота ног, призывно зазывающего Смерть собрать кровавый урожай, — как, как могли приличные на вид люди в красивых дорогих одеждах, подчёркивающих их утончённый стиль и высокий статус в обществе, в мгновение ока опуститься до уровня жестоких дикарей?! Да за всю свою службу на флоте Лиз ещё никогда прежде не доводилось лицезреть настолько жутких лиц, при том что ей ни раз приходилось сталкиваться с самыми настоящими отбросами человечества! Хотя, нет, был всё же один лик, от воспоминаний о котором она каждый раз покрывается мурашками и холодным потом. Лик, который время от времени является ей в ночных кошмарах и не отпускает до самого утра. Лик Тёмного Владыки, чьи белые провалы глаз пронзают тебя насквозь, высасывая из тела душу. Но он — само олицетворение всего Зла этого мира, столкнувшись с которым любой нормальный человек, да будь он хоть трижды могущественным криолисом, придёт в трепет. А здесь, здесь же простые…

— Леди Рэйна, — голос Фрэнка вывел Лиз из охватившей её оторопи. Шериф деликатно взял девушку под локоток и вывел из толпы. — Вам не стоит этого видеть.

— Разве так можно… — потерянно прошептала она, после того как в мимолётно установившейся тишине тренькнула верёвка, ломая шею первого приговорённого, и толпа взорвалась одобрительным рёвом, сопровождаемым оглушительными аплодисментами и свистом.

— Понимаю, для вас, как для альтанианки, всё это выглядит дикостью, но и весь наш край не отличается особым радушием. Оглянитесь вокруг, леди Рэйна, — Фрэнк описал руками перед собой полукруг, — кругом сплошь пески и бесплодная сухая земля. Редкие природные островки зелени навес золото, особенно для фермеров, которые снабжают весь остров мясом. Но эти, — криолис с презрением ткнул пальцем на эшафот, где только что лишился жизни второй преступник, — эти негодяи не только оккупировали плодородные территории, оставив нам жалкий клочок пожухлого лужка, так ещё повадились воровать скот и убивать наших ковбоев. Пастухов, то бишь. Если этого не прекратить — вскоре нам нечего будет есть, понимаете?!

Шериф стремительно повернулся лицом к Элизабет, схватил за плечи и вперил в неё свой суровый взгляд, ища в глазах девушки понимание. Но плескавшаяся в нём злость скорее требовала, а не искала, и попавшая под её влияние Лиз несколько испуганно кивнула. Фрэнк секундно помедлил, а потом вдруг виновато округлил глаза и незамедлительно выпустил дозорницу из рук.

— Приношу свои глубочайшие извинения, леди Рэйна, — отпрянув на шаг назад, произнёс он и пристыженно склонил голову, прижимая к груди снятую шляпу. Опустившиеся на плечи белоснежные волосы, едва встретившись с ветром, затеяли с ним завораживающий танец. — Я сожалею, что повёл себя так несдержанно. Просто, когда речь заходит об угрозе благополучия доверенных мне жителей, я не могу оставаться хладнокровным. Не имею права.

Очарованная плясками белокурых прядей Лиз мотнула головой, прогоняя от себя прочь неуместное наваждение. А вместе с ней и так не кстати заворочавшуюся в груди девичью зависть.

— Но всё же вот так, без суда и следствия…

— Здесь я обвинитель, судья и палач! — жёстко отрезал шериф, и нечто нехорошее проскользнуло в его интонации, отразившись на лице. Видимо он и сам это понял, так как в следующий миг его тон снова вернулся к прежней приветливой любезности. — Леди Рэйна, вы же дозорница? Я ведь прав, не так ли? Я понял это, как только увидел вас впервые. От людей нашей профессии исходит особенная аура.

— Нашей? — не успела девушка вновь подивиться проницательности беловолосого криолиса, как он тут же заставил её брови поползти вверх.

— Конечно, — тонкие губы Фрэнка растянулись в лёгкой улыбке. — И вы, и я служим на благо закона. А закон, как нам с вами известно, вещь довольно-таки гибкая, и иногда требует от нас принимать суровые решения. Вот я и не стал церемонился с негодяями вроде этих, задумавшими обречь целый город на голодную смерть. Жадные и эгоистичные, не побоюсь этого слова, свиньи. По-хорошему всех надо было повесить…

Криолис прервался, явно всерьёз размышляя над сказанным, а потом сдался и махнул рукой:

— Ладно. Пусть послужат на благо общества. Но полно о них. Что насчёт вас, леди Рэйна? Разве вы когда-либо сожалели о пиратах, снискавших смерть от вашей руки? Проявляли ли к ним сострадание, меняя клинок сабли на кинжал милосердия? Бьюсь об заклад, что нет. Всё, что вы делали, — это с честью выполняли свой долг. Без колебания пачкали свои прекрасные руки в чужой крови, очищая наш мир от грязи и делая его лучше, безопаснее и светлее. И поверьте моим словам — я не только не осуждаю вас за, скажем так, излишнее проявление усердия, но ещё и безмерно восхищаюсь вами как человеком… нет, скорее как женщиной, настолько самоотверженной, что не побоялась отринуть беззаботную семейную жизнь и встать на опасный путь борьбы с преступностью.

Обескураженной проникновенной речью шерифа Лиз не нашлось чем на это ответить. Его слова пьянящим вином пролились на сердечные переживания девушки, которая всё еще не забыла, каково это быть дозорницей, и не понаслышке знавала, на какие жертвы приходится идти дозорникам изо дня в день ради исполнения своего долга. Слова одурманили её, воззвали к профессиональной гордости, уязвлённой всеми этими дурацкими играми в пиратов, и та заглотила наживку, начинённую сочувствием и лестью, раздулась до невообразимых размеров, притупила все остальные чувства, ровно как и голос разума. Последний, впрочем, не бросал попыток докричаться до Элизабет, стремясь уберечь её от попадания под чужое и кажущееся весьма опасным влияние, однако всё было без толку: она точно загипнотизированный лягушонок в молчаливом смущении смотрела в лукавые глаза Фрэнка, который, приспустившись на одно колено и не отнимая губ от её руки, не моргая смотрел на неё змеёй в ответ. Пустяковый уважительный жест затянулся, грозясь превратиться во что-то более интимное.

— Лиз, ты нашла Паф? — раздался голос Филипа за спиной.

Девушка вздрогнула, спускаясь с небес на землю, а затем посмотрела сначала через плечо на запыхавшегося мальчика, после чего ещё раз, но уже трезвым взглядом на ситуацию с Фрэнком и раскраснелась, но руку всё-таки одёрнула, правда, сделала это несколько неуклюже.

— Нет… — повернувшись к Филу, виновато выдавила она, стыдясь того, что напрочь позабыла о своей ушастой подружке. — Я…

Бурный восторг толпы перебил её. Элизабет невольно подняла глаза на шум и случайно столкнулась взглядом с болтавшимся в петле стрелком. Бедняге не повезло умереть мгновенно от перелома шеи, и теперь он страдальчески дрыгал ногами и из последних сил пытался ослабить петлю руками, безуспешно цепляясь за жизнь. Филип тоже было собрался обернуться, чтобы посмотреть в чём дело, но Лиз быстро схватила его за руку и повела прочь от эшафота. Не хватало ещё, чтобы мальчик увидел, в каких кровожадных чудовищ способны превращаться самые обычные люди. Сейчас он и без того проходит через сложный период своей жизни, стараясь обуздать монстра внутри себя, и если его вера в человечность пошатнётся — быть беде. Она ни за что этого не допустит.

— Нам нужно найти нашего товарища, — неловко пробормотала она, проходя мимо Фрэнка и стараясь не смотреть в его сторону.

— Конечно, — понимающе произнёс шериф. — Буду ждать вас на вокзале ровно в три часа пополудни. Здание с большими часами в самом конце улицы. Не ошибётесь, — крикнул он им вслед.

За оставшиеся часы до назначенного времени Лиз обыскала каждый сантиметр вверенной ей главной улицы. Городок Джонсон формой напоминал продолговатый кристалл, в котором три параллельно идущие дороги сливались в вершинах. Чиса и Ульрика взяли на себя левую улицу, а Десмунд с вместе с детьми отправились искать на правой. Дозорнице, соответственно, досталась центральная, и она с всклокоченным видом врывалась в каждое встречное заведение в поисках потерявшейся Паф, игнорируя косые взгляды прохожих и их насмешливые шепотки у себя за спиной.

Первым делом девушка проверила так называемый салун — местный аналог постоялого двора с барной стойкой на первом этаже и гостиницей на втором. Посетители встретили её крайне настороженными взглядами: Лиз буквально влетела в заведение, сильно толкнув чудные дверцы в форме крыльев летучей мыши, отчего они разлетелись в стороны и с громким хлопком ударились о стены. Немногочисленные женщины в заведении пугливо ахнули при виде сабли на поясе дозорницы, мужчины отложили карты и нахмурили брови, а бармен как бы невзначай положил на стойку револьвер (местный обычай что ли какой?). Не обращая ни на кого внимания, она протопала до бармена и торопливо изложила цель своего визита. Тот только покачал головой и с усмешкой сказал, что квоплам здесь не рады. Населяющие этот остров квоплы — одичалые хищники, которые сбиваются в стаи и нередко нападают на людей, часто со смертельным исходом. Если они забредают в города, ради безопасности жителей их отстреливают. Шокированная услышанным Элизабет пулей вылетела из здания и едва не угодила под повозку, запряжённую тройкой вороных коней.

Носясь от здания к зданию, она ещё не единожды оказывалась на волосок от перспективы угодить под копыта, неожиданно выскакивая перед всадниками и пугая их лошадей. Успокаивая встававших на дыбы животных и одновременно с этим пытаясь удержаться в седле, они бранились так, что в какой-то момент уши начинали сворачиваться в трубочку, но обычно к этому времени Лиз уже скрывалась за дверьми очередного заведения.

Продуктовый магазин оставался её последней надеждой. Зная привычки обжоры Паф, она обшарила магазин досконально, пронеслась как ураган по всем торговым лоткам, поставила на уши всех покупателей и продавцом. Возмущённые люди незамедлительно пожаловались регуляторам, но едва они услышали имя шерифа — мигом оставили дозорницу в покое. Лишь попросили вести себя немного сдержаннее, но Лиз даже не удосужилась дослушать их до конца и выпорхнула на улицу.

От магазина до вокзала оставалось ещё несколько крупных зданий, а именно кузница и пожарная часть. Естественно, Лиз не преминула заглянуть и туда, но, как и ожидалось, безрезультатно. Так что она поспешила на вокзал, встретиться с остальным и расспросить их об успехах. Да и стрелки на больших вокзальных часах остановились ровно на без десяти три.

Девушка опередила демонслеерш всего на полторы минуты, но охваченная беспокойством уже успела проесть себе всю плешь, коря себя за проявленное малодушие. Однако ни Ульрика, ни Чиса не смогли ничем её обрадовать. Следом за ними явились Десмунд с детьми, но и у них не нашлось хороших новостей. Паф как сквозь землю провалилась. Но не успела Лиз предаться отчаянию, как из-за гор, простирающихся сразу за вокзалом, громыхая, шипя и плюясь в воздух облаками густого пара, появилась громадная стальная махина на колёсах, которую восторженная гурьба мальчишек, сорвавшихся со скамейки и бросившихся к краю деревянной площадки, радостно обозвала поездом.