Глава 27 (2/2)
— Я могу пойти с вами, — предложила Лиз, развернувшись лицом к зверолису. — Как криолис. Для большей убедительности.
— Паф! — поддержала её Паф, по всей видимости пожелавшая отправиться с ними. Филип, что было ожидаемо, также выдвинул собственную кандидатуру. У Десмунда не нашлось ни одной причины отказать кому-либо из них.
— В таком случае мы с Чисси прогуляемся по городским лавочкам. Поищем новые интересные наряды… — Ульрика в своей обольстительной манере подтянулась лицом к наёмнице и заискивающе посмотрела в тёмные глаза, игриво очерчивая пальцами линию её скулы. — Ты же не против?..
Чиса в лукавой полуулыбке чуть повела головой вбок и коротко дёрнула бровями, выражая таким образом своё согласие. Затем все, точно сговорившись, уставились на Клауса, задумчиво рассматривающего пустынные оранжево-жёлтые пейзажи, начинавшиеся почти сразу же за портом.
— Что? — отвлёкшись от своих размышлений под пристальными взорами чужих глаз, непонятливо спросил он, не особо вслушиваясь в разговоры за спиной до этого.
— Чем займёшься ты? — озвучила один вопрос на всех Ульрика.
— Пожалуй, составлю компанию Шурху, да за «Точкой» присмотрю, — пожал плечами великан, не очень приветствуя идею пересекать пустыню пешком под самым солнцепёком. Тем более с подобным видом развлечений у него были связаны не самые лучшие воспоминания. Перед глазами тотчас возникали образы жуткой рожи Тёмного Владыки и театральная маска, как назвала её Элизабет в тот вечер на камбузе во время рассказа, (сам Клаус по понятным причинам в театры был не ходок и в сопутствующей атрибутике не разбирался) незнакомца со шляпой, напоминающей перевёрнутый цилиндрический горшок. Ни того, ни другого вспоминать ему в данный момент не хотелось, так как оба тем или иным образом ассоциировались с малявкой.
Провожая взглядом экипаж до самого конца пирса, Клаус заметил, как к ним немедленно подошли две фигуры, облачённые в кожаные покрытые пылью плащи до самой земли и шляпы под стать им с чудно изогнутыми полами. Сначала он напрягся, посчитав, что это не к добру, однако после того, как те, обменявшись короткими фразами с Десмундом и Элизабет, расступились в стороны, освобождая проход, расслабился, рассудив, что это местный аналог городской стражи, и вернулся на борт. Там его впервые за долгое время встретила гробовая тишина: Шурх вероятнее всего дремал в своём гнезде, набитом разными драгоценными побрякушками точно как у сорок, падких на это дело. Мысленно возвратившись к своим прерванным размышлениям, великан решил на это время уподобиться Элизабет, отправляясь в трюм докончить начатый ей бочонок. Размышлять под ром может и не столь целесообразно, но зато гораздо приятнее, чем без него.
Однако спустившись в трюм, дойдя до нужной бочки, открыв её, зачерпнув содержимое и сделав глоток, Клаус понял, что его суждения оказались ошибочны. Ведь это ром Морганны, вкус которого он знал достаточно хорошо, чтобы связанные с ней же размышления, застигшие великана после тщательного обдумывания ситуации на том острове, враз обернулись горько-сладкими воспоминаниями, связанными уже с данным напитком. Вдобавок от проснувшихся в груди чувств Клаусу вдруг стало стыдно перед другой девушкой. В общем, затея с распитием рома вышла провальной по всем фронтам. Великану оставалось лишь устало покачать головой и под тяжёлый вздох возвратиться на палубу.
За его десятиминутное отсутствие на корабле не изменилось ровным счётом ничего. Чего нельзя было сказать о пейзажах за бортом. Даже находясь на приличном расстоянии от пустыни, Клаус отчётливо расслышал звуки пальбы, перемежаемые пронзительным ржанием коней и топотом их копыт по растрескавшейся земле, присыпанной песком. Великан в недоумении крутанул головой и усмотрел вдалеке группу всадников, удиравших от другой такой же группы, но скорее всего уже из числа стражи. Догадку подтвердили поспешившие присоединиться к ним фигуры, ранее преградившие дорогу товарищам Клауса, которые немедля оседлали коней и стремительно помчались наперекор удиравшим.
Видя, что их берут в кольцо, всадники приняли решение разделиться. Однако сделали они это несколько нестандартно, если не сказать странно. От группы отделился лишь один всадник, полностью облачённый во всё чёрное и, низко прижавшись к коню, послал его галопом в направлении порта. Остальные в полном составе поскакали в противоположную сторону. И что самое удивительное — это сработало. За одиноким всадником помчалось подавляющее большинство стражников, в то время как за оставшейся частью беглецов от силы человек пять шесть. Видимо, он был за главного и успел изрядно насолить городской страже и заправляющим здесь криолисам. Клаус с интересом наблюдал за происходящим, привалившись к борту всем телом, в то время как рыбаки на берегу в панике прятались за сваями под мостом или же залегали на дно своих лодок.
Портовый стражник, бывший ближе своего коллеги к всаднику, в спешке сорвал с пояса смотанную кольцами верёвку и зачем-то принялся размахивать одним из концов, обмотанным вокруг себя на манер крупной петли, над головой. Как только всадник подскочил достаточно близко — он запустил в него верёвкой. Кольцо на конце угодило аккурат на руку целившегося всадника и крепко затянулось на запястье на радость стражника. Правда, радость не продлилась долго: ловко перекинув оружие в другую ладонь, узник крепко схватился за свои путы и, намотав их в несколько оборотов на предплечье, рванул на себя, без труда выдёргивая пленителя из седла. Оказавшись на долю секунды в воздухе, стражник под собственные визгливые крики очертил резкую дугу и подобно снаряду полетел прямиком в своих товарищей, сшибив парочку из них с коней, чем учинил некоторую сумятицу, а несостоявшийся пленник помчался дальше. Клаус лишь впечатлённо покачал головой, понимая, что этот тип не так-то прост.
Доскакав почти до самого берега, всадник резко поднял вороного скакуна на дыбы и, круто развернувшись, погнал его по направлению ущелья, раскинувшегося среди запорошенных песком отвесных скал оранжевого цвета, которые протянулись вдоль береговой линии на западной стороне острова. Проносясь практически под носом у Клауса, он чуть было не схлопотал своей головой пулю, метко выпущенную кем-то из преследователей. Она просвистела в опасной близости от виска и, прошив поля кожаной шляпы, сорвала её с головы всадника. Тот в долгу не остался: обернувшись через плечо навскидку пальнул в охваченных клубами пыли и песка неприятелей и вроде как даже подстрелил лошадь одного из них, которая, разразившись истошным ржанием, в тот же миг опрокинула седока наземь. Насмешливо ухмыльнувшись, стрелок вихрем промчался дальше, а Клаус впервые в жизни буквально оцепенел от шока, растеряв контроль абсолютно над всеми мышцами и беспомощно смотря расширившимися глазами на яростно трепыхающийся на ветру грязно-чёрный плащ, что быстро удалялся прочь.
— Да быть не может… — прошептал Клаус, как только тело вновь начало подчиняться его воли. Немного переведя дух, он восстановил в голове образ профиля лица всадника, который успел разглядеть за эти короткие несколько секунд, и вновь чуть было не впал в ступор: это определённо точно был профиль Морганны! Великан не мог ошибиться, ведь за прошедшие шесть лет досконально изучил своего капитана вдоль и поперёк. Вплоть до того, что наизусть знал расположение каждой родинки на её теле. — Дьявольщина какая-то!
Отложенные думы накатили с новой силой, только вопросов стало теперь гораздо больше, и все они назойливой трещоткой трещали в голове, стремясь опередить друг друга в очереди за получением на себя ответа. Клаус раздражённо вцепился в перила, стараясь сосредоточиться на каком-то одном, однако внезапно прогремевший взрыв разом разогнал их все, вынудив великана вздрогнуть и обратить на себя внимание. Над ущельем, в котором скрылась всадница, как две капли воды похожая на Морганну, взвилось плотное пепельно-серое марево, образовавшееся, предположительно, после подрыва шашками скальных пород по обе стороны ущелья и последовавшего за этим камнепада. Вполне характерная ловушка для местности, изобилующей природными скалами и горными возвышенностями. Сердце великана тревожно встрепенулось, а часть перил издала предсмертный скрип и обратились в труху в плотно сжатых исполинских кулаках.
Клаус пулей сорвался с места и, лихо перемахнув через борт, понёсся наперекор оставшимся в строю преследователям. Не имея никакого чёткого плана в голове, действуя наобум и по воле безумного импульса, он тем не менее сообразил спрятать нижнюю половину своего лица за банданой и, впопыхах затянув на бегу грубый узел на затылке, сбил скакавшего в хвосте всадника завалявшимся в кармане здоровым яблоком — одно из припасённых угощений для обожаемых им зверюшек. Потеряв ездока, лошадь тряхнула густой гривой и недоумённо заржала, начиная сбавлять скорость, но великан в несколько размашистых прыжков сократил расстояние между ними и резво оседлал животное, не давая ему окончательно спешиться. Отлично! Первая часть импровизации прошла более чем успешно. Осталось только разобраться со второй, третьей, четвёртой и пятой её частями.
Первый всадник, заметивший подвох, огрёб от Клауса кулаком в ухо и, свесившись с седла, грохнулся на землю, однако на его беду, сапог левой ноги плотно застрял в стремени. Клаус со злодейской ухмылкой хлопнул лошадь стражника по крупу, отправляя бедолагу в незабываемое приключение, полное новых острых ощущений.
Второй всадник оказался более изворотливым: нацеленный в бороду кулак великана пролетел мимо, а в его лицо хищно уставилось дуло невиданного им ранее оружия. Пузатый коротыш-барабан без ствола и с шестью округлыми отверстиями размером чуть меньше большого пальца, в каждом из которых словно осы прятались желтоватые упитанные пули, дожидаясь своего череда. На фоне этого агрегата мушкет Филипа смотрелся жалко и старомодно. Стрелок отработанным движением щёлкнул каким-то крючком, возвышавшимся над барабаном ближе к рукояти, и Клаус всерьёз приготовился словить одну из «ос» зубами, но произошло нечто непредвиденное. Вместо выстрела пистолет внезапно распалился докрасна и, отстегнувшись от приклада, свесился вниз под острым углом, выпуская в воздух чёрно-серую дымку и теряя весь свой боезапас. Стражник панически выругался, а мечник, не растерявшись, вновь выбросил кулак и на этот раз достиг намеченной цели, отправляя всадника кувыркаться по земле, глотая раскалённый песок.
Третий проявил невероятную хулиганскую изобретательность. Едва Клаус сблизился с ним — всадник подло атаковал его в лодыжку и тут же резво ушёл вбок. Металлический зубчатый диск, приделанный к заднику сапога всадника пропорол ботинок Клауса и, вгрызшись заострёнными зубьями в кожу, разрезал её, оставив страшный кровоточащий продольный порез. Великан сдавленно рыкнул, чувствуя, как кровь яро стекает на дно ботинка, а стражник выхватил хлыст и, наивно полагая, что оппонент вот-вот свалиться с лошади из-за боли и кровопотери, вознамерился ускорить неизбежное и снова пошёл на сближение, собираясь отстегать великана. Кончик хлыста с пронзительным свистом рассёк ветер, однако угодил точно в раскрытую лопатообразную ладонь, которая, сомкнувшись, грубым рывком выхватила его из рук малость опешившего седока, после чего отхлыстала того по первое число, лишив модной шляпы из крокодиловой кожи и исполосовав красными бороздами лицо и правое ухо.
Оставшиеся всадники, как только обратили внимание на разбегающихся в стороны лошадей коллег без них самих в седле, замедлили ход и синхронно обернули назад головы. Их встревоженные, недоумённые взгляды пересеклись с быстро приближавшимся плутоватым лисьим взглядом, и, понимая к чему это приведёт, крайний левый всадник молниеносным движением выхватил из-за пазухи пистолет и прострелил плечо Клауса. Первая шальная мысль, которая ненароком пронеслась в голове у демонслеера, искусно замаскировавшего недостойный грозного образа девчачий вскрик сдавленным шипением, заключалась в том, что это никакие не пчёлы. Это самые что ни на есть настоящие злобные шершни, Дьявол бы их побрал! Мысль, мелькнувшая следом, укоризненно пожурила великана за слишком самонадеянную, да и просто в высшей степени абсурдную идею остановить прошлую пулю зубами. Они-то, конечно, отрасли бы заново, но по прихоти природы сей процесс в точности повторял стадию прорезывания зубов у младенцев со всеми вытекающими. Малоприятная штука, особенно учитывая, что болевой порог работает при этом вполсилы. Однако же, если даже одна такая способна вырвать из плеча целый кусок мяса, то на что способен целый барабан?!
Клаус поудобнее перехватил уздцы лошади здоровой рукой и прижался щекой к взмыленному загривку, не имея ни малейшего желания выяснять это. Необходимо было срочно избавиться от стрелка, так как его напарник справа уже раскручивал над головой верёвку с петлёй, достойной великана. Вот только стражник не торопился совершать второй выстрел, и, вспомнив, что случилось ранее, демонслеер догадался почему. Пистолет хоть и являлся до безобразия мощным, однако слишком уж сильно нагревался после выстрела. Если не дать ему достаточно времени, чтобы охладиться, он быстро придёт в негодность. Оставалось лишь грамотно воспользоваться этим.
— Какого чёрта расшумелись, крысы портовые?! — с нескрываемым раздражением прокричал Шурх над головой охотника, сильно растягивая букву «Р».
Стражник удивлённо воззрился наверх, и солнечные лучи, отразившиеся от полоски золотого браслета, нахлобученного на маленькую головку птица подобно короне, незамедлительно ослепили его. Он болезненно зажмурился и ослабил вращение; верёвка сделала ещё несколько зыбких оборотов и рухнула точно на него, свешиваясь с плечей. Кратковременно ослеплённый всадник испуганно вздрогнул и дёрнулся всем телом, инстинктивно стараясь избежать незримой опасности. Телодвижение вышло донельзя неуклюжим; петля скользнула вниз и затянулась на торсе, вселяя в сердце своей жертвы поистине безотчётную панику. Переволновавшийся седок нелепо закрутился в седле волчком, лишь усугубляя своё положение и крепче запутываясь в собственной верёвке, что в итоге привело к неизбежному падению с коня. Клаус коротко усмехнулся и, перебросив поводья в наполовину восстановившуюся руку, отобранным хлыстом стеганул по руке с пистолетом другого стражника, с неподдельным замешательством наблюдающего за неуместной выходкой товарища.
Хлыст удачно обмотался вокруг барабана; резким взмахом руки Клаус без каких-либо усилий стащил из ладони зазевавшегося всадника пистолет, и вот грозное оружие уже смотрело всеми своими шестью глазами на ещё более растерявшегося бывшего владельца. Великан далеко не с первого раза переборол в себе желание отомстить обидчику и расквитаться за плечо, но в конце концов гуманизм, построенный на разумных доводах и подкреплённый стальными аргументами, сумел переубедить взыгравшую в нём кровожадность, и он забросил эту опасную вещицу куда подальше, чтобы никто больше не пострадал. Никто, кроме незадачливого стражника, в чьей лоб она угодила железной рукояткой, зрелищно вышибая того из седла.
Доскакав до укрытого пылевыми облаками каменного завала, Клаус спешился и принялся методично раскидывать камни в стороны, про себя надеясь, что то, до чего он так страстно желал добраться, всё ещё в состоянии пролить свет на накопившиеся вопросы. Однако, даже перешвыряв весь завал, он, к своему глубочайшему удивлению, никого под ним не обнаружил. Ни живого, ни мёртвого. Лишь несколько тёмных пятен, впитавшихся в землю, да кучку молодых обломанных веточек, на которых, как бы странно это не прозвучало, частично распустились молодые почки. Но откуда бы им здесь взяться, когда во всей округе нет ни одного деревца?..
— И снова дьявольщина… — пробормотал Клаус, опускаясь на четвереньки, и, подцепив пальцами щепотку пачканной земли, поднёс её к носу.
Знакомый запах без промедлений ударил в ноздри, и великан на первых порах чуть было не оглох от рокота неистово запульсировавшей в ушах крови. Уняв сердечную дрожь, он решил ещё раз убедиться, что не ошибся, и максимально сконцентрировался на своём обонянии. Раз за разом втягивая носом сладко-порочный аромат прошлого, мечник всё больше убеждался в отсутствии этой самой порочности, которая тянула его к Морганне словно магнит. О том же свидетельствовали и мелькавшие в голове воспоминания, неразрывно связанные с этим ароматом. Но если это не она, то тогда кто? Кто ещё может обладать настолько практически неотличимым запахом? Необходимо было это выяснить. Клаус свистом призвал Шурха и, наказав ему стеречь корабль, отправился на поиски истины, пока её след совсем не затерялся здесь, среди обжигающих песчаных ветров безжизненной пустыни.