Глава 27 (1/2)
Обуреваемый потоком захлестнувших его самых различных эмоциональных переживаний, среди которых отчётливее всего угадывались крайнее смятение, злость на самого себя, бессознательное чувство вины, застарелая тоска, скрытое ликование, надежда и конечно же неукротимая страсть, Клаус носился по сумрачным подземным лабиринтам как одержимый, обшаривая каждый их сантиметр, каждый завиток и закоулок в поисках сокровища, куда более ценного, нежели те побрякушки, оставленные позади на попечение Десмунда. Возможно, стоило остаться и помочь парню хотя бы вынести их на поверхность, но великан не имел права так рисковать, опасаясь, что, задержись он ещё хоть на миг, вновь — и на этот раз уже окончательно — потеряет её, а вместе с тем и возможность выговориться. Высказать всё, что не успел; озвучить то, что после до сих пор хранил на сердце; объясниться и принести извинения за совершенные им непростительные проступки. Всё-таки, несмотря на все перемены, случившиеся в его жизни, он никогда не забывал её. И вся эта чушь про зов здесь совершенно точно не причём.
— Где же ты… — суетливо бормотал Клаус, беспокойно вглядываясь вглубь тоннеля, по которому неустанно бежал вперёд. — Где…
Виляя зигзагами во всех возможных направлениях, тоннель неожиданно вывел его к подземному озеру. Судя по каменистым арочным сводам, низко нависавшим над тёмной зеркальной поверхностью озера, по которой невесомо скользили длинными лапками флуоресцентные насекомые, испуская приятное глазу бледновато-зелёное свечение, он очутился под той самой горой, что приоткрывала причудливый вид на прорастающую из земли шишку. Когда и каким образом землистый лабиринт вдруг переменился чередой ветвистых горных тоннелей, Клаус не ответил бы. Да и по большей части ему было на это наплевать. В тот момент во всём мире значение имела только она, и ради её поиска великан готов был разворотить хоть весь остров целиком.
Однако кое-какие странности частично, но всё-таки сумели привлечь внимание Клауса. Обегая озеро вдоль левого бережка, усыпанного камнями, среди которых нет-нет да и попадались острые, основательно впивавшиеся в подошву ботинка, грозясь добраться до самой ступни, Клаус заметил слабые намёки на пребывание здесь некогда людей. На правой стороне, достаточно широкой для того, чтобы приютить на себе длинную вереницу палаток, — что скорее всего и произошло, учитывая обломки трухлявых палок с обмотанными на концах обрывками изъеденной временем и насекомыми ткани, — каменистая насыпь была примечательно расчищена, образуя небольшие площадки, от которых тянулись аккуратные тропинки, ведущие прямиком к озеру, а кое-где и вовсе виднелись давние следы костров, оставивших свои чёрные метки на сложенных пирамидками камнях, призванных их оберегать.
Если прибавить к этому рукотворную лестницу на входе, выходило, что здесь когда-то и вправду проживали люди. Но что с ними сталось? Кто или что загнало их под землю, и где это нечто сейчас? Ни следов демонов, ни признаков природных катаклизмов на совершенно диком, но живущем полной жизнью острове не прослеживалось. Инстинкты демонслеера назойливо зажужжали где-то в поджилках, настойчиво твердя покинуть странный остров, боясь столкнуться с встревожившей разум неизвестностью. Но он упорно продолжал держать курс туда, куда влекло его сердце.
Чем дальше Клаус углублялся в подземные толщи горы, тем явственнее ощущал на коже лица просоленный и напитанный благоуханиями моря ветер. Выбранный тоннель заканчивался, а намёков на её присутствие как не было, так до сих пор и нет, но великан чётко сознавал, что выбрал единственно верное направление и менять его не собирался. Да и становившиеся настойчивее инстинкты, хоть и продолжали талдычить о своём, однако данное решение всецело поддерживали. Было в этих мрачных каменных катакомбах нечто такое, что подначивало здравый смысл отказаться от идеи их исследования.
Тоннель привёл великана на пустынный, усеянный скалистыми рифами берег с обратной стороны горы. Вокруг не было ни единой души, но решительно настроенный Клаус вознамерился обыскать здесь всё и быстрыми шагами двинулся по направлению моря, попутно крутя головой по сторонам. Тщательно обшарив близлежащие каменные шпили, сгрудившиеся островками по несколько штук, и трижды чуть не поскользнувшись, — подошвы сапог то и дело цеплялись о влажные, покрытые водорослями и мхом камни, — он вышел на песчаную кромку, тонким полумесяцем отделявшую его от раскинувшейся впереди водной стихии, которая величественно возвышалась над горизонтом. Бросив на неё короткий взгляд, великан посмотрел налево и, не приметив там ничего интересного, повернул головой направо. И вот тут его глаза зацепились за выведенные на песке узоры метрах в двухсот пятидесяти от него. Клаус посеменил к ним.
— Остерегайся прилива и… — только и смог что разобрать он в этих узорах, на деле являющихся буквами, подъеденными почти на треть морской водой. Второй половине фразы и вовсе повезло куда меньше.
— Выходит, я опять не успел… — впиваясь глазами в до боли знакомые, угловатые загогулины, лишённые всякого изящества и вычурности, с грустью вздохнул Клаус, утешаясь лишь мыслью о том, что всё это по крайней мере не оказалось плодом его воображения, стремящегося выдать желаемое за действительное.
Великан вновь с тоской посмотрел на морскую даль, что всегда манила его капитана своими неиссякающими приключениями, и вдруг внезапно осознал истинный смысл послания. Море отнюдь не фигурально возвышалось над горизонтом. Оно дыбилось как кошка, намереваясь одной огромной погибельной волной накрыть весь остров с головой. Многое сразу встало на свои места. Вот для чего нужны были все эти кротовые норы под землёй. Проживающие здесь когда-то люди проделали их, чтобы обезопасить себя от смертоносных выходок капризной и непредсказуемой стихии. Но, либо она оказалась куда более коварной, чем они предполагали, либо, опять-таки, нечто другое, находящееся уже непосредственно на самом острове, окончательно погубило их. Возможно, вторая часть надписи прояснила бы и этот момент, однако сейчас совершенно ясным было лишь одно: необходимо срочно убираться отсюда и как можно дальше, дабы образовавшиеся после удара волны не перевернули «Точку» верх дном.
— Где…ик. Где ты…ик. Где ты был? — после второй неудачной попытки выпалила как из пушки изрядно повеселевшая Элизабет, черпая большой деревянной кружкой ром из початой бочки. Меланхолию как ветром сдуло. — Ик.
— Рад видеть, что ты поправляешься, — взобравшись по ступенчатой сходне на корабль, вместо ответа молвил великан и торопливо прошёл до девушки, — но придётся отложить твоё выздоровление, — добавил он, забрав из рук дозорницы кружку.
— Ты чего…ик…ошалел?! — возмутилась Лиз, собираясь высвободить саблю, но отвлеклась на голос появившегося на палубе Филипа.
— Что случилось? — встревоженно спросил он и тут же галантно подал руку поднимавшейся следом Василисе. Девочка приняла помощь и, легонько спрыгнув со сходни, признательно улыбнулась в ответ, от чего Фил покраснел и шустро отвернулся к великану, что так настойчиво поторопил их возвратиться на «Точку», смущённым голосом заново озвучивая свой вопрос.
— Убираться надо отсюда, — бросил Клаус, не сводя глаз с сердито нахмурившейся Элизабет, сверлящей пронзительным взглядом то его, то кружку у него в руках.
— От…дай, — поборов очередной приступ икоты, с необычайной твёрдостью в одурманенном алкоголем голосе произнесла она. Со стороны могло показаться, словно у неё отобрали что-то поистине жизненно необходимое. — Сейчас же.
— Как только уберёмся, — выдерживая сгустившуюся вокруг убийственную ауру, исходящую от девушки, отозвался великан.
— Так с…снимайся с як…коря и плыви н…на парусах. Я-то т…тут причём? — продолжая сражаться с икотой, процедила девушка, меча косые взгляды на кружку и явно задумывая её выхватить.
— У нас нет времени ловить ветер, — отрезал Клаус и для наглядности выплеснул содержимое кружки обратно в бочонок. — На нас надвигается волна.
— Прибью… — сверкнув Силой в глазах, в точности как однажды это сделала её мать, прошипела Элизабет, напрочь пропуская мимо ушей всё сказанное Клаусом.
Неизвестно, во что это могло вылиться, если бы на корабль не взбежал Десмунд с последней ромовой бочкой в руках и не сообщил о страшном цунами, надвигавшемся на остров, о котором ему поведали животные инстинкты. Кружившийся над ним Шурх подтвердил каждое его слово, позвякивая в паузах между словами свисавшими с пернатой шеи жемчужными бусами, нагло стибренными из сундука с сокровищами. Почему-то к ним Элизабет прислушалась сразу и, с вызовом глядя великану прямо в глаза, демонстративно хлопнула крышкой бочонка, после чего, пошатываясь, направилась к корме, небрежно отдав приказ готовиться к отплытию. Клаус хмыкнул ей вслед и отправился на помощь к Десмунду, который, пыхтя, пытался затащить на палубу громоздкую сходню. Филипу и Василисе он поручил задание предупредить об отплытии сестру и Чису, практически не покидающих свою каюту последние несколько дней. С того момента, как Лиз впала в уныние, если быть конкретнее. Просто Ульрику, которая любила время от времени подшучивать над Лиззи, ставя её в неловкое положение, а затем с игривой улыбкой наблюдать, как она изрядно краснеет и живописно смущается, несколько опечалило происходящее с девушкой. Ну или же полное отсутствие какой-либо реакции на отпускаемые ей вульгарные шуточки, тут уж как посмотреть. А лучшим лекарством от печали для одной демонслеерши была лишь другая демонслеерша.
Когда цунами полностью утопило остров в солёной воде, «Точка» по счастью оказалась вне досягаемости его стремительно расползающихся кольцами пенистых щупалец, но и далеко не уплыла, потому что как только Лиз пьяным глазом трезво оценила безопасное расстояние — послала всё к Дьяволу и, по-ребячески толкнув Клауса плечом на обратном пути, беззастенчиво приложилась к брошенной бочке. Великан негромко усмехнулся и полез марс, не забыв, однако, любезно спихнуть на Десмунда управление кораблём, тем более что он умел это делать на профессиональном уровне. Да, в общем-то, и делал всё это время Элизабетовской депрессии.
Продолжая движение в заданном направлении, «Точка» на полных парусах мчалась на Тинкертаун. Навигацией целиком и полностью руководила Василиса, чувствующая родной остров с помощью своих необычных способностей не хуже квопла. Лиз, исцелившаяся после полбочонка рома, с недавних пор начала проявлять к девочке повышенный интерес на этой почве. Первые несколько дней она, конечно, скептически относилась к этим, с её слов, детским выдумкам, да и сама девочка не особо стремилась развенчивать убеждения дозорницы, но вот в последние дни полностью переменила своё мнение на противоположное. Неизвестно, что послужило тому причиной, однако теперь на корабле витала какая-то заговорщическая атмосфера. Ни Элизабет, ни Филип, ни Василиса ничего не говорили вслух, однако частенько шушукались по углам и проводили много времени за разговорами за закрытой дверью. Но самым странным во всём этом было то, что Паф тоже оказалась вовлечённой в данный «заговор». Она заметно оживились, что, безусловно, было хорошо, но при этом стала как-бы сторониться Клауса, предпочитая его компании их. Подобное поведение квопл огорчало известного любителя милых пушистых зверюшек, и он, в какой-то степени подражая меланхоличной дозорнице, просиживал на марсе с угрюмым лицом в компании такого-же Шурха, который также оказался не у дел. Правда, печалился недолго: путь коггу неожиданно преградил массивный клок песчаной земли, растрескавшейся под палящими лучами красного солнца.
— Для чего мы здесь? — сильно щуря глаза из-за норовивших забиться в них песчинок, подхватываемых с земли потоками горячего ветра, спросила Элизабет, сойдя на берег в почти безлюдном порту острова.
— Как «для чего»? — с искренним удивлением переспросила её Василиса, перепрыгивая две последние ступеньки сходни. — Это же отличная возможность заручиться поддержкой ещё одного острова!
— Только на сей раз веди себя сдержанней, — строго наказал возникший за спиной девочки Десмунд. — Никаких пылких речей о свободе и равенстве, а также никакой демонстрации Силы без веской на то необходимости.
— Хорошо, — ворчливо протянула девочка и закашлялась, по неосторожности вдохнув ртом вездесущий песок. Фил участливо принялся похлопывать её по спине ладошкой.