Глава 25 (1/2)

— Ты точно уверен, что она до сих пор жива? — во второй раз уточнил Клаус, с мрачной угрюмостью взирая с корабля на мелкий островок, целиком сгинувший в чёрном смоге страшного пожарища.

Десмунд вновь закрыл глаза, глубоко вдохнул и замер на несколько мгновений, после чего недовольно выдохнул, поморщив нос и с отвращением дёрнув уголком верхней губы.

— Запах палёной плоти здесь сильнее, — пояснил он. — Но Василисы нет среди тел. Слабо, но я ощущаю её где в тех направлениях.

Зверолис развернулся лицом к морю со стороны носовой части и указал пальцами три возможных пути, в которых могли увезти дочь премьер-министра. В этот момент что-то приглушённо стукнулось о днище, и Десмунд, как всамделишный зверь, шевельнул левым ухом, мгновенно обращая голову на звук. Он перегнулся через борт, определить источник шума, и Лиз перегнулась вместе с ним, так как больше не могла смотреть на рождённый во пламени могильник, чей напитанный смертью зловонный чад всё ещё хранил в себе стенания сотен невинных душ. Ей не стоило этого делать.

— Пресвятая леди Альтана, какой ужас! — девушка в страхе отпрянула от борта, ненароком налетев на стоящего позади Клауса. Он мягко подхватил её руками

— Морского Дьявола увидела? — хмыкнул он, однако при виде всерьёз напуганного лица обернувшейся Лиз подавил неуместную ухмылку и сам прошёлся до борта. Увиденная картина его не обрадовала.

В воде на волнах качалось тело. Судя по одежде, оно могло принадлежать мужчине-крестьянину, однако же и женщины, работающие в полях, нередко носили мужскую одёжку, потому как в ней банально удобнее работать. В таком случае верным решением представлялось взглянуть на лицо, но здесь имелась одна небольшая загвоздка — лица не было. Вместо него зияла страшная сквозная дыра, окаймлённая раздробленными кусками черепа, рядком уцелевших зубов на нижней челюсти и кроваво-молочным кусочком глаза в правой половине разбитой глазницы. Кто-то очень старательно делал из этого бедолаги отбивную, и Клаус знал кто. И чем.

— «Трубач» Джонни…

Элизабет за спиной потрясённо ахнула. Ей, капитану дозорников, хорошо было известно данное имя. Впервые она услышала его, когда проходила военно-морскую подготовку будучи обычным курсантом. Как-то раз лейтенант принёс на занятие розыскные плакаты с портретами различных пиратов и попросил определить наиболее опасного среди них. Большинство естественно указало на Моргана. Были и другие варианты, однако никто не выбрал неказистого щуплого паренька с горбоносым некрасивым лицом, большой залысиной на макушке и четырьмя отсутствующими зубами в кривой улыбке. В свои тогдашние двадцать с копейками он выглядел на все сорок. Да и на пирата мало походил, скорее на подражателя. Ещё и кличка странная — «Трубач». Лиз тогда подумалось, что он заслужил её за виртуозную игру на трубе, приходясь простым музыкантом на чьём-то корабле. Чем может быть опасен музыкант? Затанцует тебя до смерти?

Каково же было её — как, впрочем, и всех — удивление, когда затеявший этот пустяковый тест лейтенант закрепил на доске именно плакат Трубача, как самого опасного из всех показанных пиратов. Среди курсантов пробежала волна недоумения, которая позже сменилась на язвительный шёпот и сдавленные смешки. Шутливое предположение Элизабет показалось детским лепетом в сравнении с теми, что проскальзывали в этом шёпоте. В общем, все без исключения решили, что лейтенант их разыгрывает. Вот только он никого не разыгрывал. А после того как рассказал историю Джонни, не смеялся больше никто. Оторопь вытеснила всё веселье.

Джонни ещё мальчишкой попал на корабль одного сволочного пирата по прозвищу «Девятихвостый». Любимым занятием оного было истязание людей кошкой-девятихвосткой до полусмерти, отсюда и прозвище. Само собой, экипаж также подвергался подобному наказанию, даже чаще положенного. Джонни не был исключением, однако над ним пират по какой-то причине усердствовал сильнее прочих. Может, дело было в отталкивающей внешности, может в чём-то ещё. Но факт оставался фактом: мальчишка тяжело переносил эти побои. Несколько раз оказывался на волоске от гибели. Повезло, что вмешивались другие члены экипажа и каждый раз находили способы успокоить осерчавшего капитана. Всё это привело к тому, что Джонни затаил глубокую обиду на Девятихвостого и день за днём вынашивал в сердце желание жестоко поквитаться с ним. И однажды судьба предоставила ему такой шанс.

Одним поздним вечером они обманом заманили торговое судно на мель, после чего убили всех пассажиров и принялись за грабёж. Джонни находился в капитанской каюте и, обшаривая её взглядом, выискал глазами на антресоли великолепную подзорную трубу, выполненную целиком из железа, выкрашенного в древесный цвет, с позолоченными кольцами в местах, где она складывалась. Наверняка здешний капитан вывалил за неё немалые деньжищи и относился как к сокровищу, пока какой-то сопляк с холоднокровием мясника не перерезал тому глотку, залив кровью рабочий стол и стоявшее на нём запечатлей-зеркальце с изображением его красавицы жены в компании трёх прелестных детишек.

В общем, Джонни решил заграбастать трубу себе и хорошенько спрятал её в сапоге за штаниной.

На беду мальчишки, Девятихвостый заподозрил неладное во время досмотра награбленного и заставил того выворачивать карманы. Джонни послушно выполнил приказ, но это всё равно не уберегло его от наказания. Правда, капитан хлестал спустя рукава, видимо, был очень доволен добычей, и всё бы обошлось, если бы последний удар не пришёлся на щиколотку. Плётка хлестнула по спрятанной трубе; раздался отчётливый металлический звон. Первоначальная реакция Девятихвостого была ужасной. Став страшнее самого Дьявола, пират в бешенстве разорвал штанину голыми руками, думая, что сопляк припрятал кошель с монетами. Правда, когда увидел спрятанное — успокоился. Искушённый пиратский глаз мигом определил данную вещицу в разряд никчёмного хлама, однако в назидание мальчишке он вознамерился выбросить её за борт, а после всыпать ещё плетей за обман. Но стоило ему лишь прикоснуться к трофею Джонни — тот словно с цепи сорвался.

Несмотря на полученные раны, мальчишка вскочил и сбил капитана с ног, после чего вырвал из его руки трубу и в припадке гнева принялся осатанело наносить той тяжёлые удары по ненавистному лицу. Никто из наблюдающих за кровавой расправой не остановил взбесившегося Джонни, а некоторые и вовсе подбадривали, ведь ублюдок Девятихвостый заслужил это. Тогда им было невдомёк, что этот сопляк в ближайшем будущем станет их новым капитаном, ещё более беспощадным, нежели предыдущий, и за неподчинение будет избивать подзорной трубой, но уже до смерти, оставляя вместо лиц ужасные зияющие дыры.

— Нам нужно торопиться! — почти выкрикнула дозорница и, не дожидаясь реакции парней, пружинистыми шагами поспешила к корме. По пути она чуть было не сшибла Филипа, который вышел из жилого корпуса при полном докторском обмундировании — он собирался высадиться на остров и помочь выжившим. Девушка, не останавливаясь, безапелляционным тоном предупредила мальчика, что они немедленно отплывают.

— Но как же пострадавшие?! — крикнул ей в след Фил, однако Лиз ничего не ответила, торопливо поднимаясь по ступенькам.

— Поверь мне, — мрачно сказал подошедший Клаус, накрывая своей огромной ладонью плечо мальчика, — там нет пострадавших. Там одни мертвецы.

— Но…

— Клаус прав, вожак, — появившийся Десмунд почтительно склонил голову перед растерянным Филипом. — Если ищете подтверждения — воспользуйтесь своим волчьем чутьём, как я вас учил.

Филип закрыл глаза и вдохнул полной грудью воздух, сосредоточившись на каждом наполнявшем его запахе. В темноте опущенных век нарисовалась прорва разноцветных дорожек, переплетённых в один сплошной хаотичный клубок. Любой объект, живой или нет, обладает собственным уникальным запахом, и чтобы отыскать его — надлежит распутать этот клубок, отсеивая всё постороннее. Правда, сейчас в этом не было нужды — со стороны острова не тянулось ни одной дорожки, принадлежавшей живым людям.

— Целый остров… — шокировано промямлил мальчик, безвольно опуская руки, до этого крепко сжимающие заплечную лямку походной докторской сумки. — Как же так?..

Десмунд опустился перед Филипом на колено, приобнял его за плечи и, глядя точно в глаза, твёрдо пообещал, что мерзавцы, сотворившие все эти ужасы с несчастными островитянами, ни за что не избегут правосудия. А затем ободряюще улыбнулся и пригладил ёжик мальчика.

Наблюдавший за этой сценой Клаус хмыкнул, вспоминая, как ещё несколько дней назад Десмунд готов был отправиться на поиски потерявшейся после кораблекрушения девочки хоть вплавь, лишь бы оказаться подальше от Филипа. Причины своего поведения он объяснил немногим позже, после того как великан предложил заключить само собой напрашивающуюся сделку, а Фил буквально разрешил ему находиться на когге, дав слово вожака.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что вожаками считаются все прямоходящие особи, и обычные рядовые зверолисы обязаны подчиняться им. Как и в животном мире неповиновение зверолису-вожаку всегда наказывается быстро, жестоко, а иногда и смертью. И Десмунд решил, что именно это и произошло с ним в храме нордлингов.

На тот момент он томился в темнице одной из келий внешнего двора уже пятые сутки, с ног до головы закованный в кандалы из змеевика, пока какие-то девушки в порочных одеяниях и с разрисованными лицами, сменяя друг друга, без устали скакали на нём, стараясь забеременеть. Запах Василисы истончался, и Десмунд с мучительным нетерпением ждал наступления полнолуния, чтобы обратиться в волка и сбежать из этого проклятого борделя, ведь змеевик не работает на зверолисах. Однако прямо перед самым перевоплощением в келью неожиданно прошмыгнула одна из девиц, несмотря на то что часы «приёма» уже закончились. Это полностью нарушило планы Десмунда, потому как в первые минуты после перевоплощения очень важно обуздать в себе звериную сущность, чтобы продолжать оставаться в сознании.

Имея перед глазами цель, он не сумел совладать с накопившейся свирепостью бывшего загнанным в угол внутреннего волка и разорвал девицу, а затем устроил кровавую охоту на остальных обитательниц храма. Так, в погоне за одной из них Десмунд и очутился в комнате, где находился Филип. Сначала зверолис не обратил на него никакого внимания, будучи поглощённым своей жаждой мести. Понял всё, лишь когда случайно укусил мальчика и тем самым спровоцировал трансформацию. Хотя, всё же факт того, что перевоплощённый Десмунд не смог сразу же распознать в Филе собрата, долгое время беспокоил его, пока тот не обмолвился, что употребляет отвар из волкобоя ради подавления своего проклятия. После этого парень строго-настрого запретил мальчику принимать волкобой, потому что, во-первых, это могло привести к расслоению сущности на человеческую и животную, где вторая будет неизменно пытаться захватить контроль над телом, — как это уже происходило незадолго до встречи с «Секретом», — а во-вторых — если ген зверя пробудился, подавить его более не представляется возможным.

Оказывается, звериный ген присутствует в каждом криолисе с самого рождения. Однако немногие обладают предрасположенностью к его пробуждению, а пробудить самостоятельно способны и вовсе считанные единицы, не считая случаев, когда в роду уже имелись представители зверолисов. Пробуждение гена зависит от множества неизвестных факторов, главным из которых является незнание собственной видовой принадлежности. Да-да, зверолисы — не обязательно волки. Просто волк — это наиболее распространённый вид среди них, пробудить который относительно несложно. Эти животные стайные, поэтому наличие большой и истинно дружной семьи лишь поспособствует развитию генома. Следовательно, нет ничего удивительного в появлении на Альтане, где принято заводить огромные семейства в надежде, что один из отпрысков родится следующим главным управителем, парочки волков. Удивительно то, что случилось это в одной семье, и оба смогли пробудиться.

Однако, это скорее исключение из общих правил. Всё же появление на свет даже одного ребёнка с предрасположенностью само по себе считается редкостью. Помимо этого, ситуация усугубляется ещё и тем, что для пробуждения требуется другой зверолис. Пробудить ген возможно через укус, как это сделала Каролин с Филипом (жаль только, что она не знала, что её брат окажется вожаком, и что они свирепеют, когда их кусают). Но зверолис обязательно должен быть того же вида, а иначе ничего не выйдет. Патоген, содержащийся в слюне перевоплотившегося зверолиса попросту не сработает. Без этого ребёнок останется криолисом. Причём, весьма посредственным. Его связь с островным даром будет крайне шаткой. Фил, например, до перевоплощения умел разве что создавать лёгкий ветерок, и это-то при своей связи с мельничкой.

Десмунд ещё много чего рассказывал о зверолисах, — объяснил, как по собственной воле менять цвет глаз, дабы не выделяться, — но, как потом сам признался, в основном то были легенды, собранные со всех уголков мира. Единственное, в чём парень был абсолютно уверен — где-то в этом море существует остров, населённый лишь одними зверолисами, которым доступны все тайны своего происхождения. Именно его он и искал, пока не заплыл на Тинкертаун и не стал защитником Василисы.

— Бросай бездельничать, дрянной пират! — громогласно гаркнула с кормы Лиз. — Живо снимайся с якоря, время не ждёт!

Клаус по обыкновению хмыкнул и отправился выполнять приказ.

По пути великан пересёкся с Ульрикой, просиживающей на самодельном троне, шутки ради сколоченном Клаусом из винных бочонков, опустевших после происков изысканной леди Элизабет, с пеной у рта доказывающей, что она вовсе никакая не пьяница. Сестра с неуёмным интересом изучала верхнюю половинку фальшивой Безымянки, в то время как нижняя лежала подле левой руки на подлокотнике. Ульрика занималась изучением с той самой поры, как узнала о существовании книги, застукав Лиз при попытке выбросить сей без сомнений интригующий реликт в море. Её стремление к познаниям оказалось поистине неутолимым. Даже выходка дозорницы, приведшая книгу в практически непригодное состояние, не смогла никак на это повлиять.

— Куда мы на этот раз? — закончив чтение на верхней половине, мельком спросила она и, не дожидаясь ответа, потянулась за нижней.

— Охотиться на пиратов, — со смешком бросил через плечо Клаус, держа путь к становому якорю.

Охота не заняла много времени. Уже на заре третьего дня Элизабет с помощью невероятного чутья Десмунда настигла корабль Джонни — ничем не примечательное с виду двухмачтовое судно. На нём не имелось абсолютно никаких опознавательных знаков, и со стороны оно в равной степени походило как на простое прогулочное, так и на мелкое торговое. Именно в этом и заключалась вся подлость пиратских кораблей. Лишь непроходимые глупцы плавали под чёрным флагом денно и нощно, что обычно не заходило дальше первой серьёзной стычки с дозорничьим кораблём. Хитрецы же предпочитали скрываться до последнего, а для своих жертв устраивали тщательно спланированные засады. Прежде всего втихаря избавлялись от их корабельных квоплов, после чего держались на расстоянии какое-то время, давая людям возможность сильнее промариноваться в собственном отчаянии, а затем как бы случайно нагоняли. Вели себя крайне дружелюбно, сопереживающее кивали головами, выслушивая истории о заставшей врасплох беде, и клятвенно обещали помощь. Которая заканчивалась либо на мели, либо на скрытых под водой коралловых рифах.

Если верить сводкам, Трубач относился к хитрецам. Несмотря на собственные кровожадность и уродливость, он чертовски хорошо планировал каждое своё ограбление и столь же искусно втирался людям в доверие. За подобные качества лейтенант тогда и удостоил его звания самого опасного пирата, пояснив, что Морган может и обладал куда большей дурной славой, однако же она была его бичом, не позволяющим проворачивать подобные трюки. Как факт — меньше жертв среди гражданских от его рук. Хотя, объективно за Морганом в общем-то и не числилось смертей, — нападения на корабли дозорников, пьяные дебоши, стычки с другими пиратами, но не убийства, — не считая одного таинственного инцидента, когда в рассекреченном теневом заливе обнаружили обезглавленный труп мужчины, заколотого саблей и лишённого гениталий. Установить личность покойника не удалось, а единственный свидетель — полубезумный старик, верящий, что на утёсе неподалёку бродит призрак его покойной жены — утверждал, что в миле от берега видел шхуну Моргана. Маловероятно, учитывая поражённые старческой катарактой глаза.

— Помимо пиратства Джонни повсеместно похищает девушек и поставляет их борделям. Берут не всех, и отношение к отбракованным соответствующее. Поэтому предупреждаю заранее: чтобы вы не увидели — держите себя в руках. Особенно это касается тебя, Лиз.

Клаус с необычайной серьёзностью посмотрел на девушку.

— Не разговаривай со мной, как с неуправляемой дурочкой, дрянной пират! — зло фыркнула в ответ дозорница. — Почему мы вообще должны с ним говорить? Разве не проще просто избавиться от него?

— Рабыни — это товар. А Трубач хорошо следить за своим товаром. Морганна говорила, что он каким-то образом подавляет разум и волю своих рабынь. Если убить его, не разобравшись, мы рискуем навсегда оставить их в таком состоянии. Понимаешь?

— Да, — буркнула Лиз, стискивая от досады кулаки.

— Вот и отлично, — Клаус приулыбнулся. — Тогда…

Округу потряс оглушительной силы выстрел; «Точка» круто мотнулась вправо от ударившего вверх столпа воды. Хватаясь за всё подряд, чтобы устоять на ногах, команда устремила взоры на корабль Джонни, который успел за это время развернуться на девяносто градусов. На палубе мелькали огни факелов, припаливающие фитиля остальных орудий.