Глава 22 (1/2)
Элизабет, проснувшись, обнаружила себя под толстенным одеялом на чужой кровати в чьей-то спальне, освещаемой приглушённым светом фонаря, частично накрытого тёмной тканью. Перепуганное сердце моментально разродилось адреналиновым всплеском, и девушка рывком отшвырнула одеяло, спрыгнула на застеленный шкурами пол и метнулась к фонарю. Она сорвала ткань и мучительно зажмурилась от резанувшего по глазам света, залившего всю площадь на деле оказавшегося небольшим помещения. Когда же открыла их вновь — с ужасом поняла, что на ней нет практически никакой одежды, кроме купленной в Каперне клетчатой рубашки, едва прикрывающей верх белых трусиков. В памяти мгновенно всплыл разговор с Чисой на корабле. Смятение стеснило грудь, затрудняя дыхание. Тело панически затрепетало.
— Нет… нет… нет… — умоляюще зашептала надорванным голосом дозорница, быстрыми шагами возвращаясь к кровати. Однако на последнем шаге оступилась на ватных от нервов ногах и припала перед ней на колени. Плаксиво всхлипнула и начала истерично обшаривать простынь судорожным взглядом, заливая её слезами. — Пожалуйста… нет…
Спустя пять минут одержимого изучения простыни на наличие следов каких-либо человеческих выделений, ничего не обнаружившая Элизабет облегчённо вздохнула, чувствуя, как истерика отступает прочь, и под влиянием временной блажи безвольно осела на пол, давая себе минутку передохнуть. Но не прошло и тридцати секунд, как она вновь подскочила на ноги, ведомая новой тревогой. Филип!
— Если с ним что-нибудь случиться, — исступлённо забормотала она, нервно вышагивая до единственной двери по нежной меховой шкуре белого медведя, — то клянусь Альтаной, Клаус, я тебя прибью!
Крепко схватившись за ручку, — и внутренне заранее приготовившись разочароваться, — Лиз фанатично дёрнула её на себя, и резко распахнувшаяся дверь нещадно треснула изумлённую девушку по лбу.
— АУЧ! — шлёпнувшись на попу, болезненно воскрикнула она, хватаясь руками за ушибленное место.
— Л-лиз?.. — неожиданно окликнул её робкий детский голосок.
Элизабет вздрогнула и посмотрела на дверной проём, в котором остолбеневший Фил с красным лицом ошарашенно смотрел куда-то вниз глазами, размером не меньше дублона каждый. Девушка машинально переместила взгляд в том же направлении и к своему величайшему стыду осознала, что сидит в крайне вульгарной позе с широко раздвинутыми ногами, похабно выставляя своё сокровенное место напоказ во всех мельчайших подробностях. Даром что бельё было надето. Во-первых, белое и не настолько плотное, как хотелось бы; во-вторых, почти под самым фонарём сидит, ну точно всё просвечивается!
— ФИЛИП ОТВЕРНИСЬ! — сведя колени вместе, взвизгнула Лиз и неуклюже прикрылась полами рубашки, с треском оттянув их вниз, до самого пола.
Взвизг девушки в момент отрезвил Филипа. Он круто развернулся, вполголоса скомкано пробормотал извинения и, не глядя нащупав за спиной дверную ручку, с хлопком закрыл дверь.
— Я сбегаю за госпожой Хельгой! — взбудоражено выкрикнул он.
— Нет! Постой! — попыталась остановить его дозорница, но за дверью уже зазвучал быстро отдаляющийся топот ботинок. — Не оставляй меня здесь одну…
Вернувшись вместе с настоятельницей, Фил, прежде чем заходить, постучался и громко осведомился, можно ли войти. Ответом ему послужила тишина. Он спросил ещё раз, но за дверью по-прежнему молчали. Заволновавшись, Филип толкнул дверь — и в лицо тут же ударил холодный ветер. Окно в комнате было распахнуто настежь; через него была переброшена верёвка, сделанная из связанных вместе простыней, один конец которой был обвязан вокруг кровати. В углу тревожимые сквознячком постукивали открытые дверцы шкафчика с постельным бельём.
— Лиз! — воскликнул мальчик и помчался к окну, надеясь, что она не успела далеко убежать. — Лиз!
Настоятельница Хельга отправилась следом, но как только сделала несколько шагов за порог — кто-то схватил её со спины и приставил к шее что-то крайне острое и холодное.
— Не дёргайся, — повелительно прозвучало над ухом. Хельга коротко кивнула. — Немедленно выведи нас отсюда.
Услышав голос Лиз позади себя, Фил обернулся и снова впал в ступор при виде воинственного вида девушки, которая держала в заложниках настоятельницу, угрожая той сосулькой. На талии Элизабет была повязана простынка на манер платья, полностью скрывающая ноги.
— Мы уходим, Фил! — выкрикнула она и попятилась к дверному проёму.
— Подожди, Лиз! — мальчик протестующе замахал руками. — Остановись!
— Послушай мальчика, дитя, — присоединилась Хельга. — Совсем скоро снаружи станет небезопасно. Вам будет лучше оставаться здесь.
— Здесь? — зло переспросила Элизабет. — В плену у дикарей, дожидаться, пока один из вас не заявиться сюда и не износ…
— Дитя! — возмутилась наставница, прерывая её речь. — Ты находишься в стенах храма! Как подобные мысли вообще могли прийти тебе в голову, Один всемогущий?!
От подобного девушка малость опешила. Где это видано, чтобы заложница отчитывала… Стоп. Заложница? Лиз опустила глаза вниз, на сосульку в руках, затем посмотрела на растерянное лицо Филипа, уставившегося на неё с открытым ртом, и вдруг почувствовала себя полной идиоткой. Ну что за балаган она здесь устроила?! Она ведь высокородный криолис, уважаемый капитан дозорников, достойный человек и леди, в конце-то концов! Нет, всё это определённо влияние дрянного пирата… Дрянного пирата и той театральной постановки про диких стрелков, фрагмент из которой отложился в памяти восторженной маленькой Лиззи, воскресным днём пришедшей в театр вместе с мамой.
— Нет… ну это, я просто, — прощай словарный запас, — раздетая, в чьей-то постели, а тут ещё Чиса наговорила всякого, и я так испугалась.
— Я сняла с тебя одежду, потому что она вся промокла насквозь, дитя, — смягчившись, пояснила Хельга. — И уложила под одеяло, чтобы ты как можно быстрее отогрелась.
— Спасибо, — стыдливо промямлила Лиз, а затем отпустила настоятельницу. — И простите…
— Ничего страшного, дитя, — женщина повернулась к ней и, коснувшись лица правой рукой, — левой она прижимала к груди стопку одежды, — по-доброму улыбнулась. — Мне известно, что о зимних островах ходит дурная молва. Вот, переоденься.
— Спасибо, — ещё раз поблагодарила девушка, беря одежду. Филип облегчённо вздохнул и двинулся к выходу, но Лиз сбросила свою ношу на кровать и порывисто заключила его в объятия. — Пожалуйста, забудь ВСЁ, что ты здесь увидел, — шёпотом попросила она, смотря мальчику прямо в глаза. — Не хочу, чтобы Клаус прознал об этом.
— Хорошо, — Фил кивнул и не нарочно улыбнулся, только сейчас начиная осознавать всю комичность произошедшего.
Лиз строго свела брови к переносице.
— Прости, — спешно извинился он и торопливо выскочил за дверь.
— Сапоги найдёшь в сундуке рядом со шкафчиком, дитя. Мы подождём снаружи, — сказала напоследок Хельга и вышла следом.
— Я знаю, — глухо отозвалась дозорница хлопнувшей двери, а затем оглядела сотворённый ей беспорядок, сокрушённо покачала головой, вполголоса обозвав себя набитой дурой, и, быстро одевшись, принялась его подчищать. Начать пришлось с открытого окна, потому что всякий раз, когда ветерок проникал под рубашку, озорно прикасаясь к коже на теле, грудная клетка жалобно и неприятно содрогалась.
— Лиз? — спустя примерно четверть часа торчаний в коридоре, осторожно спросил Фил и для верности пару раз ударил в дверь костяшкой указательного пальца.
— Да-да, — откликнулась девушка. — Входите.
Мальчик вместе с настоятельницей вошли в комнатку и застали Элизабет застилающей кровать. Окно было закрыто, дверцы больше не хлопали, простыни наверняка разложены по своим местам. Даже тёмная ткань для фонаря, валявшаяся до этого на полу, теперь лежала аккуратно сложенным треугольником на краю прикроватной тумбочки. Что и говорить — Лиз была хорошей хозяйкой, и все на корабле об этом знали.
Девушка подоткнула последний край одеяла и легко присела на середину кровати. С намёком взглянула на Фила; мальчик покорно прошёл до неё и сел под боком. Лиз родительски приобняла его за плечо и посмотрела на присаживающуюся на стульчик напротив настоятельницу.
— О какой опасности вы говорили? — в лоб спросила она, справедливо рассудив, что данный вопрос по важнее будет, нежели шаблонные «где я?» и «как тут оказалась?». Тем более кое-какое представление об этом у девушки имелось: она в храме и была доставлена сюда в бессознательном состоянии по причине обморока Клаусом. От смутных воспоминаний о том, как крепко и в то же время нежно он прижимал её к себе, щеки предательски порозовели.
— Это очень долгая история, — невесело заметила Хельга, — долгая и не менее печальная, — добавила она, и её уже не молодое лицо словно постарело ещё на несколько лет.
— Но раз уж мы оказались втянутыми в это, то имеем право знать.
Настоятельница в лёгком любопытстве немного наклонила голову к плечу и испытующе посмотрела на Элизабет. Коротко улыбнулась, но улыбка вышла скорее безрадостной, однако в серо-голубых глазах читалось согласие.
— Да. Полагаю что так. Тридцать лет назад этими краями правило три брата-вождя. Бьёрн правил землями запада, Ульв — севера и Орм — юга. Каждый из них считал, что правитель должен быть один, и что именно он достоин править Бергеном. Они пытались договориться миром, но все переговоры проходили впустую. Ни один из братьев не желал уступать другому, и в итоге всё это вылилось во вражду. Началась война. Бьёрн и Ульв сражались честно и открыто, так как были умелыми воинами и хорошими полководцами. Орм не обладал ни тем, ни другим качествами, но был очень коварен и хитёр. Он понимал, что не имеет значения, какой из братьев одержит победу, ему всё равно не одолеть победителя, а потому всячески искал способы избавиться от них обоих разом и занять место правителя. И, как гласит мудрость, ищущий всегда найдёт.
Хельга замолчала. От навалившихся тяжёлых дум её плечи осунулись, глаза невидяще уткнулись в складки длинного белоснежного платья. Она молчала минуту, может, две, а потом пробудилась от звука скрипнувшей кровати — Фил непроизвольно начал ёрзать, так как хотел услышать продолжение, но не решался окликнуть настоятельницу — и, спохватившись, виновато посмотрела на томящихся в ожидании слушателей.
— Ох, прошу простить мне мою задумчивость. Возраст понемногу начинает брать своё. Так, на чём я остановилась?
— Ищущий всегда найдёт, — услужливо подсказал Филип.
— Да. Вам что-нибудь известно о валькириях? — мальчик отрицательно покачал головой; Элизабет припомнила статуи и сделала предположение. — Да, ты совершенно права, дитя. Это были Агнета и Бенедикта — одиннадцатая и двенадцатая валькирии. Они первыми встречали страждущих на пути их восхождения к храму, а остальные десять сопровождали вплоть до самых врат. Своеобразный ритуал, хорошо отражающий предназначение валькирий. Ведь, согласно нашим сказаниям, мы существуем, чтобы провожать души падших воинов в Вальхаллу — небесный чертог, где они продолжат свою героическую жизнь. Без нас воины не найдут дороги до небес и навсегда останутся блуждать в туманах Нифльхейма — мира мёртвых. За это нас почитали и уважали. Мы были наделены правом свободно перемещаться между поселениями, в то время как для других границы были закрыты. Могли присутствовать на полях сражений, на месте провожая уже ушедших и помогая уйти тяжело раненым, и никто не смел коснуться нас и пальцем. Могли…
Хельга осеклась, заметив скептически настроенное выражение лица Элизабет. Подавила благоговейный трепет в голосе, едва заметно сощурила левый подслеповатый глаз и спросила:
— Ты не веришь, дитя?
— Ни то чтобы не верю, — малость ошарашенно проговорила девушка, считавшая, что ничем не выдаёт своего скептицизма. — Просто мне… тяжело всё это представить. Я — альтанианка, и как любой другой альтанианец верю только в пресвятую леди Альтану, нашу защитницу и покровительницу.
— Потому что она реальна, стоит полагать?
— Ну да…