Глава 15 (107). Верность (2/2)

— Где ты вообще набралась таких слов?!

— Не твое дело. Подумай лучше о том, как будешь называть ее своей мамой!

— Этого не будет! — взъелся Каллан, мгновенно подскочив на ноги. Девочка знала, что это его заденет, ведь он скучал по Аламеде… Но ей-то что? Этой женщины не стало, когда ей было всего два года. Она ничего о ней не помнила. Следовательно, покойная жена отца и матерью ей не была. — Думай, что говоришь!

— Посмотрю я на тебя, когда они сыграют свадьбу, и все будут целовать ножки Ее Величеству…

Каллан был осажден, и принцесса не могла не наслаждаться собственным превосходством. Она всегда умела надавить даже на него, в чем ей помогала собственная голова.

Да, Рейла действительно считала себя слишком умной для своего возраста, — и отец каждый раз говорил то же самое, не скупясь на похвалу для своей любимой дочери, — и уж точно умнее многих из тех, кто ее окружал.

— Принцесса Рейла, принц Каллан, наконец-то я вас нашел.

Девочка перевела взгляд на возникшего словно из ниоткуда генерала Хакана и неодобрительно нахмурилась: она, вообще-то, собиралась довести Каллана до трясучки, а он заявился сюда совершенно некстати.

— Что вам надо? — Рейла пренебрежительно фыркнула, отпрянув от стены.

— Вам пора на урок.

Девочка непременно бы потратила несколько минут на то, чтобы попрепираться с советником отца, однако Каллан уже собрался идти. Уступать ему было нельзя. Пусть не думают, что он может быть старательнее нее, любимой принцессы Императора. Закатив глаза, Рейла спешно направилась за братом, намереваясь обогнать его и прийти в класс раньше.

***</p>

— Скукотища… — Рейла несдержанно фыркнула, пока небрежно выводила краской мазки по бумаге. Хира, их учительница, находящаяся на пороге почтенного возраста, опустила на нее строгий взгляд и произнесла:

— Не стоит жаловаться, Ваше Высочество. Образование — Ваш главный приоритет.

— А что мне дадут эти каракули? — съязвила в ответ девочка. — Я от них умнее не буду.

— Умный человек должен быть разносторонне развит. А теперь, прошу, не отвлекайтесь. Я оценю Вашу работу к концу занятия.

Рейлу ужасно раздражала эта старая ворчунья, но поделать с этим она ничего не могла. Сколько она уже жаловалась на нее отцу, и все бестолку. Тот только и делал, что говорил о том, какая госпожа Хира «умная женщина» и какой она «талантливый педагог». Что-то девочка не замечала ее таланта.

Каждое занятие с ней происходило до одури скучно. Пока Каллан изучал историю Удракийской Империи, она сидела в другом конце класса и занималась какими-то глупыми вещами вроде рисования или решения каких-нибудь дурацких ребусов. Хира говорила, что это нужно для развития творческого и еще какого-то там мышления, но Рейла в упор отвергала такую мысль. Все это казалось девочке бесполезным. Если она принцесса, то должна изучать историю, политологию, экономику и военную науку, а не тратить время на какую-то ерунду.

— Ваше Высочество, — Хира обратилась на сей раз к Каллану, — вернемся к нашему вопросу. Что помогло Императрице Дейне завоевать Моундан?

Мальчик задумался и даже, казалось, заметно растерялся: это не укрылось от глаз Рейлы, ведь она неукоснительно следила за ним все это время и внимательно слушала все, о чем они говорили. Просто это и в самом деле было интереснее какого-то глупого рисования.

— Давайте, Ваше Высочество, подумайте.

Пока Каллан изо всех сил напрягал свои извилины, в класс успел прийти Азгар. Завидев его, Хира тут же прервалась для того, чтобы поклониться и поприветствовать:

— Ваше Величество.

— Не отвлекайтесь, продолжайте, — Император повелительно махнул рукой. — Я пришел посмотреть, чем заняты мои наследники.

— Папа, смотри! — Рейла, еще секунду назад ненавидящая все это, теперь гордо подняла лист бумаги, демонстрируя отцу свое неумелое художество. — Я нарисовала тебя!

Азгар подошел к ней и придирчиво осмотрел рисунок, после чего заключил:

— Хорошо. Очень хорошо.

Он остановился рядом с ней, сложив руки за спиной, и стал наблюдать за Калланом; а девочка в это время снова взялась за карандаши и принялась аккуратно, тщательно выводить линии. Отец должен быть видеть, что она упорна во всем, за что бы не взялась.

— Ну, Ваше Высочество? — требовательно протянула Хира, глядя на Каллана. — Я жду.

— А вы… — мальчик заметно разнервничался, когда пришел Император, и Рейла не смогла сдержать улыбки. — Вы можете повторить вопрос?

— Да, конечно. Что помогло Императрице Дейне завоевать Моундан?

Но Каллан все так же молчал, не в силах подобрать ответ. Рейла украдкой взглянула на Азгара: тот заметно помрачнел, неудовлетворенный молчанием сына. Разумеется, глуповатый брат принцессы не мог знать столь элементарных вещей. Зато она на прошлом занятии хорошо запомнила правильный ответ на этот вопрос, ведь всегда откладывала в памяти все, о чем говорила Хира.

— Это потому, — вмешалась Рейла, крутя в руке кисточку, — что в тот день была сильная гроза и шел дождь. Рухашар<span class="footnote" id="fn_32115803_0"></span> был очень слабым по развитию, и их корабли не выдерживали полета в грозовых облаках. Поэтому Флот Дейны заманил их туда. Корабли Рухашара были полностью уничтожены, а пехоту разбомбили.

Она говорила, а Каллан весь остолбенел от напряжения и не решался поднять головы. Хира, нисколько не ожидавшая, что принцесса решит выпалить ответ без спросу, теперь смотрела на нее с изумлением и замешательством.

— Все правильно, Ваше Высочество, — протянула учительница, нервно почесав щеку. — Но откуда Вы все это знаете?

— Просто знаю, — Рейла беспечно пожала плечами и продолжила рисовать, как ни в чем не бывало.

— Она большая молодец, — похвалил Азгар. Девочка самодовольно ухмыльнулась. — Достойная дочь своего отца. Ну, а ты, Каллан? — его голос тут же окрасился раздражением. — Не стыдно тебе не знать того, что знает даже твоя семилетняя сестра?

— Я просто забыл… — буркнул мальчик, все так же не поднимая головы.

— Хочешь сказать, ты совсем беспамятный? — пренебрежительно фыркнул тот. — Так дело не пойдет. Возьмись, наконец, за голову. Бери пример со своей сестры. Она-то никогда меня не подводит.

***</p>

С самого вечера — то есть, с того момента, как Императрице вдруг стало плохо, — Дамла провела у нее покоях и не отходила от кровати ни на шаг. Отказалась от ужина, не взяла в рот ни капли воды; но, в конце концов, уснула в кресле.

Мерена, которая все это время тоже была тут и следила за ними обеими, до сих поражалась, насколько императорская фаворитка была предана Ее Величеству. Ее верность и ее беспокойство были так велики, что Мерена, право, усомнилась в их искренности. Что уж таить: никому из приближенных к Императрице Рейле лиц она не доверяла. Ни Дамле, ни Халиту. Айзеллу она-то смогла за столько времени принять, да и женщина не раз доказывала, насколько предана Ее Величеству. Бывало, конечно, Императрица злилась на Айзеллу, а в последнее время это происходило даже чаще, чем та того заслуживала, но все-таки из раза в раз убеждалась, что она ей не враг. Можно было бы сказать, что по-другому быть и не может, ведь Айзелла — глава Совета; да только вот история с предателем-Хаканом и его сообщниками показала, что подлецы и заговорщики порой находятся ближе, чем кажется.

Наверное, из-за этого Мерена была так недоброжелательно, пусть и совсем не показывала этого, настроена по отношению к Дамле. Она хорошо знала, что об этой женщине говорят при дворе: что она безмозглая потаскуха, дешевка и не заслуживает всех этих почестей, — да только вот Мерена была знакома с ней получше других. Дамла — особа вовсе не глупая. Даже, стоит сказать, очень хитрая, если уж добилась того, чтобы Императрица ради нее ввела новый титул — риналюфе. Еще оказалось, что она хорошо разбирается в искусстве, неплохо подкована в политике и умеет много чего еще: всех талантов этой женщины сходу и не назовешь. Для танцовщицы с планеты Инджитав Дамла была слишком умна.

Однако же, Императрица явно питала к ней особые чувства. Право слово, Мерена еще никогда не видела, чтобы она была кем-то настолько увлечена. Рейла все-таки непостоянный человек. Злые языки говорили, что она «слаба на передок», но Мерена считала просто немыслимым и совершенно оскорбительным подобным образом отзываться об Императрице. Но все-таки, она действительно была ветряной: меняла любовников как перчатки и о былых и не вспоминала. Настоящее чудо, что Дамла продержалась здесь так долго и возвысилась так высоко. Но таково было желание Ее Величества, и Мерена не могла его отвергать.

Где Рейла — там и она.

Мерена всегда была предана Императрице: с самого начала службы, когда та была еще принцессой, и по сей день. Даже будучи хранительницей императорских покоев — занимая самую высокую должность во дворце, — она навсегда останется всего лишь служанкой, самоотверженно исполняющей любой приказ, любую просьбу Ее Величества.

В императорский дворец Мерена попала в три года, оставшись круглой сиротой после того, как ее отец, лейтенант Батур, погиб на войне, а мать, Роша, служившая военной медсестрой, пропала без вести — скорее всего, тоже умерла. Прибирать ко двору детей погибших военных, которые числились в корпусах Кальпары, было обычной практикой в правящей династии. Дворец для сирот становился домом, а служение его обитателям — делом жизни. Мерена тоже не была исключением. Будучи ребенком, она, как и остальные, помогала взрослой прислуге, а когда вошла в подростковый возраст и стала, соответственно, более-менее самостоятельной, лично начала выполнять какие-либо поручения.

В целом работа слуг была довольно заурядна: уборка, стирка, помощь на кухне, а может и вовсе приготовление еды, если на то имелся талант, то принеси, это подай — ничего из ряда вон выходящего. Однако когда Мерене исполнилось шестнадцать, ее приставили во служение принцессе Рейле, бывшей на год старше ее.

Ее Высочество была весьма, так сказать, капризна и довольно неумеренна в своих постоянных капризах. Многие слуги попадали в немилость, но Мерена — никогда. То ли природа наградила ее таким удивительным даром, то ли постоянное соседство с другими склочливыми служанками, но, во всяком случае, ей всегда удавалось угадывать настроение принцессы. В конце концов, они неплохо ужились, и Мерена четко знала: она не намерена покидать эту должность. Слугам, вхожим в свиту членов правящей династии, всегда платили больше, да и относились к ним, стоило отметить, с некоторым уважением, почетом и даже трепетом. Оставаться в таком положении было попросту выгодно, и Мерена подмасливалась к принцессе Рейле всеми возможными способами, раз за разом завоевывая все больше симпатии и расположения. Ради этого она выучилась играть на различных музыкальных инструментах: чтобы хоть как-то развлекать Ее Высочество, которая до одури ненавидела скуку.

Впрочем, не только безукоризненным исполнением всевозможных прихотей она заслужила благосклонность дочери Императора, но и умением хранить тайны. Мерена знала, что по ночам принцесса тайком проводит к себе парней и девушек; а та знала, что она знает. Но ни разу Мерена не выдала этой тайны, никому. И другим сплетничать не позволяла — любой слух пресекала на корню.

В конце концов, принцесса Рейла лично отметила ее преданность и попросила ее помощи в одном «маленьком, но немаловажном деле» — даже спустя десять лет Мерена дословно помнила, что она сказала в тот день. Тогда у покойного Императора появилась очередная любовница, Бейда, дочь какого-то капитана, если она правильно помнила, и эта женщина очень не нравилась принцессе: слишком сильно она сблизилась с ее отцом, чтобы не представлять угрозы. Дело заключалось в том, чтобы убрать ее. Об убийстве речи, конечно, и не шло, ведь то была коренная аристократка, но Рейла придумала другой способ: эту женщину нужно было опозорить перед всеми, чтобы Император, оберегающий свою репутацию, как зеницу ока, сам прогнал ее прочь, и осуществить это предстояло на грядущем празднике по случаю дня рождения принцессы Церен.

Ничего замысловатого в этом не было: Мерена должна была разносить закуски для гостей, а затем подкинуть в бокал рвотную таблетку. Так она и сделала: и уже через десять минут Бейда, не успевшая выбежать из банкетного зала, вырвала на глазах у сотен глаз, а уже на следующий день Император, как и предполагалось, прогнал ее от себя, обозвав «ходячим позором» — это Мерена тоже подслушала, о чем донесла принцессе, не забыв усмехнуться.

Рейла, похоже, оценила ее злорадство, не говоря уже о предприимчивости и исполнительности, и с тех пор, мало-помалу, Мерена приблизилась к ней достаточно, чтобы стать любимицей принцессы.

Люди говорили, что она верна Рейле из-за страха. Но Мерена никогда не боялась ее. Долгое время она попросту не давала Императрице поводов для недовольства, а затем, когда совершала какие-то оплошности, получала достаточно снисхождения и понимания. Мерена была всем сердцем предана Ее Величеству; а та, в свою очередь, только лишь ее верность и ценила. Не было такого человека, который мог бы заменить ей Мерену. Как и у Мерены не было иной госпожи.

Мерена могла быть не согласна с какими-то поступками и решениями Императрицы — признаться, в последнее время это несогласие возникало в ней слишком часто, — но никогда не говорила об этом. Даже думать старалась как можно меньше. Если уж она зарекомендовала себя, как верного человека, то таковой останется до конца. Никогда, ни за что, даже если окажется в камере пыток, даже если над ней нависнет ружье или же палач с клинком, — она не предаст Императрицу. Стерпит все, проглотит рвущиеся наружу возмущения, подавит в себе сомнения, но не сделает и шага в сторону.

Верность не терпит ни малейших возражений и препираний. Либо ты ступаешь за человеком шаг в шаг, либо ступаешь на тропу измены и предательства. Третьего не дано. Мерена, как самая верная слуга Ее Величества, никогда об этом не забывала.

И именно нужда в том, чтобы оставаться преданной, удерживала ее здесь, в этих покоях, глубокой ночью, когда весь остальной дворец не спал. Ничто, кроме Ее Величества, не важно.

Дверь, ведущая в покои, скрипнула очень тихо, однако Мерена все равно встрепенулась, вцепившись пальцами в подлокотник софы. Посмотрела вперед: из-за дверей показался слуга и тихо шепнул:

— Хранительница покоев, вас зовет госпожа Айзелла. Дело очень срочное.

Помнится, Айзелла собиралась наведаться к доктору, который, ввиду экстренной ситуации, не покладал рук даже ночью, — значит, скорее всего, дело касалось здоровья Императрицы. Мерена тут же подскочила с софы и направилась к выходу.

На душе отчего-то поселилась необъяснимая тревога.

***</p>

Айзеллу более совершенно не смущало присутствие доктора в ее кабинете. На самом-то деле, после того, что она услышала, ее вряд ли волновало хоть что-то; и потому она, вооружившись бутылкой вина, расположилась в кресле и принялась пить прямо с горла. Вообще-то, для такой ситуации ей определенно требовалось что-нибудь покрепче; да только вот кроме паршивого вина в арсенале ничего не оказалось.

Доктор — разносчик отвратительный новостей — расхаживал по ее кабинету, нарезая уже, должно быть, двадцатый круг. Обычно Айзеллу очень раздражало, когда кто-то мельтешил перед глазами, и она непременно бы рявкнула на него, чтобы тот успокоился, да только вот невроз доктора — ничтожная, ничего не значащая мелочь; пылинка в масштабе целой Вселенной по сравнению в той катастрофой, которая нависла над ними.

Такая проблема вполне была достойна того, чтобы посостязаться в своей чудовищности с известием о Каллипане.

Наконец, спустя несколько минут после того, как Айзелла послала слугу, явилась Мерена. Хранительница покоев, обычно отличающаяся непоколебимым спокойствием и стальной невозмутимостью, отчего-то показалась ей довольно-таки взволнованной — и ее голос, слегка осевший, только подтвердил это подозрение:

— В чем дело?

Айзелла отставила в сторону бутылку и задумчиво постучала пальцем по горлышку. Она все пыталась собраться с мыслями, подобрать нужные слова: но почему-то не выходила. Айзелла была настолько обескуражена произошедшем, что не могла даже здраво соображать.

— Скажи ей, — повелела она доктору — как удобно было сбросить на его плечи всю ответственность.

— Госпожа Мерена, — тот и сам с трудом мог говорить — он-то и Айзелле еле-еле смог объяснить, в чем дело, — могу я задать вам вопрос? — Мерена кивнула, и он произнес: — Может, вы знаете, жаловалась ли Ее Величество в последнее время на здоровье? Были ли у нее какие-то боли, недомогание?

— Уже довольно долго у нее бывают мигрени и спазмы в спине. Я советовала Ее Величеству обратиться к вам с этим, но она не соглашалась. А что?

— Как я и думал… — мрачно буркнул доктор и на пару секунду замялся. Он был невыносимо медлителен, но ни Мерена, ни Айзелла не торопились подгонять его. Первая — потому, что пребывала в недоумении от таких вопросов, вторая — потому что уже знала, как нелегко ему говорить об этом. — У недомогания Ее Величества была серьезная причина. Я бы даже сказал — страшная… И по этой же причине она сейчас находится в таком состоянии. Дело в том, что уже долгое время Ее Величество регулярно травят ядом и наркотиками.