Глава 8 (100). И грянет гром (1/2)

Как Халит и ожидал, Рейла все-таки позвала его к себе. Это случилось на третий день после того, как он, оказавшись в корпусе «по счастливому стечению обстоятельств», как сам говорил всем, успокоил царствующие там беспорядки. Правда вот, простой случайностью это не было.

Вообще-то, командующая Эгидба действительно приходилась ему старой знакомой. Не то, чтобы он слишком хорошо с ней общался и имел хоть какие-то доверительные отношение, но прежде, когда еще пребывал в столице, пока правил Император Азгар, часто пересекался с ней и успел неплохо поладить. Когда до него дошли слухи о беспорядках в пятом корпусе, Халит сию же секунду направился туда, чтобы предостеречь женщину от неосмотрительных поступков, и, что уж таить, она действительно заварила им по чашке чая. Беседовали они не так уж и долго — прошло около часа до того, как Халиту поступило сообщение от одного из его людей при дворе: по приказу Императрицы, Айзелла была отправлена в корпус, чтобы угомонить забастовку.

Халит предупредил Эгидбу, и та приняла необходимые меры, чтобы построить непокорные роты, однако он знал, что надолго это не сработает, и был начеку. Вскоре он и впрямь услышал, как Айзелла, ворвавшись в корпус, принялась рвать и метать, начала кричать, разбрасываться оскорблениями, и как начала ожидать и восставать толпа. Халит вышел на помост в тот самый момент, когда войско, казалось, готово было ее растерзать, и не мог не насладиться видом этой упоительной картины. Подумать только: прославленная военачальница, заслужившая репутацию одной из самых жестоких женщин-солдат Удракийской Империи, не могла усмирить собственных солдат… Мятежный огонь вспыхнул, и было ошибочно полагать, что его получится погасить: напротив, ветер раздувал его, и тот становился все сильнее и сильнее, и грозился сожрать все вокруг.

Халиту пришлось вмешаться, но сделал он это вовсе не из миротворческих побуждений и любви и преданности к своей Императрице — звезды, он ее просто ненавидел, как и каждое решение, принятое ее, как и всю эту шаткую систему, построенную на костях тысяч и миллионов погибших; систему, что разлагалась изнутри и грозилась рухнуть, как карточный домик. Халит прекрасно знал, когда говорить, и понимал, что говорить. «Покуда правит Императрица Рейла, не будет вам спуску», — отчеканил он, будто искренне верил в правомерность ее поступков. Но это был призыв к действию. Халит не сомневался: тот, кто захочет, поймет, что он имел ввиду.

Покуда правит Императрица Рейла, никому не будет покоя.

А дальше — картина маслом: не сегодня, так завтра, Рейла непременно пойдет на поводу у своей кровожадной фаворитки, проигнорировав все разумные доводы Айзеллы, и отдаст приказ о казни главных зачинщиков забастовки. Слишком предсказуемо, ведь она не сможет простить задетой гордости. Оставшиеся в корпусе солдаты не смогут смириться с печальной участью товарищей и поднимут — просто должны поднять — мятеж.

А затем Рейла встретит свой конец.

Правда вот, теперь у Халита в сердце закралось опасение, что он может и не застать тот день. Тот факт, что Императрица вызвала его к себе, совершенно не радовал, пусть он и предполагал такой исход. Невозможно даже представить, что там Айзелла успела наговорить про него… Халит не сомневался, что она нажаловалась, потому что своим дерзким появлением он, ко всему прочему, подорвал ее честь. Айзелла была верной подданной, но в то же время властной и амбициозной, и место главы Совета, щедро дарованное ей, ни за что не упустит просто так. Удавит и удушит за него — но не отдаст.

Но, как говорится, надейся на лучшее, готовься к худшему. Халит подошел к кабинету Рейлы с тяжестью на сердце, но непоколебимой уверенностью в глазах.

— Ее Величество ждет меня, — уведомил он стражников и постучался.

— Войдите, — донеслось с той стороны.

Переступив порог комнаты, Халит застал Рейлу за стопкой документов и бокалом вина под рукой: о, звезды, эта женщина и без капли алкоголя не проживет! И все же, он предпочел не акцентировать на этом внимания. Закрыл за собой дверь, сделал два шага вперед и поклонился.

— Ваше Величество, — приветственно протянул он, выпрямляясь, — Вы хотели видеть меня?

— Хотела, господин Халит, — пресно отозвалась она, даже не посмотрев на него. Ее настроение показалось ему уж каким-то больно тяжелым, мрачным и хмурым, а это невежественное молчание тяготило, поэтому, сложив руки перед собой и вяло качнувшись взад-вперед, он полюбопытствовал:

— Могу я узнать, что послужило поводом?

Рейла снова даже не посмотрела на него. Отложила в сторону документы и потянулась за бокалом вина, сделав раздражающе медленный глоток, после чего со все той же почти кинематографичной неспешностью откинулась на спинку кресла, закинула ногу на ногу и наконец соизволила поднять на нее глаза. Халит взгляда не отвел: смотрел на нее все так же выжидающе, пока та, в конце концов, не сказала:

— Генерал Айзелла рассказала мне о том, что вы выступили с речью перед солдатами корпуса, и, действительно, это сработало. Уже третий день там царит тишина и спокойствие.

— Это мой долг, — слукавил Халит. — Я не мог поступить иначе.

— Прекрасно, что вы это понимаете. В наше время найти столь преданных и, что самое главное, способных людей не так уж и просто.

— Вы мне льстите.

— Всего лишь говорю то, что думаю.

«Думать так обо мне — твоя самая большая ошибка, императрица», — пронеслось в мыслях у Халита, но он, естественно, не озвучил этого вслух. Только улыбнулся.

— Поэтому, — продолжила в это же время Рейла, — я хочу дать вам место в Совете. Насколько мне известно, до того, как на Орруме<span class="footnote" id="fn_31577503_0"></span> сменился губернатор, вы были руководителем налоговой инспекции Анвилла<span class="footnote" id="fn_31577503_1"></span>, так ведь?

— Все верно, Ваше Величество.

— Хорошо. Значит, теперь я назначаю вас главой министерства по налогам и сборам.

Халит был ошеломлен и не смог скрыть этого: его брови тут же изумленно поползли вверх. Совсем не этого он ожидал от встречи с Рейлой. Да что там: такой расклад он и вовсе не представлял. И все же, это случилось. Она и впрямь издала такой указ. Фактически доверила ему казну. Это назначение открывало для Халита множество новых возможностей, но что самое интересное: этим опрометчивым шагом Рейла только что приблизила свой конец еще на один шаг.

— Ваше Величество, — сдавленно обратился он, пытаясь усмирить свое ликующее, торжествующее и злорадствующее нутро. Сегодня его звезда несомненно зашла в центр небосвода и одарила своей удачей, не иначе! — Для меня это большая часть. Я знаю все для того, чтобы стать полезным слугой для нашей Империи.

— Я верю в это, господин Халит, — Рейла кивнула, но потом в ее глазах промелькнуло что-то действительно угрожающее и опасное. — Но не забывайте, что прежде всего вы должны быть верны мне, иначе отправитесь вслед за своим троюродным дядей.

Ядовитая змея. Халит прикрыл глаза, легко улыбнулся и понимающе кивнул, почти что поклонившись.

— А как же может быть иначе? — протянул он. — Ведь Вы, Ваше Величество, и есть Империя.

Рейла покачала головой, словно это было самой очевидной вещью из всех когда-либо ею услышанных, и опустила:

— Хорошо, хорошо… — И замолчала. Халит насторожился, ожидая, что та скажет что-то еще, но она только кинула ленивый взгляд в сторону почти опустошенного бокала и произнесла: — Можете идти.

Халит поклонился и удалился, закрыв за собой дверь, и в коридоре смог выдохнуть с облегчением. Отвратительное поведение Рейлы было способно омрачить даже самый светлый и яркий солнечный день, но только не эту новость. Сейчас ничто не могло затмить его ликования. Халит получил высокую, уважаемую должность, и ему следовало скорее начинать действовать. Бодрым шагом он направился прочь, когда вдруг, вывернув из-за угла, наткнулся на императорскую фаворитку.

Звезды, этот дворец кишит ползучими рептилиями…

— Госпожа Дамла, — обходительно протянул он.

— Господин Халит, — отозвалась она в той же манере, ну прямо-таки сама любезность! — Слышала, Ее Величество решила взять вас в Совет… Поздравляю, и искренне желаю вам удачи во всех начинаниях.

— Премного благодарен. Для меня большая радость: слышать такое от любимой фаворитки Императрицы, — с налетом язвительности, как бы с высокомерным снисхождением, опустил он и криво улыбнулся, на что Дамла смешливо фыркнула, прищурив свои змеиные фиолетовые глаза.

— Ну что вы, — отозвалась она. — Как же мне не похвалить такого талантливого и способного человека, как вы… — Халит покачал головой, мол, ну да, как же, а Дамла вдруг приблизилась к нему и, глядя прямо в глаза, цепко и пронзительно, произнесла: — Будьте осторожны. Следите за тем, с кем и куда ходите, о чем разговариваете… Обдумывайте каждый свой шаг, ибо, утратите расположение Императрицы, ничто не спасет вас от казни.

Змея.

Халит отшатнулся вздернул бровь и пренебрежительно усмехнулся, глядя на нее, словно на полоумную; однако Дамла казалась настроенной вполне серьезной. Было в ее сверкающих глазах что-то недоброе, и Халита от этого, право слово, охватило несравнимое ни с чем отвращение. А уж вишневый парфюм этой женщины — звезды, можно было задохнуться…

— Вы что, — обронил он, сложив руки за спиной, — угрожаете мне?

— Нет, — парировала Дамла с патетичным изумлением. — Всего лишь предупреждаю. Вы же знаете, как переменчив нрав Ее Величества…

Проклятая, ядовитая, ползучая, чешуйчатая рептилия! Халит презрительно скривил губы, надеясь, что этим даст ей понять, что совершенно не настроен слушать ее нелепые россказни, однако Дамла вдруг как-то помрачнела, словно всю ее напускную, лживую любезность смахнула чья-то невидимая рука, и протянула — действительно искренне, словно ее и прям это беспокоило:

— Не дайте ей себя погубить.

Сказала — и удалилась, оставив Халита совершенно сбитым с толку. Что это только что было, что она хотела этим сказать?.. Неужели замыслила что?

Обернувшись ей вслед, он застал лишь горделивую твердую поступь, а затем Дамла скрылась за углом. Халит шумно выдохнул и развернулся, нервно притопнув ногой.

Возможно, эта женщина и впрямь была не так уж и проста, как могло показаться на первый взгляд.

***</p>

С того дня, когда Фрида впервые лично встретилась с королевой Кармен, прошло четыре неделя. За это время многое успело случиться: намного больше, чем случалось с ней за последние восемь месяцев, которые, смазанные в один длинный день, полный смертной тоски, она провела будто в тумане или полусне. Спустя несколько дней после того, как познакомилась с Фридой, королева сообщила, что согласна принять ее кандидатуру и назначить главой операции. Затем началась активная подготовка: изначально выдвигаться планировалось к концу июня, но королева хотела покончить со всем как можно скорее, и потому уже в начале месяца почти все приготовления были доведены до конца.

Дело оставалось за малым: прийти на собрание, где будет озвучен итоговый план действий, и не облажаться. За прошедший месяц Фрида уже успела смириться с тем, что ее ждет, набралась смелости, зарядилась должным настроем, но все же поднялась от скручивающего все внутренности волнения за час до того, как должен был прозвенеть будильник. Она быстро привела себя в порядок, облачившись в военную форму Гарнизона, которая казалась ей до ужаса чужеродной и в которой она ощущала себя самой настоящей самозванкой, заново обдумала все, что будет говорить, насколько это вообще было возможно, но вот позавтракать так и не смогла. Кофе и сигары — не лучшее, что можно придумать на голодный желудок, но сегодня скрашивали ее наполненное напряжением утра именно они.

Фрида знала, что до зала совещаний ей придется добираться самой: Джоанна не могла прийти за ней, потому что в это время сама была занята. Фриду, разумеется, никто не собирался звать на собрание с самого начала: королева, пусть и прониклась к ней симпатией, все же не стала бы доверять важные государственные тайны, — поэтому ей пришлось ждать в коридоре, пока ее позовут.

Прошло около часа с того момента, как она пришла сюда, а ей все так же приходилось бесцельно сновать по коридору. Вообще-то, Джоанна предупредила, чтобы она не торопилась, но Фрида ее не послушалась, испугавшись, что опоздает. Не хотелось бы предстать перед всеми беспунктуальной невежей.

За это время Фрида успела кучу раз размерять коридор шагами, рассмотреть каждую трещину на потолке, царапину на стенах и пылинку в углах подоконников, попереписываться в Рут, которая настойчиво призывала ее прийти туда и «надрать всем зад» (как будто она уже двигалась в бой), и тяжко повздыхать, смутно представляя, что ждет ее дальше.

Если в Пепельной пустоши они одержат победу, ее совесть, на какое-то время, сумеет найти утешение. Потом Фрида, несомненно, снова поднимет людей против удракийцев и сделает все, что в ее силах, чтобы изгнать их из своих родных краев.

Если в Пепельной пустоши она проиграет… Фрида боялась представить, что будет, если она проиграет. Как же она будет смотреть в глаза тем, кто возлагает на нее надежды, и как она будет отвечать перед лицом собственной совести? Нет, на этот раз ошибки быть не может.

Фрида крутилась вокруг подоконника, когда Джоанна внезапно вышла из-за двери зала совещаний и окликнула ее. Девушка вздрогнула, обернувшись на нее, и уставилась растерянным взглядом, мол, неужели уже? Лиггер кивнула и ободрительно, а заодно зазывающе, махнула рукой, приглашая ее внутрь.

Перед тем, как переступить порог, Фрида сделала глубокий вдох и невольно задержала дыхание. Стоило ей войти, и на нее тут же уставилось шесть пар глаз — Кертис, сидящий к ней спиной, которого она узнала благодаря рыжей макушке, даже не повернулся. Маршал Кито, темноволосый котоликий мужчина, развернулся на кресле, окинув ее задумчивым взглядом, и снова отвернулся; Каспер и Нейтан посмотрели на нее с удивлением, но настроены были явно доброжелательно; Кармен обвела своим фирменным сосредоточенным взглядом; а Картер, взглянув на нее совсем бегло, проследил за сенешалем, который прямо сейчас показался Фриде мрачным, словно грозовая туча, и зловещим настолько, что у нее по спине пробежались мурашки.

Он смотрел на нее так, словно она была врагом народа, и не спускал с нее полных презрения глаз до того самого момента, как Фрида заняла свободное место рядом с Джоанной. Лиггер повернулась к ней, многозначительно дернув бровью, и сенешаль закатил глаза, скривившись, и уткнулся лицом в сцепленные в замок руки. Фриде подумалось, что в его голове уже вовсю крутятся шестеренки, пока он думает, как выжить ее отсюда.

Джоанна предупреждала, что так оно и будет: Линтон Карраско цепкой хваткой держался за свою должность, расположение королевы, и очень враждебно реагировал на любое вмешательство со стороны. Самое лучшее, что могла сделать Фрида, — это не обращать на него внимания.

— Знакомьтесь, Фрида, — представила ее королева, хотя в этом и не было особой необходимости: ее здесь и так знали все, и большинство — лично. — Именно ей я решила поручить руководство операцией по завоеванию удракийской военной базы.

На пару секунд повисло молчание, от которого Фриде сделалось не по себе; а потом сенешаль вдруг произнес:

— Извините, Ваше Величество, но, насколько мне известно, человеку, который не состоит в вооруженных силах официально, да еще и не имеет никакого звания, нельзя доверить такое поручение.

Его замечание могло показаться вполне себе безобидным, словно он действительно был обеспокоен формальной стороной вопроса, но Фрида-то знала, что это было не так; она чувствовала его враждебный настрой всеми фибрами души.

— Да, это так, — согласилась королева. — И поэтому вчера я внесла Фриду в списки служащих Гарнизона, а сегодня официально назначаю ее капитаном и говорю для всех, что разжалована она может быть только с моего личного дозволения.

От изумления Фрида почти забыла, как дышать. Джоанна, сидящая рядом с ней, ухмыльнулась с таким самодовольством, словно это ее наградили этим званием, и толкнула Фриду в ногу, как бы намекая, что ей пора перестать молчать, как рыба, и поблагодарить королеву, что она и поспешила сделать.