Глава 25 (83). Шепот сердца (2/2)

— Дать? — он несдержанно прыснул и неодобрительно покачал головой. — Правду, значит, о тебе говорят… Только одно тебе и нужно.

Вместе с удушливой нехваткой воды внутри вспыхнуло еще одно пламя — злость. Гнев, недовольство и возмущение, приправленные соусом глубоко оскорбления: звезды, если бы только Тенга мог говорить и встать, он…

«Мятежники подобрались к крепости и пытаются прорваться внутрь…»

…Он слишком слаб, чтобы сделать хоть что-то. Не смог тогда — а сейчас, запертый невесть где, точно не сможет. Ему оставалось только умолять высокомерного незнакомца дать ему попить.

— Во… ды…

— Дать воды? — Тенга кивнул. Незнакомец фыркнул, закатив глаза. — Так бы сразу и сказал.

Он поднял с пола бутылку, медленно открутил крышку и задержал на Тенге пристальный, будто бы колеблющийся взгляд, словно переспрашивал: уверен, тебе точно нужно? Тот поджал губы и нетерпеливо закивал. Сейчас освежающая, прохладная вода окажется у него на языке, медленно стечет по горлу, остужая болезненную сухость, и окажется в желудке, откуда расползется по всему организму…

Мечты о воде были прерваны громким всплеском — незнакомец перевернул бутылку и принялся медленно выливать воду на пол, искоса поглядывая на Тенгу, внутри которого все медленно-медленно обрывалось. Прямо сейчас он не желал ничего так сильно, как просто выпить хоть что-нибудь.

— Упс… Кажется, я кое-что пролил.

Незнакомец продолжал эту пытку еще несколько секунд, пока от отчаяния у Тенги не навернулись слезы на глаза. Затем он поднял ее, за это время вылив на пол почти половину, и, вздохнув, заключил:

— Ладно, ладно, не буду мучать… Все равно без нее говорить ты не сможешь, а если ты будешь молчать, толку от тебя никакого не будет.

Незнакомец швырнул открытую бутылку на пол — она покатилась, выплескивая воду из незащищенного горла. Тенга рефлекторно метнулся вперед, подхватывая бутылку, и тут же жадно присосался к ней, опустошая в несколько больших глотков. Этого мало, этого страшно мало — и все же, это хоть что-то. И плевать уже, что это унизительно. Плевать, что незнакомец смотрит, как он ползает у него в ногах, и ухмыляется. Плевать на все; главное — выжить. Только об этом сейчас его сознание, отравленное ядом, и кричало.

Тенга швырнул бутылку в сторону и снова осел на пол, прислонившись к стене. Даже дышать стало легче. Это было такой отрадой для его организма, что он невольно начал заново проваливаться в сон, почувствовав блаженное, упоительное облегчение. Жжение в горле сходило на нет, а вместе с ним — и мучительное гудение в голове. Присутствие незнакомца в камере, как и само по себе его нахождение в ней, прямо сейчас неожиданно показалось настолько незначительным, что Тенга и впрямь едва не провалился в сон, все еще ощущая чудовищную слабость, оставшуюся как отголосок отравления.

И вдруг — противный скрежет. Тенга вздрогнул и распахнул глаза: незнакомец поднялся со своего места и протащил второй стул на середину камеру.

— Что-то ты совсем расслабился, мой дорогой, — цокнув, недовольно прокомментировал он. — Так нельзя. Нам с тобой нужно много обсудить. Поднимайся.

Тенга почувствовал, как все его тело задрожало. Страх вернулся. Ощущение себя полным ничтожеством и позорищем вернулось вместе с ним.

— Я не…

— О, звезды, как же с тобой сложно… — Он рывком подхватил Тенгу с пола и швырнул на стул, словно безвольную куклу. Тот даже не успел понять, что произошло: собственное тело отказывалось его слушаться, сдаваясь под силой безымянного удракийца. — Ты просто мямля. Мне обычно попадаются персонажи более буйные и строптивые, но ты… Да ты даже не можешь двух слов связать.

Незнакомец принялся пристегивать его ремнями к подлокотникам и ножкам стула, а Тенга до сих пор не мог до конца осознать все происходящее. Еще минуту назад он мечтал о простой воде — а сейчас… Нет, яд все еще не вышел из него. Он не давал нормально соображать и даже воспринимать происходящее. Хакан предупреждал его быть осторожным — и оказался прав. Но была ли это простая формальность, или же он что-то знал? Какая-то паранойя. Все-таки, Тенга глупец. Кружить вокруг девушек и соблазнять их — его удел. Не следовало переступать грань.

Бессвязный поток мыслей прервался ровно в тот момент, когда незнакомец достал откуда-то небольшой коричневый чемоданчик, заляпанный пятнами засохшей крови. Открыл — внутри заблестели ножи, ножницы, щипцы и еще куча каких-то приспособлений, вселяющих ужас одним своим видом. Тенгу вдруг словно окатили ведром ледяной воды — либо же это его просто настигло осознание катастрофы, в которую он увязался.

— Нет! — рявкнул он, задергавшись в попытках вырваться от ремней. Все было тщетно — они лишь впивались в его кожу и неприятно резали ее; однако внезапный всплеск силы немало удивил незнакомца. — Только попробуй! Тебя обезглавят, и твою голову насадят на пику! Ты хоть знаешь, кто я такой?!

Поверхностное изумление незнакомца растаяло в одно мгновение, сменившись снисходительной улыбкой.

— Конечно, знаю, — беспечно опустил он. — Тебя зовут Тенга. Ты — сын покойного губернатора Рейениса, Тезера. А еще в последнее время ты с подачи генерала Хакана попал ко двору и заодно проник в постель Императрицы… — Незнакомец вздохнул и, более не трогая чемодан и его содержимое (Тенга следил за этим крайне внимательно), медленно прошелся к нему, сунув руки в карманы и нависнув над ним грозной тенью, снисходительно глядя сверху вниз. — Вот на последнем не помешало бы остановиться…

— Это она тебе приказала?

Незнакомец резко схватил его за волосы и направил его голову на себя, угрожающе наклоняясь к его лицу так близко, что Тенге рефлекторно захотелось попятиться.

— Мой тебе совет на будущее, — процедил он, опасно сверкая карими глазами, — учись дослушивать до конца.

Незнакомец небрежно отпустил его и, недовольно выдохнув, отчеканил:

— Итак, чем же ты там занимался?

— А чем обычно люди занимаются в постели? — всякая нелепица слетала с языка раньше, чем он успевал подумать.

— Дурак, — фыркнул тот, ощетинившись, — я не об этом. С какой целью ты это делал?

Тенга только собирался ответить; но не смог. Он и сам не знал — лишь следовал приказам генерала Хакана. Видимо, за это и поплатился. Это наверняка Рейла устроила: с каждой ночью, проведенной вместе, она словно ненавидела его все сильнее и сильнее — и в конце концов возненавидела настолько, что решила избавиться, отправив на этот проклятый Рейенис.

— Кто… — Тенга запнулся. Казалось, он снова подлетит и в этот раз сделает что-то похуже, чем просто схватит за волосы. — Кто ты такой? Кто послал тебя за мной?

— Мне кажется, вопросы здесь должен задавать я.

— Я… Я предлагаю тебе следку. Ты скажешь мне, кто ты такой, а я скажу тебе все, что знаю. Если пообещаешь не трогать меня.

— Сказать, кто я такой, не трогать тебя… — пробормотал незнакомец и издал мученический вздох, будто угроза пытки нависла не над Тенгой, а над ним самим. — Слишком много условий для пленника. Но… Мне нужна информация, поэтому так уж и быть. — Он сложил руки за спину и принялся расхаживать из стороны в стороны, за все это время ни на секунду не освобождаясь от пристального, настороженного взгляда Тенги, следующего за ним, как тюремный надзиратель.

Нужно было отметить, что этот молодой человек выглядел совершенно обычно и непримечательно — не считая яркого цвета волос, который, впрочем, сейчас был в моде. Встретив его в толпе, Тенга ни за что бы не подумал, что он занимается чем-то подобным тому, чем занимался прямо сейчас.

— Никакая Императрица меня не посылала. Я член Ордена Дельвалии, — сказал он. Но на душе легче не стало — не было, разве что, этого чувства предательства. — Зовут меня Ивар, но в народе я более известен как «Безликий убийца». Тот, что неуловим и подобен тени… На моем счету множество грязных делишек. В том числе, — губы Ивара изогнулись в улыбке, больше напоминающей хищный оскал, — и отравление покойного Императора, а также — твоего отца.

Внутри все будто сжалось, скурвилось, выцвело. Вот он — объект его ненависти. Человек, чью смерть он всегда представлял с упоением, даже не зная его лица. Именно так: Тенга раз за разом, раз за разом, раз за разом представлял, как размозжит его голову о пол, или об стену, или же проткнет его сердце клинком — неважно. Важно было лишь то, что он жаждал его смерти.

А теперь, оказавшись перед ним, сидел, отравленный и связанный, дрожа от страха, словно побитая шавка, — омерзительно настолько, что Тенга не смог сдержать нервного смешка. Дельвалиец перевел на него хмурый взгляд и растерянно вскинул брови.

— Прости? — вытянул он, плохая глазами. — Я сказал что-то смешное?

— Ублюдок, — процедил Тенга, — паршивый ублюдок…

Резкий удар в челюсть заставил его замолчать и сдавленно зашипеть. Разбитая губа внезапно заныла, на язык осел металлический привкус крови. Тенга побоялся, что Ивар выбил ему зуб, но, прощупав полость рта языком, убедился, что ему просто показалось.

— Я сломаю тебе обе ноги, если станешь разговаривать со мной подобным образом, — дельвалиец должен был злиться, но вместо этого звучал совершенно спокойно и хладнокровно. — А теперь, когда я рассказал тебе о себе, отвечай на мой вопрос. С какой целью ты вился вокруг Императрицы?

— Так приказал генерал Хакан.

— А ты у генерала Хакана вроде ручного песика? — Тенге пришлось сильно постараться, чтобы оставить эту его колкость без внимания — тем более, когда она была так правдива. Его просто все использовали. — Для чего он это приказал?

— Хотел сделать из меня Императора.

— Ух ты! — Ивар воскликнул и патетично хлопнул в ладоши. — Так значит, на моем счету еще один… С какой целью?

— Я не знаю.

— Странно. Как можно делать что-то, не зная причин и смысла? Подумай.

— Не знаю…

— Я не приму «не знаю» за ответ, — недовольно процедил Ивар, кивнув бровями. — Либо назови мне его цель, — безапелляционно опустил он, — либо я начну ломать тебе пальцы.

— Но я правда не знаю…

Дельвалиец издал протяжный вздох, полный раздражения, и закатил глаза; в то время как страх уже опоясал Тенгу с головы до ног, затягивая удушающие путы. Он не сможет сопротивляться — оставалось только надеяться, что его умение умасливать сработает даже на этом человеке.

— Я не лгу тебе, правда, клянусь.

— Ты даже не представляешь, сколько раз я это слышал, — Ивар отмахнулся и прошел в сторону к чемоданчику, принявшись перебирать инструменты и при это демонстративно дотошно и критически, нарочно поддевая натянутые нити страха, изучая каждый из них. — Все, кого я допрашивал, но последнего пытались убедить меня в том, что они ничего не знают и ни в чем не виноваты… Однако боль, — бодро заключил он, остановившись на зажиме, — развязывает язык. Но, может быть, ты все-таки передумаешь и расскажешь мне все просто так? Как бы не ненавидел вас — чванливых, зазнавшихся подонков, — мне все же неприятно, когда мне кричат на ухо.

Тенга сдавленно сглотнул. В горле снова мучительно пересохло; но на сей раз ему и глоток воды не полез бы. Металлические губки зажима угрожающе поблескивали на свету, нагоняя не только сильнейший ужас, но еще и скручивающую внутренности тошноту. Невышедший яд будто всколыхнулся с новой силой: в голове загудело, перед глазами начало плыть, тело захлестнула волна жара, а сердце бешено колотилось в груди, набатом отдаваясь в ушах. Потерять сознание было бы сейчас лучшей перспективой; однако до этого ему было предательски далеко. Сейчас рассудок Тенги, приведенный в аварийный режим, вцепился за реальность слишком усердно.

— Отпусти меня, и генерал Хакан тебе щедро заплатит. — Какая же необдуманная глупость вывалилась у него изо рта!..

— Но мне не нужны деньги, — пренебрежительно отозвался дельвалиец, — тем более уж от какого-то имперского генерала.

— Денег будет много…

— Нет, — отрезал он. — Неужели ты не понимаешь? Я все это делаю не ради денег или выгоды. Я делаю это потому, что я презираю твою Императрицу, ее советников, ее режим и ее порядки; а существование того, что я презираю, мне очень не нравится.

Тенга зашипел и понурил голову. Ему не выкрутиться, не откупиться. Ивару нужна информация — но какая? Что он может ему предоставить, если он и сам не знает ровным счетом ничего? Он должен солгать, должен озвучить какие-нибудь нелепые догадки, не имеющие под собой даже крепкой основы? Но это бессмыслица. Это прямо противоречит сути допроса.

Однако воспаленный рассудок позволял кричать: главное — выжить, выбраться любыми путями. Если таковы правила этой игры, их следует принять.

— Если я скажу тебе то, что знаю, — протянул Тенга, подняв на Ивара умоляющий взгляд, — ты отпустишь меня?

Дельвалиец усмехнулся и сделал несколько медленных, вальяжных шагов в его сторону, вновь нависнув над ним практически впритык, отчего он рефлекторно вжался в спинку стула и сжал руки в кулаки.

— Если ты ждал счастливого конца, — сардонически опустил Ивар, — значит, ты следил невнимательно. — Он снова отошел от него, скучающе перебирая в руках зажим. Тенга опустил голову и зажмурился, дернув привязанными к столу руками. Хотелось бы, чтобы он проснулся в своей постели и понял, что это был просто кошмарный сон. А потом он бы направился к Хакану и заявил, что более не намерен участвовать в его планах. Лишь бы только все это было нереально, лишь бы только… Но ядовитый голос Ивара четко давал понять: все происходило наяву: — Итак, давай начнем. Ты левша? Правша? — Тенга не отвечал. Шепот в голове вернулся, повторяя на сей раз фразы дельвалийца. Тот недовольно вздохнул и дернул бровью. — Ну, если ты не хочешь говорить, будешь правшой. Значит, полагаю, самый бесполезный твой палец — левый мизинец…

Тенга упустил тот момент, когда Ивар подобрался к его ладони, — он вышел из туманного транса, лишь когда услышал громкий хруст и ощутил ослепительную вспышку боли, пронзившую, казалось, не один палец, а всю ладонь целиком. Тенга взвился и закричал, забросив голову к потолку. Ивар освободил его мизинец и подобрался к безымянному.

— Продолжим?

Он даже не успел среагировать — когда снова почувствовал ужасную боль. Руку резко свело судорогой, от чего стало еще невыносимее. Тенга зашипел и задергался: силы ощутимо прибавилось и хватало для того, чтобы растягивать ремни. Однако Ивару это, казалось, нисколько не мешало. Холод металла исчез со сломанного безымянного пальца, и Тенга, понимая, что последует за этим, громко, до боли в горле закричал:

— Нет! Перестань! Прекрати! Хватит! Перестань!

— «Хватит», «прекрати» и «перестань» это какие-то другие пальцы, которыми я должен заняться? — Ивар посмотрел на него и растерянно нахмурился. — Они находятся на ногах?

Это даже не было смешно — просто глупо. Глупо, глупо, глупо, все ради того, чтобы посмеяться над ним, втоптать его в грязь, заставить метаться еще сильнее. Тенга замотал головой и выпалил:

— Я скажу тебе все, что смогу, если ты перестанешь!

Дельвалиец довольно улыбнулся и, качнув головой, опустил:

— Вот так бы и сразу. Ну, давай, — он прошел к своему стулу, на котором сидел прежде, и опустился, закинув ногу на ногу и отложив проклятый зажим на подлокотник, — я внимательно тебя слушаю. Только помни о честности: у нас не должны быть тайн. Прямо как у жены-Императрицы и ее мужа-Императора.

Тенга выдохнул и заметался глазами из стороны в сторону. Ему нужно было выкручиваться, но голова была пуста, как космические просторы. Все, о чем он мог думать, это о двух сломанных пальцах, которые болезненно ныли и пульсировали, объятые жаром.

— Я… Я могу только высказывать предположения…

— Ну и хорошо, — Ивар пожал плечами. — Ведь, знаешь ли, все великие научные открытия рождались именно из чьих-то предположений...

— Мне кажется, генерал Хакан замышлял что-то против Императрицы. Не знаю, что именно, и зачем ему для этого нужно было делать меня Императором, но, скорее всего, это было именно так… Она сама его в этом подозревала.

— Ну, очевидно, он собирался укрепить через тебя свое положение, — рассудил Ивар, покачав головой, — или же он собирался дождаться, пока у вас появятся дети, чтобы потом устранить вас обоих и стать регентом малолетнего Императора… В духе придворной знати. И очень предсказуемо.

«Хакан бы так не поступил», — хотел возразить Тенга, но осекся. Осекся не потому, что побоялся реакции дельвалийца; а потому что резко осознал, насколько наивно было верить в непогрешимость генерала. Выполнение обещания, данного его отцу, — как же! Слишком упорное усердие выдала Хакана с головой. Это была просто игра, от начала и до конца, и платить за все в итоге пришлось именно Тенге.

— Но что-то же должно было подтолкнуть его к этому… Полагаю, у твоей Императрицы натянутые отношения с Советом, не так ли?

— Да, — угрюмо обронил Тенга. — Она презирает их, а они — ее.

— Презирают саму Императрицу? — удивленно, но опять же — с налетом язвительности, протянул Ивар. — Поразительно… А я то думал, у нас царит культ личности…

— Они считают, что она губит страну. Хакан говорит, что она безнравственная и непочтительная. Возится с умунту и…

— Я понял, понял, — дельвалиец махнул рукой и задумчиво покачал головой. Одного взгляда на него хватало, чтобы понять: в его голове цвета идея и созревал какой-то замысел. Он усмехнулся и презрительно, почти выплевывая яд изо рта, заключил: — Против Императрицы ополчились даже ближайшие советники… Просто поразительно. Наверное, паршиво, когда вся Вселенная жаждет твоей смерти.

Тенга ничего не ответил. Он уже и соображал с трудом. Непродолжительной пытки хватило, чтобы заново изнурить его организм и вместе с этим окончательно притупить все чувства. Даже боль на месте свежих переломов не казалась настолько значительный. У Тенги оставались силы лишь на один единственный, вымученный, выдавленный из пересохшего горла вопрос:

— Теперь, когда я все тебе рассказал, что ты со мной сделаешь?

— Ну… — Ивар шумно выдохнул и замолчал, задумчиво сведя брови к переносице. Протянул руку к зажиму, взял его, перебросив из руки в руку.

Тенга почувствовал, как по его спине прошелся холодок, а пульсирующая боль на месте перелома вновь стала ощущаться с прежней силой. Он ведь сказал ему, сказал все, зачем он будет продолжать?! Пусть лучше убьет!

— Я мог бы продолжить тебя пытать, но в этом уже не будет никакой пользы. А чтобы делать это просто так… — Дельвалиец усмехнулся и отложил зажим в сторону. — Я же не садист. Поэтому мне придется убить тебя.

Из заднего кармана он извлек маленький пистолет и опустил предохранитель, направляя ствол на Тенгу. Тот вздрогнул и поднял испуганный глаза к потолку, бормоча под нос что-то нечленораздельное, в чем Ивар, однако, смог различить тихое, сбивчивое «пожалуйста». Как забавно: он все еще надеялся на милосердие.

— Последние слова? Нет? — Тенга вяло мотнул головой в ответ и зажмурился. — Странно… Твой отец был намного болтливее.

Тот внезапно вспыхнул, распахнул глаза и повернулся к нему — удалось зацепить, — однако прежде, чем он произнес хоть слово, он нажал на курок. Пуля прошла сквозь череп и вырвалась наружу вместе со всплеском крови.

Ивар обвел тело Тенги снисходительным взглядом и с тяжелым вздохом откинулся на спинку стула. Все-таки, гораздо азартнее убивать людей в их домах, чем затаскивать в подземелье и расправляться с ними там, словно со скотиной. Впрочем, это был еще не конец его работы.

Теперь необходимо было дать знать Карстену и своим новым союзницам о том, как шатка земля под ногами Ее императорского Величества, и надеяться, что им удастся окончательно выбить ее у нее из-под ног.