Книга III. Глава 1 (59). Арест (1/2)
День великого поражения ознаменовался колючим осенним ливнем и угрожающе-стрекочущей грозой. Небо Немекроны плакало вместе с ними.
В стенах Гарнизона сегодня было тихо. Тише, чем когда-либо. А как еще могло быть, когда из нескольких тысяч солдат вернулось лишь пару сотен, а командующий, до этого принесший не одну победу, погиб, и даже его тело не смогли вернуть, потому что его, скорее всего, сожрал луч аннигилятора? Как еще могло быть, когда даже те, кто вернулись, в большинстве своем, заработали себе зверские раны, чудом что совместимые с жизнью? Как еще могло быть, когда Империя завладела Сердцем Немекроны и теперь была в шаге от полной победы?
Алисса старалась не думать обо всем этом, но ее мозг попросту отказывался переключаться на что-то другое. Дорога до Гарнизона прошла для нее, как в тумане. Она вспоминала груды тел, металла и насыпи пепла, обугленные кости и брошенные конечности, и треклятый значок командующего, брошенный Картером, который ушел навсегда. Она вспоминала, и ее тошнило. Она вспоминала и ненавидела Империю все сильнее с каждой секундой.
По возвращению в Гарнизон Алиссе не дали даже банально привести себя в порядок: стоило ей сойти с трапа корабля — единственного уцелевшего, который донес их до Гарнизона, — и ее тут же встретил какой-то солдат, посланный королевой, сказав, что та желает ее видеть. Алисса пыталась намекнуть, что ей негоже являться к Ее Величеству в таком состоянии (не только внешнем, но и внутреннем), но солдат убедил ее, что это сейчас волнует королеву меньше всего. И Алисса готова была поверить ему наслово: несомненно, она уже обо всем узнала.
Солдат привел ее к двери кабинета королевы и сказал, чтобы она зашла одна. Так Алисса и поступила. Вздохнула, собирая в кулак все имеющееся самообладание, чтобы не разрыдаться прямо там (хотя слез у нее уже попросту не оставалось), и постучала. Королева отозвалась приглушенным «войдите». Алисса открыла дверь и тихо переступила через порог, точно так же закрыв ее за собой.
— Ваше Величество, — приветственно произнесла Витте, поклонившись.
Королева стояла у окна и даже не повернулась, когда та зашла. Пусть Алисса и не видела ее лица, но сразу же поняла, что Ее Величество находилась в состоянии не менее подавленном, чем она сама.
— Лейтенант Витте, — опустила в ответ королева, и Алиссе по ее осевшему, тусклому голосу, не выражающему привычного величия, показалось, что она только-только плакала. А может, и до сих пор плачет — и потому не поворачивается? — Присядьте.
Алисса выполнила ее просьбу без колебаний, опустившись на свободное кресло у стены, хотя ей и не очень-то нравилось то, что приходится пачкать мебель своей грязной формой, измазанной песком и кровью.
Королева молчала. Витте молчала вместе с ней. Возможно, им даже была нужна эта небольшая пауза, чтобы отогнать в сторону все траурные мысли и настроиться на разговор, который может одинаково ранить каждую из них. Ведь они обе понимали, как много потеряли в этом страшном побоище.
— Вы знаете, почему я вас позвала? — наконец произнесла королева, все так же не поворачивая головы.
— Нет, — честно призналась Алисса. — Хотя и догадываюсь…
— Я знаю, что вы были давно знакомы и близки с командующим Карраско. Примите мои соболезнования.
Алисса хотела отозваться благодарностью, но не смогла выдавить из себя и слова, вместо этого растерянно забегав глазами по комнате. Слезоточивый ком снова стал поперек горла и не позволил ей выдавить и звука.
— Но именно из-за того, что он вам так доверял, только вам я полностью и могу довериться, — продолжила королева, так и не дождавшись от Витте никакого ответа. — Я знаю, почему мы проиграли. Все из-за этих паршивых изменщиков, имевших наглость рыскать прямо у меня под носом! — раздражительно выплюнула она. Алисса невольно вздрогнула: собственными глазами ей еще не доводилось видеть такое проявление эмоций со стороны Ее Величества. — Но… они ведь не знали о пушке.
— Не знали, — вторила ей Витте.
Но он все равно погиб, и погиб так глупо.
— Расскажите мне, — протянула королева, — как это произошло.
Алисса сдавленно сглотнула и судорожно выдохнула, чувствуя, как глаза снова защипало. Она не хотела вспоминать.
— Я не видела всего своими глазами — только взрыв… Но об остальном мне рассказали Нейтан и майор Гарридо, которые наблюдали издалека. Ка… Командующий Карраско, — Алисса сделала глубоких вдох, чувствуя, как голос начинает надламываться и дрожать, — решил управлять пушкой сам. И сначала он почти попал, но удракийцы заметили пушку и стали сбрасывать на него бомбы. Потом…
Его нет.
— Он попытался снова, но… корпус был сильно поврежден после этого, и…
Он ушел.
— Пушка просто… взорвалась.
Он больше не вернется.
Алисса не сдержалась и всхлипнула, и по ее щекам покатились несколько крупных слез; но королева не обратила никакого внимания на ее секундную слабость.
— Ясно, — холодно отозвалась она. — Благодарю вас, лейтенант.
Алисса готова была встать и уйти, но приказа не последовало. Вместо этого Ее Величество задумчиво молчала, а Витте и не знала, чего ожидать.
— Есть еще кое-что, — королева наконец-то повернулась к ней, и Алисса невольно вздрогнула, когда увидела на ее лице стеклянные, красные и опухшие от слез глаза, так контрастирующие с невозмутимым, абсолютно отсутствующим выражением и безжизненным тоном голоса. — Майор Маркес рассказала, что вы храбро сражались сегодня, и что, когда командующий поручил вам временное командование, люди, благодаря вам, смогли сплотиться и оттеснить врага.
Алисса подсознательно понимала, к чему клонит Ее Величество, но все равно отказывалась верить, смотря на нее с негодованием и растерянностью.
— И я подумала, что вы слишком долго и незаслуженно носите звание лейтенанта, — сказала она. — Поэтому сегодня я назначаю вас капитаном.
Королева неспешно прошлась в ее сторону и протянула Алиссе значок капитана, увенчанный розовой гвоздикой*.
— Теперь это ваше.
Витте посмотрела в бледную ладонь со скепсисом и недоверием. Она по-прежнему вспоминала зарытый в песок значок командующего и просто не могла его принять.
— Ваше Величество… Я не… — Алисса не могла подобрать подходящих слов. Сама мысль о том, что она теперь будет обладать званием капитана, казалась попросту невозможной. — Я ведь не сделала ничего сверхестественного. Я просто исполняла свой долг…
— Именно за добросовестное исполнение своего долга эти звания и выдаются, капитан Витте, — сказала королева и сама взяла Алиссу за руку, вложив в нее значок. — Возьмите его и носите с гордостью. Вы воительница. Пусть все это видят.
«Капитан Витте…» — вторил голос в голове. Но ей никогда не были нужны эти звания и погоня на статусами: Алисса просто хотела, чтобы ее близкие были целы и невредимы. О большем она просить и не смела.
— Если вам больше нечего сказать, — произнесла королева, — можете быть свободны. Обратитесь к управляющему с просьбой выделить вам свою личную комнату.
Алисса сдержанно кивнула и уже готова была подняться, как вдруг опомнилась, непроизвольно дернувшись.
— Ваше Величество… Могу я Вас попросить о чем-то?
Королева позволительно покачала головой.
— Вы ведь знаете, что командующий Карраско подозревал майора Гарридо и лейтенантов Эллерт и Ирвинга в измене?
— Знаю. А вам что-то об этом известно?
— Нет, к сожалению, но… перед битвой он сказал мне, что майора и лейтенанта стоит допросить. И я считаю, что это разумно, — решительно заявила Алисса, поджав губы. — Их нужно немедленно взять под стражу и во всем разобраться.
***</p>
Ливень не утих даже под вечер, раскатами грома сотрясая опустевшие в траурном молчании стены Гарнизона.
— По левому периметру все чисто.
— Как будто хоть когда-то бывает по-другому.
Тень ловко скользнула мимо света фонаря, оставаясь незамеченной патрульным-зевакой, и застряла между двумя ящиками у стен корпуса. Когда внутри все были так взбалмошны, а казармы гудели, с ужасом, раз за разом, пересказывая события минувшей битвы, будто в ней было что-то особенное и отличное от других удракийских осад, она не могла выкроить себе даже крошечного уголка, в котором осталась бы без лишних ушей и глаз. Пришлось в такой страшный ливень, облачившись в тяжелый плащ, полностью скрывающий лицо, выйти на улицу. Только здесь ей бы никто не помешал.
Фигура выудила из-под плаща маленький карманный коммуникатор и зажала кнопку, облизнув губы в ожидании. Как будто у нее есть так много свободного времени!
— Агент ноль-один? — мужчина, чей голос зазвучал по ту сторону связи, будто удивился.
— Зачем вы вызывали меня сегодня? — недовольно шикнула девушка. — Вы ведь знали, что я все равно не смогла бы ответить.
— Просто хотел убедиться, что ты жива.
— Если вы хотели, чтобы я была жива, могли бы подыскать мне занятие получше, чем бегать между бомб по полю боя.
— Ты ведь знаешь, что это не я придумываю правила.
— Как будто Ее Императорское Величество знает каждого поименно, — ее раздражение с каждой секундой только росло. Служба Империи — самое неблагодарное дело, которое когда-либо взваливали на ее плечи.
— А что еще мы могли придумать для той, кто с шестнадцати лет служит в Лиманском Гарнизоне и умеет только воевать?
— Выбрали бы тогда не меня.
— И тогда ты бы умерла.
— А как будто он, — не говори она шепотом, давным-давно раскричалась бы, — остался жив!
— Агент ноль-два…
— Хватит! Хватит придумывать отговорки! Он умер из-за вас, потому что те идиоты на том гребаном складе какого-то хрена решили по нам пострелять.
— Если бы они не стреляли, это вызвало бы подозрения.
— Я и так под подозрениями. Их командующий знал обо всем, но он, хвала звездам, сегодня подох.
— Тогда я не понимаю твоей злости, агент ноль-один.
— Вы это серьезно? — девушка фыркнула и воровато озирнулась — никого. — Я каждый день рискую собственной задницей, когда, как кухонная крыса, бегаю под носом у королевы. Вы убили моего напарника, и теперь мне приходится самой справляться со всем этим дерьмом, а вы еще спрашиваете, почему я злюсь?
— Ты знала, на что соглашалась.
— Но можно хоть из вежливости быть чуточку благодарнее? Вот что: я требую повышения оклада. Либо для меня, либо для моих родителей.
— Это неслыханная наглость! — вспыхнул мужчина по ту сторону связи, и ей пришлось рукой зажать динамик, чтобы его разгневанный голос не разлетелся по всей округе. — Мы и так дали тебе слишком много всего. Мы дали тебе шанс на жизнь — самое ценное, что есть у человека! У тебя нет права требовать ничего больше. На этом все. До следующего звонка, агент ноль-один.
Девушка зашипела и раздражительно сунула коммуникатор под плащ, подтянула колени к груди и обняла их, чувствуя, как внутри клокочет гнев, презрение и обида. Лучше бы в свое время она согласилась на смерть.
***</p>
На разговор с управляющим и сбор и перенос вещей в новую комнату у Алиссы ушел примерно час, большую часть которого, впрочем, заняли доносящиеся со всех сторон поздравления с повышением, чередующиеся с соболезнованиями, — все это казалось ей одним большим театром абсурда. Потом Витте смогла наконец-то отправиться в душ, скинуть с себя испачканную и безнадежно испорченную форму и смыть с тела остатки прилипшей грязи и запекшейся крови. Вода с нее стекала черная. Горячие капли щипали многочисленные мелкие ссадины и синяки, но приятно бодрили, унося с ее тела — но не смывая с сердца — остатки кровавого побоища. Когда она выключила воду и, укутавшись в полотенце, пошла переодеваться, ее тело словно стало легче.
Алисса шла из душа с мыслью о том, что сможет наконец-то прилечь, уснуть и хотя бы ненадолго отвлечься от чудовищной реальности; но когда переступила порог своей новой комнаты, всякую сонливость как рукой сняло. Она не привыкла к этому месту. И она бы не отнеслась к этому так категорично, если бы в сегодняшний день на нее не навалилось так много.
Алисса не просила ни об этой из этих ужасных перемен. Не просила Картера умереть. Не просила их проиграть. Не просила давать ей новое звание — звезды, да «капитан Витте» звучит как насмешка над всеми ее несчастьями!
Алисса так и замерла в пороге, не решившись пройти дальше полуметра. Обвела свое новое жилище взглядом, полным отвращения, и ушла, спустя двадцать минут обнаружив себя на кухне в компании Церен, чашке горячего чая и залитой слезами.
Алисса не любила грузить других людей своими переживаниями, но она чувствовала, что может поделиться с принцессой, — а может, сегодня просто случилось так много всего, что она бы физически не смогла удержать это в себе? В любом случае, она рассказала Церен обо всем, получив в ответ лишь безмолвные целебные объятия. И этого было достаточно: все равно никакие слова не повернули бы время вспять.
— Сегодня несомненно самый страшный день, — мрачно заметила принцесса, опустив печальный стеклянный взгляд в пол.
Только сейчас Алисса, когда пелена слез сошла, смогла заметить, что сама Церен выглядела не менее удручающе: она будто сама недавно плакала. Витте нахмурилась и виновато поджала губы — как же она могла этого не заметить?! Она уже начала было подбираясь правильные слова, чтобы тактично выразить свои наблюдения и беспокойства, но Церен начала первой.
— Я не знаю, стоит ли мне говорить об этом… — принцесса вздохнула, так, словно из последних сил сдерживала слезы, оборвавшись на полуслове.
— Конечно можешь… В чем дело? — Алисса обеспокоенно наклонилась поближе к ней, и Церен, немного поколебавшись, заговорила.