Глава 32 (58). Жертва (2/2)
Поправил прицел, навел на видневшуюся из-под земли кроваво-красную верхушку-кристалл, и снова метнулся к панели управления: мощность заряда была наведена до предела. Сейчас или никогда. Картер накрыл ладонью рычаг, потянул, и… ничего не произошло. Пушка не выстрелила. Он зашипел, чувствуя, как к глазам подступают слезы бессильной ярости и осознания собственного поражения, и начал нервно дергать рычаг, пока его не заклинило. Картер зарычал и ударил корпус ногой, за что поплатился новым приступом головокружения, и обессиленно упал на колени. Он не только не умрет, как герой. Он будет жить, как неудачник, который ничего так и не достиг.
Весь мир словно померк, вытесненный его жгучей злобой и ненавистью — прежде всего, по отношению к самому себе. Картер зажмурился и охватил голову руками. На этот раз его никто не простит, никто не даст ему еще один шанс!..
Вибрация под ногами вырвала его из вязких мыслей и заставила вздрогнуть, распахнув глаза. Пушка под ним опасно гудела и потряхивалась, с каждой секундой издавая все более чудовищные и ужасающие звуки. Проклятье! Картер вскочил на ноги, неуклюже покачиваясь, и, не раздумывая, сорвался вниз. Упал в песок, чуть ли не носом зарывшись, но тут же встал, превозмогая слабость и тошноту.
Почему, если его жизнь теперь лишена всякого смысла, он все еще так стремится убежать от смерти? Куда и к кому он теперь пойдет?..
У Картера была всего доля секунды, чтобы осознать, что взрыв, распаляясь монструозным грохотом, произошел — а затем ударная волна прибила его к земле, выбивая последние силы из истощенного тела. Картер готов был поклясться: он чувствовал боль в каждой клеточке тела; но еще сильнее он ощущал усталость. Да, он устал. Устал от недосыпа и голода. Устал от круглосуточной работы. Устал от лжи и притворства. Устал всем угождать. Устал быть никем. Устал от самого себя.
Картер знал, что если сейчас не поднимется и хотя бы не позовет на помощь, не подаст какой-то скудный сигнал, непременно закончит на этом же месте, в пепельных песках и с чувством непростительного поражения. Но у него не было сил ни на что: даже на то, чтобы банально разрыдаться от ощущения собственной никчемности. Это даже не жертва — это посмешище. И он поддался обволакивающему каждый квадратный сантиметр онемению и позволил унести его туда, где нет никого и ничего, помимо тьмы и безмолвия.
Туда, где его больше никто не осудит.
***</p>
Несмотря на то, что Нейтану стало получше, Кертис предпочел все же остаться рядом с ним, наблюдая за ходом битвы из своеобразного укрытия, созданного обломками нескольких сбитых кораблей. Ситуация складывалась совершенно безрадостная: немекронская сторона совершенно не справлялась с удракийской, которая безжалостно брала их численным перевесом, оставляя после себя лишь груды умерщвленных тел. Кертис, нервно кусая внутреннюю сторону губы, четко понимал: в этом бою они проиграли.
Бур продолжал продвигаться вглубь горной породы, в то время как со стороны батальона Картера не предпринималось никаких действий. Почему они не используют пушку, если прикатили ее на поле, и где вообще, его за ногу, командующий Карраско? Сколько Кертис не пытался с ним связаться, все было бестолку: он либо не отвечал, либо сигнал попросту не устанавливался.
— Ну, что там?
Кертис обернулся, дернувшись от неожиданности. Нейтан стоял у него за спиной с каской в руках и выглядел довольно-таки болезненно, все еще не до конца обсохший, бледный и потрепанный. Впрочем, Гарридо был доволен и тем, что он наконец-то нашел в себе силы подняться с земли, в которую до этого, казалось, был готов нырнуть с головой.
— Сам посмотри, — сказал Кертис и качнул головой в сторону битвы.
Нейтан медленно прошел вперед и, поравнявшись с Гарридо, окинул поле несколько рассеянным, но все еще наполненным усердием взглядом.
— Дерьмо.
— Это мягко сказано.
— А что…? — Нейтан не успел закончить предложение — неожиданно раздался взрыв, а за ним — грохочущий хлопок, и Нейтану, рефлекторно зажмурившему глаза, на мгновение показалось, что земля под ногами затряслась. Пушка только нанесла первый выстрел, но, к сожалению, неудачный, вместо бура попав чуть выше по горному склону.
Кертис достал бинокль и направил его на устройство.
— А вот и командующий Карраско, — опустил он, как-то даже приободрившись.
Нейтан вознамерился тут же отобрать у него бинокль.
— Где? Дай сюда!
Кертис совершенно не собирался ему противиться, но невольно одернул руку, когда раздался еще один взрыв, и пушка метнулась в сторону, чудом не попав под удар упавшей бомбы. Нейтан рефлекторно отбросил шлем куда-то назад и готов был ринуться к Картеру, когда Кертис остановил его, схватив на локоть.
— Нейтан, не надо, — чеканя каждое слово, протянул Кертис.
Нейтан, на удивление, прислушался и отступил назад, после чего Гарридо смог отпустить его, не опасаясь, что он снова куда-то бросится. Он так и не дал котоликому бинокль, но тот и сам, кажется, совершенно забыл про него, нервно наблюдая за всем и так, издали. Сам же Кертис, глядя на пушку, смог четко различить лежащего на корпусе без сознания Карраско. «Твою ж мать!» — выругаться так и норовило, но он сдержался, продолжая наблюдать за командующим со стиснутым от напряжения зубами. Если он сейчас не очнется и никто за ним не придет — он попросту умрет. Кертис, раз он все видел, мог бы метнуться туда, но был слишком далеко, чтобы, добежав через все поле, самому в итоге остаться живым. Инстинкт самосохранения диктовал оставаться на месте.
Через пару минут, проведенных в томительном ожидании хоть чего-нибудь, командующий наконец подал признаки жизни. Было видно, что он ослаб, но все же нашел в себе силы подняться, чтобы попытаться выстрелить еще хоть раз. Кертис убрал бинокль от лица и посмотрел на пушку вдалеке с небывалой надеждой. Еще чуть-чуть — может быть, у них получится в последний момент зацепиться за призрак ускользающей победы?
Но ничего не происходило. Даже воинственный гул и треск, казалось, затих. А затем — взрыв потряс собой все вокруг, поднимая ветер, который легкими отголосками донесся даже до них. Кертис зажмурился и непроизвольно закрылся руками, когда удар заревел.
— Картер!
Если бы Гарридо в последний момент не опомнился, Нейтан давным-давно сбежал бы; но Кертис спохватился, как только различил его отчаянный крик, нагнав его в несколько шагов и схватив под руки, пытаясь удержать на месте, что было не так просто, учитывая то, что Нейтан все-таки был чуть выше его и, несмотря на свою зрительную худобу, оказался сильным и, к тому же, исполински упрямым.
— Нейтан…
— Отпусти меня! — Нейтан дернулся, отчаянно стараясь вырваться из схватки Кертиса, но тот стиснул пальцы слишком сильно, чтобы ему удалось это так легко. — Да отстань ты от меня, мать твою!
— Нейтан!
Кертис зашипел и силой прижал его спиной к себе, удерживая еще крепче, чем раньше. Он был уверен, что со стороны выглядело это просто смехотворно, но почти суицидальная настойчивость Нейтана сейчас совсем не располагала к тому, чтобы забавляться. Происходящее было слишком серьезно.
— Нейтан, хватит лезть на рожон! У тебя вообще есть хоть какой-нибудь инстинкт самосохранения?!
Нейтан в последний раз зашипел то ли от злости, то ли от бессилия, и все-таки сдался под напором Кертиса.
— Но… — только и смог выдавить он. — Картер же…
— Послушай, — произнес Кертис, наклонившись прямо к уху Нейтана, рассчитывая таким образом обратить к своим словам больше внимания. — Сейчас самое главное — это выжить самим. Ты понимаешь, что здесь слишком опасно? Пока ты добежишь до туда, сам дух испустишь. Разберешься с этим потом, когда все успокоится.
— А если с ним что-то случилось?! — возмутился Нейтан, снова дернувшись в попытке вырваться.
— Да хватит уже! — Кертис предупредительно сжал его покрепче и в придачу навалился сверху, понимая, что вот-вот все же сдаст позиции. — Нейтан, подумай о себе и о своей гребаной заднице! Нам не нужны лишние жертвы!
Нейтан, очевидно, по-прежнему не собирался сдаваться, но знакомый гул, сотрясший небо, заставил его мгновенно отбросить в сторону все своим намерения.
— Это…
—…Аннигилятор, — Кертис закончил за него. Рассчитывая на остатки адекватности Нейтана, он отпустил его — и тот действительно больше не пытался сбежать. Вместо этого, он сам предложил отступление.
— Пошли, — сказал Нейтан, махнув рукой, — нам нужно где-то спрятаться.
***</p>
До того, как аннигилятор поднялся в голубое небо, удракийские войска начали незаметно отступать. Немекронские же солдаты оказались настолько уставшими, изнеможденными и побитыми, что у многих из них не хватило сил на то, чтобы попросту попытаться найти спасение. Все, что им оставалось, это смиренно предаться смерти в лице губительного аннигиляционного луча, поблескивающего алым, — своеобразного символа победы Удракийской Империи и сокрушительного поражения Немекроны.
Сегодня они потеряли намного больше, чем могли себе представить.
***</p>
Когда аннигилятор поднялся в небо и обрушил на землю свой сжигающе-испепеляющий смертоносный луч, Алиссе, изнеможденной, покрытой пылью, сажей и чужой кровью, пришлось из последних сил обратиться в бегство. Унести ноги ей помогло лишь чудо.
Аннигилятор обратил в пепел все, что осталось от войск Немекроны, в считанные минуты, оставив на выжженной земле одни только руины. Алиссе, бежавшей из последних сил, какие остались в ее теле, пришлось зажав рот прятаться среди оставшихся обломков, пока несколько кораблей опустились на землю и около орудовали на ней, подбирая своих раненых солдат и забирая в плен выживших врагов. А потом, когда прошел час — а может и все два, и три, и невесть сколько, — и все наконец успокоилось, Алиссе, дрожащей от мысли о том, что с помощью какого-то настоящего чуда — не иначе — ей удалось пережить эту бойню, пришлось выйти из укрытия и, окинув потерянным взглядом опустевшее поле, броситься туда, где еще не столь давно они потерпели чудовищное поражение.
Ей нужно было немедленно найти Картера и просто увидеть его живым. Она знала: он не мог, не мог! Он всегда выходил сухим даже из самых глубоких и мутных вод — пусть и гробовая тишина, повисшая в вязком от жары воздухе, твердила об обратном.
Алисса песчаной вьюгой неслась сквозь пепельную равнину. Кругом не было никого: только останки костей, отрубленные конечности и бесчисленный град обломков камня и металла. Земля окрасилась черно-красными пятнами, среди которых не было ни единой живой души.
Алисса резко остановилась и замерла, как вкопанная, когда увидела на земле знакомый ей значок с изображением настурции. Картер. Он был здесь.
— Ка-а-арте-е-ер! — Витте закричала так громко, как только могла, несмотря на то, что горло жгло и саднило от сильной жажды. — Ка-а-арте-е-ер!
Она готова была кричать еще и еще, пока полностью не сорвала бы голос — и даже тогда Алисса непременно бы открыла в себе второе дыхание. Но на ее крик никто не отзывался, и без того слабая надежда начала меркнуть окончательно.
Нет, он не мог погибнуть, не мог!
Алисса почувствовала, как ее затрясло.
— Алисса!
Витте обернулась. К ней стремительно, почти спотыкаясь на собственных ногах, бежал Нейтан, следом за которым едва поспевал Кертис.
— Нейтан?..
Добежав, он чуть не упал, весь раскрасневшийся и запыхавшийся, и ухватился за ее плечо, чтобы удержать равновесие.
— Алисса… — пробормотал Нейтан, превозмогая одышку. — Где… Ты видела…
— Где Картер?
Когда он поднял на нее ошеломленный взгляд, они оба поняли все без слов.
Алисса вздрогнула и издала судорожный вдох-хныканье.
— Нет… — пробормотала она — голос дрожал — и закачала головой, словно это могло переиначить реальность. — Он же не… Нет, он не мог!
Нейтан не стал ничего отрицать и тешить себя надеждой — он понял и принял все сразу, стоило Алиссе произнести эти слова. Его взгляд сделался отсутствующим и стеклянным, и Нейтан бессильно упал на колени, медленно опустив глаза вниз.
Брошенный значок командующего, который он увидел, стал спусковым крючком.
Нейтан зарычал, схватил его в кулак, прокалывая сбитыми острыми углами кожу на ладонях, и швырнул вперед, словно именно он был причиной смерти Картера.
Последним, что Алисса слышала, было то, как он в гневе припал головой к земле, сквозь слезы, медленно перерастающие в настоящую истерику, — акт боли, ярости и отчаяния, — покрывая Удракийскую Империю всеми возможными оскорблениями и проклятиями, — а затем весь мир для нее словно перестал существовать.
Внутри нее клубился страшный шторм. Алисса хотела кричать, рвать и метать, но у нее выходило лишь безмолвно глотать слезы и всхлипы. Она не видела, как к ним пришел Кертис, и не слышала, как он пытался то ли разобраться в том, что случилось (хотя он сам мог обо всем догадаться), то ли успокоить их обоих.
Сейчас Алисса мысленно вторила всем проклятиям и оскорблениям Нейтана и клялась самой себе отомстить, борясь с чувством первородного негодования.
Почему Империя раз за разом отбирает все, что ей дорого?