Глава 24 (50). Дождливые дни (2/2)
— Слезь с меня.
Каспер вздохнул и сел на пол, выпустив Нейтана. Тот перевернулся на бок, занял сидячее положение и демонстративно фыркнул. Каспер почти никогда не понимал, почему кто-то злится или плачет, и это дико раздражало.
— Я так и не понял.
— Забей, — отмахнулся Нейтан, ощетинившись. — И на эти тупые бумаги тоже забей. Вот какая вообще разница, почему мы здесь и что с нашими семьями? И без этого хорошо живется. Мы есть друг у друга, и это самое главное.
***</p>
К четырем Нейтану удалось все-таки заснуть, а к восьми он подскочил по звону будильника со смутным ощущением ленивой тяжести, словно и не спал вовсе. Расправленная постель Каспера была свидетельством того, что он все-таки был здесь: пришел поздно, ушел слишком рано. Странно: обычно ведь первым просыпался именно Нейтан. Как только он полностью отошел ото сна, вспомнил и о дожде: он то ли не прекращался, то ли начался снова, но крупные капли снова бились о стекло, умело прогоняя остатки сна. Нейтан широко зевнул, потянулся и нехотя поднялся. Подошел к зеркалу и, обнаружив футболку полностью помятой, а волосы — сбившимися во что-то непонятное, решил, что сегодня явно недоспал. Хаос в постели говорил о том, что сон прошел неспокойно — еще бы: он полночи проворочался, пытаясь то найти удобную позу, то заглушить назойливый грохот грозы, то избавиться раздражения, вызванного непогодой и внезапными детскими воспоминаниями.
Так или иначе, Нейтан быстро привел себя в порядок: умылся, причесался, переоделся в гарнизонную форму, состоящую из белой водолазки и ореховых штанов, которую он начал носить не так давно, комбинируя с накинутой поверх красной клетчатой рубашкой, — затем быстро позавтракал, по обычаю предпочитая довериться поварам в столовой, нежели собственным скудным кулинарным навыкам, и, пользуясь свободным временем, которое оставалось у него до того, как Картер бросится на его поиски, отправился отведать первую утреннюю сигару.
Вышел на балкон: это место встретило его прохладным ветром, который слишком небрежно и совершенно по-свойски принялся перебирать волосы, и настойчивыми колючими каплями дождя, которые безжалостно осадили прямо в лицо. Но Нейтан и не подумал отступить хотя бы на шаг, продолжая терпеть дискомфорт: эта часть здания выходила точно на здание строительного корпуса и представляло живописный вид с высоты шестого этажа. Различить все до деталей с такой высоты было не совсем просто, но Нейтан быстро отыскал среди группы людей пшеничную макушку Каспера и намертво вцепился в нее взглядом, между делом покуривая и словно забыв о назойливом дожде и ветре.
Каспер размахивал руками и что-то, должно быть, объяснял стоящей напротив него саламандрианке (кажется, ее звали Леона), та кивала, потом что-то сказала в ответ — и до Нейтана долетели отголоски звонкого смеха Каспера. Теплого, искреннего и громкого. Каспер хохотал во все горло и согнулся пополам, пытаясь успокоиться. На лице Нейтана проскользнула тень улыбки, которая тут же сменилась горьким осознанием: а как давно Каспер смеялся так с его слов? Как давно они вообще сидели вместе и заливисто смеялись, распивая пиво, вино или виски? Да что там: как давно они вообще разговаривали о чем-то, помимо войны, принцесс и Картера?..
Помнится, перед битвой за Гарнизон, во время которой Нейтан заработал себе шрам на переносице, Каспер обещал, что, как только все кончится, они заживут прекрасно. «Прекрасным» для Каспера были собственные амбиции, желания и интересы, «прекрасным» для Нейтана был только лишь он, и эти вещи совершенно не пересекались между собой.
Каждый раз он выбирает не его. Каждый раз Нейтан злится и проклинает все на свете.
Окурок вылетел из рук и отправился вниз. Следом пошла еще одна сигара.
А еще Каспер сказал, что если ему что-то не нравится, он может просто вернуться домой, и Нейтан бы непременно так и поступил бы; но теперь это невозможно: Пепельная пустошь безжалостно разрушена войной. Все, что теперь у него оставалось, это Каспер — его дом, тепло, путеводитель и любовь, что-то, ради чего можно умереть и ради чего стоит жить. Но с каждым днем Нейтан начинал все больше терять и его.
Каспер уже скрылся в стенах строительного корпуса, а его силуэт все так же полудымкой стоял перед глазами. Все как всегда.
Дождливые дни, мокрые дорожки, холодные ветра, свирепые грозы. Нейтан всегда ненавидел грозу и всегда любил Каспера.
Терять больше нечего.
***</p>
— Каспер?
Темнота, приглушенный ледяной свет мониторов, тяжелый воздух, пропитанный запахом металла и гари, и гудение приборов — все как всегда, привычно-непривычное. Нейтан на пару секунд замер на пороге, не решаясь войти, но, вздохнув и до боли сжав кулаки, все же решился войти. Двери за его спиной медленно сдвинулись, шурша, и сердце замерло в груди: обратного пути уже не будет. Если он все-таки оказался здесь, отказаться от своей идиотской, безрассудной и отчаянной идеи попросту не может.
Каспер сидел в кресле, накинув на плечи плед, и неотрывно таращился в монитор, что-то усердно печатая и как всегда даже не повернув голову в сторону Нейтана.
— Привет, — вяло отозвался он. — Тебе что-то нужно?
— Да я вот просто, — Нейтан замялся, подбирая подходящие слова, и его хвост начал нервно дергаться, — шел мимо и решил заглянуть. Ты сегодня вообще спал? Ел?
— На пару часов заскочил поспать, днем перекусил, — протараторил он настолько холодно и безразлично, словно отчитывался перед начальником. — А что?
— А то, что такими темпами ты станешь не лучше Картера, — укоризненно протянул Нейтан, скрестив руки на груди.
— Я просто очень занят.
— Ну да, конечно, у тебя куча дел и работы, — он раздражительно прыснул и закатил глаза. Каспер ничего не ответил и нагнулся под стол за какими-то бумагами. Плевать уже. Зачем ходить вокруг да около, если в конце концов придется сказать то, что должно? Нейтан вздохнул и решительно зашагал в сторону Каспер. Дернул за спинку кресла и рывком отодвинул его от стола, разворачивая к себе. Каспер уставился на него с недоумением. — Как же меня это достало, — выплюнул он, поставив руки на пояс. — Отвлекись уже хоть на секунду от своей «занятости».
— Но я не могу! — возмутился Каспер. — Ее Величество многого ждет от меня, и я не могу ее подвести.
— Где-то я это уже слышал.
— Ты опять пришел на Картера пожаловаться?
— Ты что, дурак? — выпалил Нейтан, взмахнув руками. — Совсем мозги прожег за эти монитором?
— Не понимаю…
— Меня просто достало, что ты постоянно занят своими делами! Я пришел к тебе серьезно поговорить, а ты все об одном.
— Разговоры могут и подождать, — уклонился Каспер. Нейтан пришел сюда с решительными намерениями разрешить все максимально спокойно, не подливая масла в огонь, но так не вышло. Каспер не видит ничего за пределами своих исследований и разработок. Каспер, как и раньше, не понимает ровным счетом ничего — или же только притворяется? Не может ведь человек настолько гениальный не замечать чего-то настолько очевидного (ведь, по словам Джоанны, именно так все и было). Нейтан смотрел на его растерянное апатичное лицо и вгонял острые ногти глубже в кожу ладоней. Терять нечего. Здесь либо все, либо ничего. — Да что не так-то? — буркнул Нейтан, глядя на его побледневшее, напряженное лицо.
— Не так абсолютно все!
Сердце отбивает бешеный ритм — вот-вот выпрыгнет.
— Знаешь что, я снова…
Каспер слишком много говорит и слишком мало слушает.
Нейтан схватил его за ворот белой футболки и навалился сверху, впиваясь в губы Каспера своими собственными. Поразительно эффективный способ заткнуть его: тот замер, как сидел, не шевелясь и не дыша, а привкус табака в его рту казался слаще ликера. Нейтан хотел этого слишком долго. Презирал каждую девушку, что вилась вокруг Каспера, — да абсолютно всех, кто подходил ближе, чем дозволено; и одновременно считал их самыми везучими людьми на планете.
И он оказался в их числе ровно на пять секунд, прежде чем руки Каспера легли на его плечи и мягко оттолкнули, разрывая непреодолимую пропасть. Нейтан открыл глаза и увидел лишь горькое замешательство в глазах-океанах.
— Нейтан… Что ты… что ты, мать твою, делаешь?
— Ты точно полный дурак, — Нейтан язвительно усмехнулся. — Я просто пытаюсь сказать, — он почти споткнулся на этих словах, которые повторял всю свою жизнь и никогда напрямую, — что ты мне нравишься.
В оглушительной тишине самым громким звуком стало его собственное сердцебиение, набирающие катастрофически-безумные обороты. Каспер продолжал смотреть на него, не мигая, и Нейтан отчетливо видел, как в этих глазах все медленно-медленно рассыпается, рушится и тлеет.
— Нейтан, я… — голос Каспера дрогнул. — Я, кажется, переспал с королевой.
Лицо Нейтана вмиг переменилось, окаменело, пропуская замешательство, которое тут же выместило сардоническое отвращение.
— Поверить не могу… Даже сейчас ты… — Нейтан зашипел и поджал губы, глядя на полное растерянности и сожаления лицо Каспера. — Я такой идиот!
— Нейтан… — Каспер попытался приподняться, но жгучая, хлесткая пощечина, вдребезги разбившая оглушительную тишину, мгновенно усадила его обратно. Каспер рвано выдохнул, касаясь щеки, теперь помеченной тремя царапинами, и поднял на Нейтана изумленный и даже испуганный взгляд. Он столько раз видел его гнев в самых страшных проявлениях, и еще не разу не испытывал его на себе.
Нейтан отшатнулся назад, как ошпаренный, пытаясь зацепиться взглядом хоть за что-нибудь еще, кроме ошеломленного лица Каспера. Внезапно и резко это место — от угла до угла, с пола до потолка, каждый квадратный сантиметр — стало до одури отвратительным и тошнотворным.
— Я только всего, блять, сделал для тебя, — выплюнул Нейтан. — Я бросил все, что у меня было: свой дом, свой авторитет — абсолютно все из-за тебя; я чуть не умер из-за тебя, потому что из-за тебя я оказался здесь! Я готов был на все, но тебе и этого мало! Ты законченный эгоист, Каспер. Ты помешан только на том, что нужно тебе и чего хочешь ты. Тебе ведь плевать на меня, правда? — предательские слезы поступили прежде, чем он закончил. Нейтан готов был разгромить здесь все, но вместо этого вздохнул, заложил волосы за уши, пытаясь хоть на секунду унять бурлящий гнев, и презрительно протянул: — Тогда почему мне не должно быть? — Каспер едва открыл рот, чтобы что-то сказать, но Нейтан тут же оборвал его: — Засунь свои оправдания куда подальше и больше, — он свел брови к переносице и выплюнул, чеканя каждое слово: — никогда не подходи ко мне.
Нейтан развернулся и ушел, оставляя в растерянности Каспера и с ним же непреодолимое желание видеть его лицо, слышать его голос и просто быть рядом. Нейтан готов был следовать за ним везде и всюду — Каспер всегда готов был уйти.
Лучшим решениям будет похоронить эту треклятую привязанность.
***</p>
Остаток вечера прошел как в тумане, пропитанный косяком, бесчисленным количеством сигар и семью рюмками водки. Нейтан нашел себя на кухне в полночь с жуткой тошнотой и головокружением. Опустился на пол, сползая вдоль стены, и обвил голову руками, ожидая грядущего приступа рвоты, который все никак не наступал. Стены плывут, трясутся, сменяясь пестрыми вспышками и неоновыми разводами — даже голову поднять нельзя: сразу же стошнит. Нейтан сглотнул подступивший к горлу ком и зажмурился. Как же он надеялся, что никогда не застанет его в таком состоянии.
Прямо сейчас хотелось просто лечь на кровать и отрубиться. Или же вырваться на поле боя и набить пару морд. Разница невелика; но идти ему было некуда и сражаться было не с кем: разве что с зубодробительно-тошнотворным пьянством, которое давным-давно на него не находило. Зато он не вспоминает Каспера. Не вспоминает его дурацкое лицо, дурацкий голос и дурацкие губы.
— Дерьмо, — выплюнул Нейтан и резко опрокинул голову назад, ударяясь затылком о стену. Боли не последовало: только лишь пляшущие перед глазами огни, медленно расплывающиеся в разноцветные пятна. Сквозь туманную дымку, что рассеивалась совсем неторопливо и явно нехотя, Нейтан различил размытый силуэт, составленный из небрежных бежево-рыжих пятен. — А… Алисса?
— Я даже не буду спрашивать, что здесь происходит, — укоризненно протянул Кертис и присел рядом с ним. Его лицо приблизилось настолько, что Нейтана едва не стошнило. — М-да, — вздохнул Гарридо, оценивая его зрачки, — и сколько ты выпил?
— Семь рюмок… Или восемь? Или десять? Я не помню, — Нейтан вяло пожал плечами и отодвинулся от Кертиса настолько далеко, насколько хватило сил. — Не лезь ко мне.
— Иди спать, пьянчуга, — язвительно опустил тот, поднялся и куда-то отошел. Все звуки слились в что-то единое и совершенно неразличимое, но Нейтан понял, что Кертис поставил чайник.
— Я не хочу спать, — буркнул он и тут же раззевался, широко раскрыв рот. — Ладно, может немного… Но мне негде спать.
— Твой сосед-блондинчик выгнал тебя?
— Что-то вроде того, — Нейтан усмехнулся и закрыл лицо руками, пряча кривую гримасу из горечи, смеха и злости. — Эй, Кертис… У тебя когда-нибудь бывало такое, что человеку, который тебе дорог, было на тебя просто наплевать?
Ответа не последовало. А может, Нейтан просто не услышал его, провалившись в дремоту то ли всего на секунду, то ли на добрый час. Когда же он открыл глаза, Кертис стоял возле окна и уже попивал чай. Нейтан вздохнул и опустил взгляд в пол. Все вокруг по-прежнему плыло, но мутило уже чуть меньше; а вместе с уходом тошноты возвращались и воспоминания Каспере и запахе табака.
— Если ему наплевать, — произнес Кертис, — просто вычеркни его из своей жизни. Найдутся люди и получше.
Слова врезались и полетели дальше, мимо Нейтана. Вся проблема была в том, что лучше не было еще никого.
Кертис исчез из виду, затем в кране зажурчала вода, и вот Гарридо уже стоял на пороге, скрестив руки на груди и прожигая Нейтана неопределенным взглядом, неразличимым сквозь пелену алкоголя, травы и табака.
— Ты собрался спать здесь? — спросил, вскинув брови, Кертис.
— Ну, мне больше негде, — Нейтан пожал плечами и выдавил растерянную полуулыбку. Кертис замялся, будто о чем-то призадумавшись, и произнес:
— Если хочешь, я могу постелить тебе на полу.
Нейтан поднял на него глаза, полные удивления и недоумения.
— Серьезно?
— Ну, не оставлять же тебя тут. Пойдем.
Кертис протянул ему руку, и Нейтан, ухватившись за нее, поднялся, пошатываясь. Тошнота накатила с новой силой, и ему с огромным трудом удалось устоять на ногах и не завалиться при этом назад. Кертис терпеливо выждал, пока тот справится с головокружением, а затем вывел его в коридор, держа под руку и бурча что-то про «жуткий перегар». Нейтан же в это время думал о том, насколько невыносимо будет и дальше находиться в этих стенах.