Глава 20 (46). Во имя ничего (1/2)

Вся ночь для Картера прошла, как в тумане. Он не смог ни глаза сомкнуть, бессмысленно провалявшись в постели до рассвета, проглатывая то и дело накатывающие слезы. Сообщение Джоанны, ее голос, полностью выбили его из колеи. Сказанное ею было вдвойне хуже. Костюмы, бур, оружие… И угроза уничтожения всей планеты. Едва ли он именно это представлял себе, когда в шестнадцать лет решил поступить в кадеты. В те мирные, светлые времена, он и не рассчитывал, что однажды окажется в подобной ситуации. Картер не представлял себе войны; он думал лишь о том, как дослужится до майора, командующего или, может быть, даже генерала, получит всеобщее уважение, признание и любовь… Но в конце концов не получил ничего из этого. Все мечты рухнули. Отец по-прежнему недоволен. Матери, укрывшейся в безопасности на острове Мекеллакея, по-прежнему наплевать. У Алиссы появились другие заботы. Нейтан спелся с Кертисом. Королева все меньше доверяет ему. Джоанна ушла. Он остался один на пару с войной, к которой, как бы не храбрился в первые ее месяцы, играя в героя, был совершенно не готов.

«Если честно, с тобой было легче…» — с ней ему тоже было легче.

Когда запищал будильник, Картер мгновенно подскочил с кровати с облегченным вздохом. Смертельно уставший, почти не спит; но и трудоголизма не убавляет. Работа — пусть даже пресловутая бумажная волокита, ставшая его повседневным занятием — была единственным, что помогало держаться на плаву и не дать мрачным мыслям окончательно сгрызть его изнутри. Картер поспешно умылся, принял душ, оделся и готовно покинул комнату, поправляя рукава. Пришел на кухню, на которой, к превеликому облегчению, никого не оказалось, и как всегда заварил крепкий черный кофе. Аппетита не было совершенно никакого, но утренняя тошнота замучила настолько, что Картер позволил себе один небольшой сэндвич.

До начала собрания оставалось еще порядка полутора часа, которые Картер провел за перебиранием очередных отчетов. Сегодня он непременно сообщит королеве о том, что узнал от Джоанны; а пока решил самостоятельно пораскинуть мозгами. Строение корабля продвигалось успешно, теоретическое местоположение Каллипана теперь было известно; однако все это было сырым и лишь на словах. Все их знания бесполезны, пока их нельзя применить, и порой Картеру казалось, что он один это понимает. Излишняя осторожность королевы его жутко раздражала, ведь он прекрасно осознавал и то, что будь она чуть более решительна, они могли бы добиться небывалых высот в победе над удракийцами.

Наконец, часы ознаменовали семь-пятьдесят-пять, что означало, что пора было выдвигаться на собрание. По дороге Картер старательно привел себя в порядок — протер слипающиеся глаза, отзевался, поправил медные волосы — и, шумно вздохнув, переступил порог зала совещаний, где уже сидели королева, принцесса Церен и маршал Кито. Даже не обменявшись приветствиями, Картер сел на свое место слева от маршала и уткнулся мрачным взглядом в серую столешницу. Через пару минут, в самый последний момент подошел и Каспер, и королева объявила о начале собрания.

Маршал Кито кратко пересказал последния сведения касательно обстановки в мире. Казни, порки и, соответственно, страх среди простого населения — мало что менялось изо дня в день, и это удручало. Былые партизаны залегли на дно, полностью прекратив свою деятельность, а элита склоняла головы перед удракийцами одна за другой; тех, кто отказывался принять власть колонизаторов, ждала печальная участь. Только в глубинках Пепельной пустоши продолжали выказывать сопротивление, но этого было слишком недостаточно. Рикки Айхенвальд, теперь ставший одним из капитанов разведки, доложил, что по южному периметру все спокойно и чисто; однако и этот факт не привносил совершенно никакого облегчения. Боевой дух медленно увядал, и все же Бурайский Гарнизон и те, что помельче, продолжали делать все, что только могли. Когда маршал закончил свой доклад, слово перехватил Картер. Объявил о чрезвычайной важности своих слов и точь-в-точь пересказал все, что сказала Джоанна, после чего в зале повисло тяжелое, прописанное удивлением и недоумением одновременно, молчание.

Кармен нахмурилась и скептически протянула:

— Бур, значит… И откуда вы только взяли это, командующий Карраско?

— Джоанна сообщила мне об этом, — голос Картера чудом не дрогнул, и ему пришлось проглотить подступивший к горлу ком, чтобы не расклеиться здесь и сейчас. — Понятия не имею, откуда ей об этом известно, но я знаю, что ей можно верить.

По недоумевающим лицам стало понятно, что пояснения Картера не привнесли особой ясности. Все еще было непонятно, как именно Джоанна связалась с ним и что вообще произошло, но Картер не собирался объясняться. Он предоставил информацию — этого достаточно.

Кармен недоумевающе переглянулась с маршалом, затем вопросительно посмотрела на Каспера — тот лишь пожал плечами, окинув Картера растерянным взглядом — и, сделав вывод, что не дождется нормальных объяснений, мрачно заговорила:

— Бур, костюмы… — она вздохнула и едко процедила: — Я уж думала, хуже быть не может, но удракийцы умеют удивить. Если все действительно так, у нас есть всего-навсего три месяца, чтобы придумать, как помешать им. Иначе все будет потеряно. Есть у кого-нибудь предложения? Как нам помешать плану Империи?

— Ну, вся загвоздка ведь в буре? — произнес Каспер. — Значит, сначала нужно избавиться от него. Так у них точно ничего не получится.

— Они собрались добыть с помощью него Сердце Немекроны. Вряд ли это обычный бур, который можно уничтожить простой взрывчаткой или из пушки, — предположила Кармен. — А мне нужна гарантия, что все получится.

— Что ж, тут я согласен, Ваше Величество, — словно похвалив, заметил Каспер. — Но у меня и тут есть идея. Мы можем взять обычную военную пушку, засунуть в нее кристалл, и у нас получится оружие достаточно мощное, чтобы хотя бы вывести бур из строя, — он очертил пальцами несколько кругом в воздухе и раскинул их, имитируя взрыв. — Хотя, я, конечно, не знаю, что там за бур, но я постараюсь выжать максимум. В таком деле лучше перестараться. А еще, — бодро добавил он, — с помощью такой пушки мы сможем не только бур подорвать, но и кучу кораблей и аннигиляторов.

— Хорошая идея, — заключила Кармен, довольно вскинув брови. — Но хватит ли вам трех месяцев, чтобы управиться?

— Если нужно, я прикачу эту пушку под Ваше окно хоть завтра.

— Не слишком ли вы переусердствуете? — казалось, с искренним беспокойством, спросила Кармен.

— Ну, Вы же знаете, что я могу абсолютно все, — Каспер усмехнулся. Кармен на мгновение словно растерялась, смутившись, но тут же подвела:

— Не сомневаюсь.

На лице королевы на мгновение проскользнула легкая довольная ухмылка, и Картер почувствовал легкий укол где-то за грудиной. Что он упустил? Когда вдруг Каспер перетянул одеяло на себя и теперь вился в любимчиках у королевы?

— А я думаю, всего этого недостаточно, — вмешался Картер. Кармен повернула голову в его сторону и ее губы слегка дрогнули в недовольстве, но она промолчала, вместо этого вопросительно вскинув брови и как бы давая Картеру немое разрешение продолжать. Впрочем, он заговорил бы в любом случае. — Мы всегда что-то придумываем, и всегда удракийцы оказываются на шаг вперед. Нам пора отправить людей на Крайние земли и заполучить Каллипан как можно скорее. Даже если Вы не хотите его использовать, с ним у нас уже будет преимущество. Какой вообще толк от этих навороченных кораблей и пушек? — пренебрежительно выпалил он. — У удракийцев тысячи таких. Одна выигранная битва не сделает нас победителями. Вы-то уже должны были в этом убедиться.

— Следите за тоном, командующий, вы говорите с королевой Немекроны, — одернул его маршал. Картер взглянул на него с недоумением и заметил сверкающее в его взгляде недовольство. Даже маршал.

Кармен тяжело вздохнула и проигнорировала обоих. Чуть подумала, потерев переносицу, и заключила:

— Я знаю, что нам нужен Каллипан. И я очень хочу его заполучить. Но в нашей ситуации это попросту невозможно. Тратить ценные единицы техники и транспорта, рисковать людьми, которых на нашей стороне и так слишком мало… Это безумная затея. Если риск себя не оправдает, мы потеряем слишком много.

— Мы потеряем вообще все, если не будем делать ничего, — ощетинился Картер. — Разве есть уже вообще хоть какая-то разница в том, куда посылать людей? Все мрут и тут, и там, а мы сидим здесь, сложа руки, и не делаем абсолютно ничего! Вы всё твердите об осторожности, но эта «осторожность», — передразнил он, — еще ничем хорошим для нас не обернулась. Мы потеряли крупнейшие города мира: Дреттон, Хелдирн, Окулус, Берредон, Лиман, Люммен, Бурай, — весь север, почти весь юг и кучу людей! Командующий Джейсон погиб потому, что Вы были против того, чтобы войска атаковали в ответ, — вот, к чему привела Ваша осторожность!

Лица маршала, принцессы и Каспера все как один вытянулись в немом изумлении, а помрачневшая королева уже внутренне закипала изнутри, буравя Картера недовольным, возмущенным, оскорбленным взглядом. Но ему было уже плевать. Он чудовищно устал, измучался, и все это не стоило практически ровным счетом ничего. Да, Гарнизон выстоял в битве с принцессами — выстоял ценой страшного ранения Джоанны, ранения Нейтана, жизни командующего Торреса и еще тысяч людей, — но в итоге они потеряли намного больше, чем отбили в тот день. И самое отвратительное в этом было невозмутимое спокойствие королевы. Слишком уверенно и хладнокровно она держалась для той, чей дом был в руинах, чьи люди гибли и мучались изо дня в день, чья сестра была подло предана и убита в своей же спальне.

— За всю войну мы одержали победу всего два раза, и никакая осторожность нам при этом не помогала. Если бы тогда, в Окулусе, я не послушал Джоанну, мы бы не выбрались оттуда живыми. Если бы не мой план, Гарнизон бы давно лежал в руинах. Хотите победы?! Идите и возьмите ее. Хватит прятаться в этих стенах и ждать чуда.

— Достаточно, — оборвала Кармен. Ее ледяной устрашающий тон эхом ударился о стены комнаты, погруженной в тревожное молчание. Картер замер, глядя на то, как она вдруг поднялась с тяжелым вздохом, вышла из-за стола и прошла к его сторону, остановившись за спиной. Сердце бешено заколотилось — страшно, — но Картер и не шелохнулся, ожидая, когда королева проронит хоть слово.

А она все молчала. Тем временем Каспер и Церен, которые сидели по другую сторону стола, напротив него, пораженно вытаращились на Кармен такими широкими глазами, словно она была чудовищем, сошедшим со страниц фантастической книжки. В горле встал нервный комок, который Картер на силу проглотил.

— Встаньте, — процедила сквозь зубы Кармен, — и выйдите отсюда. Мы продолжим собрание без вас.

— Но я…

— Я сказала выйдите! — взревела вдруг она. Королева, никогда не поднимавшая голоса, теперь кричала так, что, казалось, тряслись полы и стены, и все, кто находится в этой комнате, замерли в ужасе и растерянности. — Немедленно! Иначе вам же, — угрожающе тихо добавила она, — будет хуже.

На дрожащих ногах Картер выдвинулся из-за стола и медленно поднялся. Его затрусило; нахлынувшее было раздражение сменилось страхом. Ему хватило смелости поднять голос на саму королеву, и более того — хватил сил вывести ее из себя. Однако, пожалуй, впервые Картер не почувствовал и толики стыда и укора совести. Перед смертью командующий Джейсон наказал ему поступать так, как он считает нужным; а сейчас нужно было указать Кармен на ее просчеты. Его лишь злило лишь то, что она не считалась с его мнением и нисколько не сомневалась в истинности своих взглядов, словно и не допускала мысли о том, что может быть хоть где-то неправа.

Поэтому он молча ушел, угрюмо поджав губы, и только развернулся на последок, чтобы увидеть ее изувеченное гневом лицо и бескрайнее разочарование в глазах маршала.

— Итак, продолжим…

Двери громко хлопнули вслед за Картером, отдаваясь жутким грохотом в ушах. Картер смог отойти от них всего на пару метров, прежде чем неожиданная темнота в глазах, вызванная то ли голодом, то ли недосыпом, то ли неожиданным приливом гнева и отвращения — к людям и к самому себе, — прибила его к стене. Картер уперся в нее ладонью и зажмурился, тихо шипя себе под нос, и медленно сполз вниз, опускаясь на корточки. Несправедливо. Обхватил руками голову, запустил пальцы в волосы и сжал их с силой, пока не заболела отрезвляюще кожа.

Неужели они не видят, что весь их успех в этой войне — его заслуга? Его планы, его решения — только благодаря нему они до сих пор живы.

Картер зажмурился и откинул голову назад, ударяясь о стену.

С какого момента все пошло не так?

***</p>

— Итак, продолжим, — Кармен глубоко выдохнула, мгновенно возвращая самообладание, и вернулась на свое место с прежней невозмутимостью.

Каспер проводил ее пораженным взглядом и уткнулся глазами в серую поверхность стола. Он и не подозревал, что Кармен может быть настолько разъяренной; и уж точно он не думал, что Картер — привычный ему мистер Зануда, их гиперсерьезный пай-мальчик — способен будет на такую дерзкую выходку.

Все началось ровно тогда, когда Джоанна вдруг бесследно исчезла; и с тех пор Каспер то и дело размышлял о том, что со всеми ними происходит. Картер и Алисса, знакомые всем как «неразлучные с первого курса друзья», вдруг отдалились; Джоанна ушла без слов, бросив Картера после того, как едва не умерла за него; а Нейтан появлялся рядом все реже и реже. Церен предала родной дом, хладнокровие Кармен надломилось, дав волю необузданной страсти — он до сих пор помнит вишневый вкус ее мягких губ — и праведному гневу. И, в конце концов, он, простой мальчишка из Пепельной пустоши, бывший в глазах сиротой-отбросом, оказался здесь, совершая научные открытия вселенской важности и совращая саму королеву. Сколько он ни думал обо всем этом, никак не мог понять, почему все сложилось именно так. Коварные повороты судьбы были, пожалуй, единственным, что неподвластно его уму и пониманию.

— Ваше Величество, — подала голос Церен, расправив плечи и посерьзнев, — я должна кое-что сказать.

Кармен вздохнула и закатила глаза.

— В чем дело?

— В последний раз, когда мы обсуждали возможность о сотрудничестве с другими народами, я сказала, что не готова… Но теперь, видя, как страдает Ваш дом и Ваши люди, я понимаю, что моя нерешительность просто непозволительна, и потому я готова бросить вызов Рейле и претендовать на престол, — заявила она. Каспер заметил, как ее смуглые руки, лежащие на столе, плотно сцепились, побелев от напряжения. — Я хочу защитить Немекрону и положить конец многовековой тирании во всей Вселенной.

Принцесса явно была настроена решительно. Ее целеустремленный прожигающий взгляд, плотно сомкнутые губы, напряженные пальцы и твердая гордая осанка — она словно готова была подорваться хоть прямо сейчас. Внутри этой хрупкой с виду девушки на самом деле был стальной стержень. Она нашла в себе силы обернуться против деспотши-сестры, предать родную страну — великую Империю, несущую страх во всей Вселенной, — и сейчас готова была не только бежать, но и бороться. Кармен заметно растерялась. Заявление принцессы было вторым шокирующим событием сразу после непозволительной дерзости Картера, и она не сразу собралась с мыслями, чтобы среагировать правильно. Глубоко вдохнув, постучала пальцами по подлокотнику и сцепила руки в хмурой задумчивости.

— Одного заявления и простых слов будет недостаточно.

— Я понимаю, — кивнула Церен. — Но я надеюсь — я верю — что мои слова поднимут людей. Граждане Империи тоже устали от войны. А Орден Дельвалии только и ждет поддержки.

У нее не было ровным счетом ничего: ни реальной власти, ни владений, ни армии — только имя, бывшее одновременно благословением и проклятьем; но она все равно казалась уверенной в своих силах и опрометчивом решении.

— Я… — начала было Кармен и тут же осеклась, порывисто выдохнув. — Кто вообще захочет помогать нам? Мы сами себе помочь не можем.

— В одиночку никто не в силах противостоять Империи. Но если все те, кого она угнетала, объединятся и восстанут, все непременно получится.

— Знаете, я очень скептически отношусь к Вашему позитивному настрою, — мрачно призналась Кармен. Церен вяло улыбнулась и парировала, практически не задумываясь:

— В тяжелые времена самое важное — сохранять веру, в себя и в других.

Прежде Каспер вовсе и не замечал, насколько пессимистична была королева. Она смотрела на принцессу так, словно та непростительно ее оскорбила (прямо вровень Картеру), и непримиримо молчала. В нее темном взгляде читался и скепсис, и недоверие, и даже страх. Кармен как-то раз призналась, что именно боязнь за судьбу Немекроны останавливает ее от переговоров с другими народами, и, похоже, этот страх был по-настоящему силен. Прежде Каспер и не замечал, что эта холодная и непоколебимая с виду принцесса, какой она впервые вошла за ворота Гарнизона, ставшая в глазах народа символом неукоснительной решимости, принципиальности и обладающая несоизмеримой даже с ее покойной сестрой властью, безукоризненной ледяной красоты в идеальном обличье, была поглощенной страхами и скепсисом девушкой. Ее ум и прагматизм представляли собой обыкновенное недоверие, а беспристрастное белое лицо и черные надежды — нескончаемый траур по растоптанному дому.

Так размышлял Каспер. А затем вновь смотрел на ее худое точеное лицо, видел ее орлиный взгляд и читающийся в каждом движении аристократизм, и тут же сомневался в своих выводах. Разве способна такая необыкновенная девушка бояться? Где была ее осторожность, о которой пару минут назад, плеваясь ядом, распинался Картер, когда она решительно отказалась от предложения Рейлы о капитуляции, заявив, что «лучше умрет, чем сдастся»? Когда она приняла принцессу и дезертиров, когда вошла в его лабораторию, заперла дверь, бросилась в его объятия и глотала сладкие стоны, лежа на холодном столе? Ее образ мраморной леди рассыпался на тысячи осколков и собирался заново из-за таких мелочей; и даже обнажив тело, Кармен так и осталась вопросом без ответа, задачей без решения. Пожалуй, было еще кое-что помимо коварств хитрюги-судьбы, чего Каспер так и не сумел понять.

И потому его любопытство только разрасталось.