Глава 8 (34). Пристанище потерянных людей (2/2)
— Метелку давай, — требовательно бросила она. — Двести миллиграмм. — На самом деле, прежде Лиггер пробовала подобное всего однажды, и опыт был далеко не из приятнейших; но теперь в ней… пробудился нездоровый энтузиазм. Может быть, хотя бы это, хоть на какие-то пару часов, сможет унести ее ярость и боль?
***</p>
Картер проворочался в кровати уже целый час, но так и не смог сомкнуть глаз. Стоило только коснуться головой подушки, и сон словно рукой смахнуло. Всю прошлую ночь он тоже почти не спал и под конец дня чуть с ног не валился — а теперь…
— Ты меня ненавидишь?
Пришлось подняться — сегодня он, кажется, заснуть не сможет. Включив ночник, Картер уселся за стол и подтянул к себе сцепленные скрепками листы бумаги: миниатюрный отчет Каспера, который тот, как будто назло, додумался написать от руки. Как разбирать эти каракули — непонятно. Раздраженно вздохнув, Картер небрежно швырнул его на прежнее место и устало потер переносицу. Изо дня в день одно и то же: в последнее время его жизнь словно порочный цикл из уныния.
Возможно, он и впрямь заслужил все это…
Сердце вновь предательски екнуло, и Картер не смог удержаться: открыл ящик и достал оттуда смятый листок. Поджав губы, откинулся на спинку стул и повертел его в руках. Интересно: что же она теперь думает о нем? Ненавидит, презирает?
«Картер… Мне так нравится писать твое имя. Рука так легко скользит по бумаге. Мне так нравится вспоминать твое лицо, твой голос, а теперь и твои губы… Надеюсь, и ты мои вспоминать будешь… Бывает ведь такое: влюбляешься так внезапно и так сильно. Идиотизм какой-то, если честно. Самой противно. Знаешь что, Картер… Ты мой. Ты можешь не принимать этого, можешь ненавидеть меня, но ты — мой. Спасибо тебе. Спасибо за все. За боль и за радость. Я не забуду этого никогда, хотя, вообще-то, хотелось бы постараться. Не хочу вспоминать тебя, не хочу думать о тебе. И я уйду, как ты и хотел. Если ты думаешь, что так будет лучше — хорошо, пусть. Я верю, что ты прекрасно знаешь, как лучше. И если ты ненавидишь меня, ненавидь еще сильнее. Пожалуйста. О большем не прошу.
И если я что-то сделала не так — прости».
***</p>
Земля словно уплывает из-под ног. Все вокруг разваливается с каждым шагом, низкий потолок давит невыносимой тяжестью. Джоанна выдыхает и зажмуривается. Голова кружится, а яркие вспышки не прекращаются даже тогда, когда она закрывает глаза. Кто-то толкает ее — все качается и поплывет. Джоанна смотрит на свои руки: такие странные, словно даже не свои. Сахарный тягучий воздух больно бьет по легким. Так и хочется содрать с себя кожу живьем. Ее заталкивают в толпу. Повсюду потные, горячие тела. Духота страшная — аж блевать тянет. Джоанна вновь зажмуривается, впиваясь в щеки ногтями.
Жалкая.
Оставив на коже царапины-ожоги, поднимает голову вверх с тяжелым судорожным вздохом: потолок прогибается, вьется, трещит и грозит обвалиться.
Почему все вокруг так спокойны? Почему-почему-почему-почему?
Горло как будто кто-то сдавливает. Слезы сами подступают к глазам. Вдох-выдох, вдох-выдох. Джоанна всхлипывает и старается вырваться из толпы. Расталкивает всех, игнорирует недовольные взгляды, а внутри беснуется пламя.
В уборной светло и прохладно — дышать мгновенно стало легче. Не обращая внимания на воркующих в углу девушек, Джоанна подходит к зеркалу и с ужасом понимает, что не узнает собственного отражения. Оттуда на нее пристально смотрит янтарноглазая блондинка-полукровка, и вроде как Лиггер должна понимать, что это и есть она, но… не узнает себя.
С тяжелым вздохом Джоанна плеснула ледяную воду себе в лицо: в ушах встал жуткий звон, но тут же стало значительно легче. Как минимум, теперь она точно почувствовала твердую опору под ногами.
Кто-то снова толкнул ее. Джоанна обернулась: рыжеволосая девушка прошла мимо нее и остановилась у соседнего умывальника перед зеркалом, поправляя прическу.
— Под ноги смотри, — раздражительно бросила Джоанна.
— А ты свой зад не расставляй на весь проход, — презрительно прошипела та, даже не посмотрев в ее сторону.
— Ты что там вякнула?
— Глухая что-ли? Рот свой закрой, говорю.
Эта простая реплика стала последней каплей. Надоело, надоело, надоело! Джоанна в одно мгновение сократила расстояние между ними и небрежно толкнула незнакомку к стене, схватив за грудки. Девушка испуганно взвыла и дернула Джоанну за волосы — та даже не почувствовала боли: только слепой, более неконтролируемый гнев. Ударила рыжеволосую в лицо, повалила на пол и забралась сверху. Еще чуть-чуть, и Джоанна непременно подпалит ее смазливое личико… Незнакомка облизнула разбитую губу и захныкала. Остальные девушки, в это время находившиеся в туалете, встали, как вкопанные, изумленно наблюдая за завязавшейся потасовкой, а Джоанна все продолжала трясти рыжеволосую, вцепившись в ее одежду мертвой хваткой.
Почему она вдруг набросилась на эту девушку — обычная ведь грубиянка, которыми подобные места всегда кишат. Так почему теперь она так вспыхнула, что даже не в состоянии управлять собственным телом?
Почему же она настолько омерзительна?
Кто-то подхватил ее под руки, пытаясь снять с перепуганной девушки. Джоанна дернулась и зашипела. Жалкая.
— Слезь с нее!
— Отвали от меня, хватит меня трогать!
— Успокойся, пожалуйста…
— Заткнись! Закрой свой рот!
Сил сопротивляться уже не было — Джоанна позволила стащить себя и поднялась, пошатываясь. Стоявшая перед ней брюнетка окинула ее испуганно-взволнованным взглядом и хотела было что-то сказать, но Лиггер тут же пулей вылетела из туалета и в коридоре обессиленно сползла на пол, заливаясь слезами. Внутри так и клокотала ненависть — к людям, к самой себе. Сжечь бы все дотла!
— Эй, — уже знакомый голос навис над ней сверху, — ты в порядке?
Джоанна подтянула ноги к груди и хмуро уткнулась лицом в колени. В порядке ли она?.. А разве не видно?!
— Да, — соврала Лиггер. — Просто метелка в голову ударила.
Девушка присела рядом с ней и пристально посмотрела ей в глаза — до чего же проницательный взгляд. Лицо незнакомки плыло перед глазами, расплываясь, по большей части, в черно-белые пятна, и в то же время казалось жутко знакомым. Эти длинные, прямые волосы цвета вороньего крыла — такой роскошный оттенок не забывается.
— Почему мне кажется, что я тебя знаю? — пробормотала Джоанна, задумчиво прищурившись, и начала пытаться вспоминать. Память на имена и лица у нее была хорошая — это качество, которое, скорее, пришлось выработать по работе. Но как зовут эту девушку, она понятия не имела, а значит, видела не больше, чем всего-лишь однажды… Точно! — А-а-а, вспомнила… Ты та симпатичная брюнеточка, с которой Каспер «разговаривал о политике», — нарочно, словно поддразнивая, выделила Джоанна.
Девушка посмотрела на нее изумленным взглядом и усмехнулась.
— Ого… А знаешь… тебя я тоже теперь вспомнила, — протянула она. — Ты ведь из Гарнизона, да? — Джоанна угрюмо поджала губы, тяжело вздохнула и протянула:
— Больше нет… Я ушла оттуда.
— Почему? — брюнетка склонила голову на бок и нахмурилась.
— Скучно стало, — ложь. — Да и постоянно морды бить такое себе увлечение… Хочется простой, спокойной жизни… но при этом в меру веселой, — Джоанна нервно усмехнулась и посмотрела на девушку. — А имени твоего я, кстати, что-то не могу вспомнить…
— Нора, — подсказала девушка. — А ты…?
— Джоанна.
Кажется, она наконец-то почувствовала небольшое облегчение. На душе стало спокойней, хотя и было все так же паршиво и гнусно. Интересно, за сколько же затянутся эти раны?..
— Будешь? — Нора услужливо протянула ей пачку сигар. Джоанна покачала головой и отмахнулась. Если она еще хоть что-нибудь скурит, выпьет или съест, ее точно стошнит. Нора лишь пожала плечами; закурила и задумчиво нахмурилась. — Как там Каспер… и Нейтан?
— Каспер весь в делах, а Нейтан ошивается без дела, — пораскинув, пробормотала Джоанна. Наверное, узнай они, что Нора до сих пор думает о них и переживает, очень бы обрадовались… Лиггер вздохнула. Мысли разом за разом возвращаются к одну и тому же. — Можно задать тебе нескромный вопрос?
— Давай…
— А у тебя с Каспером что было?
— Мы были друзьями, — Нора вяло улыбнулась и смущенно потупила взгляд. Как же. Джоанна вскинула бровь и язвительно усмехнулась.
— С привилегиями?
— Нет! — Нора возмутилась и зарделась. — Мы просто…
— Нечего тут стесняться, — саркастично заявила Джоанна. — Секс — это прекрасная разрядка. Да и к тому же, были бы вы «просто друзьями», Нейтан бы так не ревновал…
— Нейтан… что?
— Да он же сохнет по Касперу только так, — воскликнула Джоанна, словно это был очевидный, общеизвестный факт. — Ты этого никогда не замечала?
— Ну, я подозревала…
— Твою ж мать, я так устала, — выпалила вдруг Джоанна. Она и правда устала: сил не было уже банально на то, чтобы глаза держать открытыми. Все силы словно выкачали в одночасье. — Хочу вернуться в гостиницу.
— В гостиницу? — брезгливо воскликнула Нора, забавно сморщив нос. — В этот вшивый клоповник?
— Ну, ничего другого здесь нет, — Джоанна повела плечами. — Хотя место правда отвратительное, и денег своих не стоит…
— Поехали ко мне, — предложила вдруг Нора. Лиггер перевела на нее недоумевающий взгляд, нахмурилась и протянула:
— Я не буду с тобой спать…
— Я и не собиралась с тобой ничего делать, — возмутилась Нора, зардевшись. — Просто постелю тебе на полу, или на диване… Поверь мне, в этой гостинице оставаться очень небезопасно: как только наступает ночь, так сразу из-под плинтуса такие твари выползают… А еще там на чердаке живет какой-то дед, который сидит на коксе, и подворовывает деньги по утрам.
— Ладно, теперь мне точно перехотелось там оставаться, — Джоанна сморщилась и вздрогнула. Из-за гребаного мескалина начало казаться, что по ее рукам и впрямь бегают тараканы. — Тогда… спасибо тебе за доброту.
***</p>
С самого утра Картера вызвали в кабинет генерала Кито, что его порядком насторожило. Мужчина, как правило, неохотно соглашался на личные встречи, посылая либо посредников, либо электронные письма. Может быть, Картер в чем-то провинился — только вот в чем, если спустя почти полтора месяца после битвы с принцессами так и не было проведено ни одной операции? С тяжелым вздохом он постучался и вошел в кабинет генерала — и был совершенно растерян, застав там не только Кито, но и королеву Кармен.
— Ваше Величество, — Картер тут же поклонился, глядя на нее исподлобья с недоумением. — Генерал, — мужчина лишь посмотрел на него каким-то странным пристальным взглядом. — Вы меня вызывали?
— Да, майор, — отозвалась Кармен, сцепив руки в замок. — Сдайте ваш знак.
Картер замер от неожиданности, и в горле встал ком. Сдать знак? Нет… Неужели его… решили разжаловать?
— Простите? — он нервно сцепив руки в замок и уставился на генерала с искренним негодованием. Тот ни слова не сказал, ни плечем не повел — так и продолжил стоять, сверля его задумчивым взглядом.
— Я неясно выразилась? Сдайте ваш знак, — повторила Кармен и, тяжело вздохнув, протянула: — Мы с маршалом Кито посовещались, — «Маршалом? Неужели Ее Величество решила назначить его маршалом?», — и решили, что вас следует назначить командующим.
Картер замер и изумленно вскинул брови. Еще вчера он и представить не мог, что станет командующим, а сегодня стоял в присутствии королевы, которая лично объявила об этом. Это был предел всех его мечтаний, всех его амбиций и устремлений… И теперь уже точно никто не посмеет встать перед ним, ни слова поперек сказать — ничего; ведь он — командующий, а выше него здесь лишь один маршал Кито.
Что же ему сделать: поблагодарить, поклониться, поблагодарить и поклониться? От растерянности и удивления он не мог и пальцем пошевелить.
— Из всех служащих Гарнизона к удракийцам ближе всего вы. Под вашим покровительством изучающий Каллипан ученый и удракийская принцесса. Вы были в Кретоне в день его падения, под вашим руководством был освобожден Окулус, и благодаря вашему плану мы смогли выстоять и победить в битве против принцесс — это достаточно большие заслуги. Поэтому, я хочу, чтобы вы стали командующим и полностью сосредоточились на победе над удракийцами. Так что… сдайте ваш знак, наконец.
Картер дрожащими руками отцепил его и положил на стол. Маршал Кито прошел к нему, смерил его гордым, довольным, но одновременно строгим и требовательным взглядом, и протянул знак командующего: небольшую серебряную пластинку в виде пятиугольника со схематичным угловатым рисунком цветка настурции — традиционного символа войск Немекроны. Точно такой же носил когда-то командующий Джейсон.
— Постарайтесь оправдать все возложенные на вас надежды, командующий Карраско, — произнесла Кармен с нажимом. — Сделайте все необходимое для победы.
***</p>
Проснувшись, Джоанна с удивлением обнаружила себя в квартире Норы, которую она, признаться, узнала не сразу. События этой ночи напрочь вымылись из головы: пришлось с большим усердием восстанавливать все по кусочкам. Вчера она успела выпить, объесться мескалина, едва не устроить драку в женском туалете, а затем поехать к Норе, проиграть целый час в карты, параллельно перемыв косточки Касперу и Нейтану; и только после, ближе к рассвету, она легла спать. Джоанна тяжело вздохнула, переворачиваясь на узком диване, последствием сна на котором определенно будет ломота в спине, и рукой нащупала телефон на полу. Экран весь вдребезги разбит — когда она только успела…? Время показывало час дня. Да уж, она действительно заспалась.
Медленно поднявшись с кровати, Джоанна широко зевнула, потянулась и направилась к двери. выглянула из комнаты: полная тишина. Кажется, дома никого нет. В коридоре девушка наткнулась на зеркало и с ужасом отметила, что внешний вид ее был просто катастрофическим: одежда, в которой он заснула, помялась и теперь выглядела так, словно ее достали из чьей-то задницы, волосы растрепались, превратившись в какую-то кошмарную копну, а глаза жутко покраснели. Нужно будет обязательно привести себя в порядок, взяла на заметку Джоанна и отправилась дальше изучать квартиру. Она была небольшой. Кухня, гостиная, объединенные душ и туалет, и комната Норы в самом конце. Мебели немного. Миленько, скромно и просто; но со вкусом.
На кухонном столе лежала записка: Нора ушла на работу и вернется вечером. Каким образом после такой бурной ночки у нее остались силы на что-то еще, совсем непонятно: Джоанна была на все сто процентов уверена, что до вечера будет бродить в полуовощевом состоянии. Впрочем, пусть у нее и раскалывалась голова, она почувствовала… легкость. Словно какой-то груз спал с души.
Выйдя на балкон, Джоанна так глубоко вдохнула свежий воздух, что у нее аж голова закружилась. Жмурясь от яркого солнца, она вновь зевнула и оперлась на с виду хлипкие перила. Вид с четвертого этажа, конечно, не сравнится с небоскребами Кретона, но все-таки…
Джоанна смотрела вниз и видела снующих по улицам людей — таких спокойных. Здесь, в Пепельной пустоши, им не приходилось сражаться, не приходилось думать о жадных властолюбивых политиках… Теперь и она здесь. Ушла и освободилась.
Почти четыре года Джоанна не находила себе места, просыпалась и засыпала со страхом того, что в одно мгновенье станет ненужной «Мережи» и вернется туда, откуда они ее и забрали. Выполняла прорву грязной работы: копалась в чужом белье, травила и перерезала глотки — и тешила себя мыслью о том, что это — ее единственный якорь свободы и ощущения хоть какого-то контроля над собственной жизнью. Но отныне все будет по-другому.
Ей хотелось в это верить.