Глава 7 (33). «Ты мой» (2/2)
Он улыбнулся, кивнул и, когда понял, что ей сказать больше нечего, развернулся и тут же был подхвачен Нейтаном, который поспешил утянуть его в сторону.
— Ну что, герой-любовник, ты угомонился? — недовольно процедил он, скрестив руки на груди.
— А ты не верил, что я осмелюсь…
— Я это вообще несерьезно сказал! — воскликнул Нейтан, всплеснув руками, и безапелляционно заключил: — Все, больше ты пить не будешь.
— Эх, Нейтан, разве ты не видишь?.. — протянул Каспер с тяжелым, мечтательным вздохом, опираясь о стену. — Ее красота, ее холодность, неприступность и загадочность… Она словно мартини со льдом в жаркий солнечный день… А знал бы ты, какие вещи она говорила про меня на совещаниях…
— И что ты думаешь? — пренебрежительно прыснул Нейтан. — Что ты ей нравишься? Это тебе не какая-то доступная простушка Нора… Ты вообще понимаешь, про кого говоришь?! Опусти планку, дурак, — шикнул он, раздраженно нахмурившись. Так и хотелось дать Касперу оплеуху.
— Вот увидишь: я и ее добьюсь!
— Да как угодно, — Нейтан ощетинился и пробормотал себе под нос: — Идиот. Пьяный идиот…
— Хей, мальчишки, — Джоанна подлетела к ним по спины совершенно внезапно, подпрыгнула, обхватила руками за плечи и чуть не стукнула их головами друг об друга. Нейтан недовольно зашипел и ударил девушку хвостом, но ей, кажется, было все равно. — Вы не видели Картера? — нетерпеливо протараторила она. — Мы как зашли в здание, так он и пропал…
— Поищи его на улице, — буркнул Нейтан. — Помнится мне, он до этого такими словами обозвал этот праздник…
— О, ясно, спасибо.
Джоанна довольно хмыкнула и зашагала прочь, отпустив их. Каспер проводил ее растерянным взглядом, затем посмотрел на Нейтана и колко протянул:
— Все-то ты знаешь…
— Да, знаю. Потому что Картер хотя бы разговаривает со мной, — укоризненно протянул он, — в отличии от некоторых…
***</p>
Усеянный серыми хмурыми обломками пустырь простирался далеко-далеко, упираясь в суровые, грозные горы, из-за которых пробивалось закатное алое солнце — невероятной красоты вид, который открывался со стен Гарнизона. Картер нахмурился и закурил, щурясь от дыма, загнанного в глаза колючими потоками ветра. Все-таки, это такая отвратительная дрянь…
«Не спишь, не ешь, курить начал… И когда все это началось?»
Услышав глухие шаги где-то позади неподалеку, Картер рефлекторно вздрогнул и зачем-то выбросил сигару. Она полетела вниз, подхваченная ветром, разлетелся тлеющий пепел. Перевел пристальный взгляд в сторону: к нему медленно, стуча тяжелыми ботинками, кралась Джоанна, чуть пошатываясь. Она остановилась в метре от него, окинула его задумчивым хмурым взглядом, чуть улыбнулась и протянула:
— Привет. — Ответа от Картер не последовало: он не смог заставить себя говорить и лишь продолжил сверлить взглядом горизонт. Хотя девушку это, казалось, не смутило. — Почему ты не на празднике?
— Там шумно, — холодно бросил Картер, даже не повернувшись в ее сторону. Смотреть на Джоанну прямо сейчас было тяжело и страшно. Похоже, ему действительно придется — сейчас или никогда.
— Да? — она удивленно вскинула бровь и словно с язвинкой протянула: — А я-то думала, тебе нравятся люди, их окружение, и внимание…
— От громкой музыки голова болит, — вновь отмахнулся он. В последнее время ему не нравилось почти ничего, но он об этом не скажет — ни за что. Чем больше он выворачивает душу наизнанку, тем тяжелее становится после; да и не должен он выглядеть так никчемно в глазах других людей.
— Понятно, — Джоанна пожала плечами, нервно притопнула ногой и тяжело вздохнула, задумчиво глядя вдаль. — Красивый закат…
«Она отвлекает тебя, сбивает с намеченного пути, как и ты ее».
— Картер, — мягко протянула она — он не выдержал, вздрогнул и перевел на нее потерянный, погасший взгляд. Небрежная, подвыпившая — до чего же красивая в солнечных лучах. — Знаешь что… Мне нужно сказать тебе кое-что.
Лиггер вдруг подошла к нему так близко, что у него неволей перехватило дыхание. В ее янтарных глазах бесновались огоньки — ясные, страстные и нетерпеливые, даже в чем-то пугающие. Ее настрой и подозрительное спокойствие настораживали. Картер вопросительно вскинул бровь и стал ждать: что же она скажет?..
Хотя, впрочем, догадка приходила на ум сама, и от этого на душе становилось только паршивее.
— В тот день… — заговорила она, — тогда, в Кретоне… ты, возможно, спас мне жизнь — сама я бы не ушла, — Джоанна тяжело нахмурилась, и в то же время на ее лице проскользнула мимолетная, по-детски искренняя и теплая, улыбка. Она подняла голову и заглянула прямо ему в глаза; так хотелось отвернуться, не смотреть, не видеть… — Ты столько раз спасал меня, а я — тебя. И… — она замялась и смущенно потупила взгляд (Картер смог-таки облегченно выдохнуть), — я помню, что ты сказал тогда, на корабле: «пока я рядом, ничего страшного не случится»… — протянула — почти что пропела — Джоанна. — Я помню, и я… постоянно об этом думаю. Я постоянно думаю о тебе.
Картер вздрогнул. Откровение подобное ножу в сердце. Он тоже думает о ней.
— Наверное, — она судорожно выдохнула, вновь подняла на него пронзительный, все так же пылающий, сверкающий взгляд, и протянула, нервно улыбаясь: — я просто хочу сказать «спасибо», и… я… — Джоанна вздохнула, запнулась, собираясь с мыслями, и решительно заключила: — Впрочем, дела говорят лучше слов.
«Сегодня она сказала, что хотела бы уйти… Быть свободной — вот, чего она хочет…»
Когда ее заледеневшие ладони, холод которых Картер мог чувствовать даже сквозь ткань рубашки, твердо легли на его плечи; когда она приблизилась к нему вплотную, прижимаясь к груди, чуть приподнявшись, он не смог пошевелиться. Встал, словно вкопанный. Джоанна обладала его лицо горячим дыханием, разящим перегаром, заулыбалась, судорожно выдохнула, и накрыла его губы своими, прикрыв глаза.
«Но ее удерживаешь ты, и ее чувства… Вы оба мешаете друг другу, и вам лучше будет порознь…»
Картер оттолкнул ее. Резко, грубо и решительно. Угрюмо свел брови к переносице и смотрел на нее сверху вниз. Джоанна казалась глубоко растерянной и ошарашенной. Судорожно выдохнула и тихо, едва слышно, пробормотала:
— Что ты…?
— Нет, — твердо выплюнул Картер, замотав головой так усердно и настойчиво, словно и сам не верил в то, что сделал. — Не надо, Джоанна… Так будет лучше для нас обоих.
Она громко, несдержанно расхохоталась, подняв на него горький взгляд.
— Лучше? — протараторила она возмущенно. — Что значит «лучше»? — Ответа не последовало. Девушка мгновенно переменилась в лице, сделала шаг в сторону к нему — но он лишь отступил назад, нарочно не подпуская ее к себе. — Картер… что с тобой?
— Что с тобой?! — воскликнул, почти что прорычал, он, что Джоанна аж вздрогнула и замерла — только ее плечи едва заметно задрожали. — Ты вообще хоть понимаешь, что происходит?! Мы на гребаной войне! И из-за твоего безрассудства мы…
— Моего безрассудства? — протянула Джоанна с горько-саркастической усмешкой. Она пыталась казаться собранной и безразличной, но ее блестящие, словно стеклянные, глаза, выдавали ее с головой. — Причем тут мое безрассудство… А-а-а!.. — театрально воскликнула она, вскинув брови и закусив губу с напускным разочарованием: — Да, я поняла… Ты просто повторяешь все, что скажет тебе папочка… — язвительно протянула Джоанна. Теперь она смотрела на него с каким раздражением и презрением, словно еще секунду назад не говорила о своих возвышенных чувствах, словно не целовала его так вожделеюще…
— Почему ты думаешь, что я обязательно должен слушать его? — ощетинился Картер. — Или ты думаешь, что только он может тебя ненавидеть?
Джоанна изумленно выдохнула и замерла, и в то же мгновение в ней, казалось, рухнул целый мир.
— Ты меня ненавидишь? — ее руки задрожали в бессильной злобе. Картер снова молчал, и чувствовал себя так глупо. Даже двух слов связать не может — идиот! Джоанна загнанно дышала, ожидая ответа, пока не сорвалась, воскликнув с надломом: — Ну, что ты молчишь? Или может быть ты еще думаешь, что я тебе жизнь испортила?!
— Тебе лучше уйти, — смогла наконец процедить Картер. На пальцах девушки опасно заплясали искры. — Не терзай меня и себя.
— Никого я не терзаю, — насмешливо фыркнула Джоанна и мягко, нервно улыбаясь, протянула: — Картер… зачем так все усложнять? — ее тело затряслось сильнее прежнего, а в уголках ее глаз заблестели слезы. Он будет ненавидеть себя за это. — Мы ведь… — она запнулась — ей было все сложнее и сложнее сохранять самообладание, — ты… я… — сглотнула подступивший к горлу ком и отчаянно выпалила: — Картер… Я люблю тебя.
Не выдержал. Отвел взгляд. Слишком больно смотреть. Он и сам не представлял, что творится у него на сердце — чувствовал только, что прямо сейчас все трещало по швам.
— Ты мой.
— Нет! — упрямо воскликнул он, сжав кулаки. — Хватит, прекрати, немедленно! Просто успокойся и оставь меня. Так будет лучше.
Хлесткая, жаркая пощечина заставила его мгновенно отрезветь. Искаженное злобой лицо Джоанны промелькнуло совсем близко, а затем она умчалась, чуть ли не спотыкаясь — он толком не успел понять, когда она успела подлететь к нему и замахнуться. Картер протянул руку к обожженной щеке и тут же одернул ее — кожу щипало и жгло.
А легче не стало.
***</p>
Ноги сами принесли ее в комнату, протащили сквозь лестницы, лифты и коридоры, и Джоанна, наверное, впервые ощутила, до чего же здесь было тесно и одиноко. Когда она захлопнула дверь и комната погрузилась в полутьму, которую разгоняли лишь лучи солнца, пробивающиеся сквозь жалюзи, смогла наконец позволить слезам поползти по щекам.
Картер ненавидит ее. Ненавидит. Презирает.
На глаза попались рисунки на стене, среди которых был и его гребаный портрет. Джоанна не стала колебаться — сорвала, смяла, разорвала на части и небрежно бросила на пол обрывки.
«Или ты думаешь, что только может тебя ненавидеть?»
Не сдержалась и завыла, ударяя кулаком в стену — и еще и еще, пока полностью не ободрала костяшки. Руки болели, но гнев и обида по-прежнему клокотали внутри. Джоанна зарычала и замахнулась ногой — пламя вырвалось из стопы, с грохотом раскалывая столешницу.
Да горит оно все синим пламенем!
Джоанна продолжала рычать от неконтролируемой злобы, сбрасывая на пол, ломая и сжигая все, что попадалось под руку, пока, наконец, не обессилила, рухнув на брошенную на пол подушку. Коснулась губ. Она все еще чувствовала дыхание Картера, чувствовала горько-сладкий привкус… Зажмурилась и всхлипнула. Какая же она неудачница. Идиотка. Обещала ведь себе: не цепляться, не привязываться. Обещала остановиться, когда почувствует, что преступила черту, — не смогла. Впервые поверила, что что-то может быть по-другому. Даже смешно как-то. Ведь как иначе — она всегда будет просто обузой, тянущим якорем…
— Прекрати, немедленно прекрати, заткнись! — голос матери вновь эхом зазвучал в голове. — Ненавижу твое нытье! Закрой свой рот! О, как же я тебя ненавижу…
Джоанна подтянула руки к груди, утыкаясь носом в колени. Это уже в прошлом. Ее здесь нет, и больше никогда не будет. Тогда почему же так тяжело дышать? Тогда почему же она все чаще видит Карлу в других людях, и слышит от них же ее ядовитые реплики?
— Я столько угробила ради тебя, а ты… неблагодарная тварь… Ты мне всю жизнь испортила, слышишь?!
По всему телу прокатилась волна дрожи. Джоанна подняла взгляд, и все вокруг поплыло перед глазами, отдаваясь настойчивым звоном в ушах. Нет-нет, спокойно… Вдох — выдох, вдох — выдох.
— Тебе лучше уйти.
Она уйдет. Уйдет и не обернется. Ведь так всегда было проще — для всех.