Книга II. Глава 1 (27). Водоворот безумия (2/2)

— Мы встретились осенью, — заговорила Джоанна, — в тот день, когда Каллан ввел свои войска в Кретон. Я хотела сбежать, но у меня не особо получалось. Повсюду были удракийцы, творился полный хаос… А потом у меня под боком появился Картер, и я ему врезала, — Джоанна нахмурилась и как-то странно заулыбалась. — Потом… мы, вместе с ним и с Алиссой, сбежали из города, и меня занесло сюда. Мне сначала здесь очень не понравилось, но… все лучше, чем моя прежняя работа, — как бы между прочим добавила она, пожав плечами. — Картер… — она глубоко вдохнула и подняла взгляд на потолок. Стоило только вспомнить его карие глаза, и все внутри замирало. — Он показался мне милым… нет, даже не так… красивым, прекрасным, — она усмехнулась, и ее глаза искренне, как-то по-детски, засверкали. — Один из самых притягательных парней, которых я когда-либо встречала.

— А были и другие? — вскинув бровь, протянул Нейтан.

— Были, но… это уже неважно, — она вновь усмехнулась. — Картер очень забавный, если его разговорить, и очень… разносторонний. Вот ты знал, что он умеет играть на гитаре?

— Впервые слышу, — отозвался тот. — Откуда я вообще мог это знать?

— Мне кажется, — продолжила Джоанна, и выражение ее лица вмиг сменилось серьезностью и задумчивость, — мы с ним в чем-то похожи… Я чувствую, что только я могу понять его, а он меня — и больше никто.

— Да ну, — Нейтан вновь фыркнул, скептично нахмурившись. — Нет… Не могу себе такого представить.

— Просто есть вещи, которые я не могу рассказать. Но если бы ты знал, ты бы обязательно понял.

Впрочем, Джоанна и сама не до конца понимала, откуда взялось это щемящее, заполняющее собой все пространство чувство. Чем дальше — тем глубже оно пускало корни. Возможно, Картер просто был уникальным опытом: такой безупречный, такой правильный; и так сильно ей хотелось испортить этот идеал — Джоанна всегда ненавидела совершенство. А, возможно, была и другая подноготная… совсем другая. Иногда она смотрела на Картера и видела в нем ту себя, в которую она превратилась бы, если бы сдалась однажды.

Джоанна смотрела на Картера и совершенно ничего не понимала. Впервые за несколько лет кто-то вновь смог пробудить в ней эти чувства, окрыляющие, пьянящие и до смерти пугающие.

«Паршивая дрянь. Ты всю жизнь мне испортила!»

Раздался стук в дверь. Джоанна непроизвольно вздрогнула и повернула голову в ее сторону: дверь скрипнула, и на пороге показался Каспер.

— Добрый день страдающим, — воскликнул он с бодрой улыбкой. Джоанна же мгновенно приуныла, в противовес Нейтану, который мгновенно весь просиял.

— И тебе доброе утро, — отозвался он.

— Ага, доброе, — произнесла следом Джоанна, нахмурившись.

— Я уже во всех подробностях выслушал о том, что произошло, — сказал Каспер, пройдя вперед и бесцеремонно запрыгнув на койку Нейтана, — и должен сказать, что ты — безбашенная.

— Я знаю, — безразлично отозвалась Лиггер. А может, Картер боится ее? Она вспомнила, как представила нож к его горлу, и внутри все сжалось. Дурочка, зачем она это сделала? Может, она и спасла их, но…

«Ненормальная!»

— Только что прошла церемония награждения, и вас двоих наградили медалями «За отвагу», — Каспер достал их из кармана и дал Джоанне и Нейтану их забрать. Девушка с интересом покрутила серебряный кружок с выгравированным изображением Немекроны с руках. Красивая побрякушка. Если она переживет эту войну, станет отличным сувениром. — Картер просил передать.

— А что ему самому мешало сюда прийти? — вскинув бровь, возмутилась Джоанна.

— Майор Карраско, — протянул Каспер с театральной, до комического абсурда натянутой важностью, ткнув пальцем в воздух, — очень занятой человек. Некогда ему по лазаретам ошиваться.

— И чем же таким важным он занят?

— Допрашивает удракийскую принцессу.

***</p>

Церен тяжело вздохнула и откинулась на жесткую койку тюремной камеры. Шел третий день ее заточения, и с каждым проведенным здесь часом ей все больше казалось, что рано или поздно она сойдет с ума. Серые стены, белый потолок, черный потрескавшийся кафель и маленькое окошко, закрытое металлическое решеткой, под потолком — вот и все ее занятия на целый день. Она была здесь совершенно одна, оторванная от всего мира, под круглосуточной охраной. За ней готовы были наблюдать даже тогда, когда она ходила в грязный, просто отвратительниший туалет — никакого уважения к знатной особе! От этой тесной, пыльной камеры начало тошнить уже на следующее утро после того, как ее, заковав в наручники (благо, хоть их потом сняли), привели сюда. Здесь царила смертная скука и уныние, а совершенно неприветливые охранники по ту сторону силового поля, кажется, и не хотели облегчить ее пребывание в этом месте.

Пару раз Церен пыталась заговорить с ними: хотя бы спросить о том, что с ней собираются сделать, ведь это правда ее тревожила. За все это время ее ни разу никто так и не навестил — разве что какой-то рядовой солдат, который приносил ей пайки. Даже ее обеды строго контролировались охраной — никакого вмешательства машин или техники: еду принцессе передавали строго вручную, предварительно требуя ее отойти к дальней стене и убрать руки за голову, а потом пристально наблюдали за тем, как она ест. Пустую посуду забирали точно так же; тарелки и стаканы ей давали исключительно металлические и не допускали никаких столовых приборов помимо ложек. У нее сразу же отобрали все оружие, заставили снять броню и даже тиару, оставив на ней только серые шаровары и белую рубашку, а также выдали своеобразные тюремные тапочки, ожидая оружия, очевидно, даже в ее ботинках. Немекронцы не просто были осторожны — они определенно боялись ее, иначе не было бы всех этих излишних, порой доходящих до абсурда мер предосторожности. В удракийских тюрьмах, насколько помнила Церен из пары проверок, которые она возглавляла по приказу отца, все также было строго и четко структурировано, однако свободы действий было куда больше. Там никогда не было четких правил (если только заключенные не были особо опасными): упор шел на наказания, чтобы люди могли самостоятельно сделать выводы о том, что делать следует, а что — нет.

Церен все это время мучал один вопрос: что происходит? Что случилось после того, как Рейла, признав поражение, уничтожила главный корабль и сбежала; как сложилась судьба Каллана, который сотворил невесть что; и, самое главное, что будет с ней? Примут ли ее помощь, либо же казнят ради зрелища и отмщения? Принцесса Кармен, которую она увидела лишь на пару мгновений, когда ее доставили в Гарнизон, была по-настоящему разгневанной, что, пусть и не было понятно по ее беспристрастному, каменному лицу, четко отражалось в ее взгляде. Она смотрела на нее с такой ненавистью и презрением, что Церен готова была сквозь землю провалиться.

Принцесса пыталась заговорить с охранниками, но они, все до единого, неукоснительно игнорировали. Разве что одна девушка-блондинка, подобных которой на Немекроне, кажется, называли «котоликими», ответила на очередной ее вопрос сухим «не знаю».

Положение, в котором оказалась Церен, вызывало у нее лишь печаль и раздражение, но она изо всех сил старалась не показывать своего недовольства. В конце концов, было бы совершенно неправильно с ее стороны требовать безоговорочное доверие к своей персоне. В глазах немекронцев она прежде всего — заклятый враг, дочь инопланетного тирана, сестра кровавого захватчика, что поверг их дом в пучину кровопролитий. Кто знает, что Церен придется сделать, чтобы доказать обратное. Одних слов может быть недостаточно, а дел предстоит сделать невиданное множество.

Но ради благих целей она готова была пойти на все. Со всем смирится, все перетерпит — лишь бы только люди поверили в нее, подобно тем несчастным, обездоленным войной кретонцам, что нашли в себе силы довериться ей и увидеть в ней свою спасительницу.

Тот, кто хочет изменить хоть что-то, должен многим пожертвовать и многое вынести. И если ценой прекращения этого кровопролитного безумия станет ее голова — Церен покорно положит ее на плаху.

А пока ей остается только ждать решения немекронской принцессы и надеяться на лучшее, как и на то, что она не сойдет здесь с ума от скуки.

Церен шумно выдохнула и перевела взгляд на потолок — сегодня одна из трещин на побелке стала длиннее и отчетливее. Устало прикрыв глаза она перевернулась на бок, свернувшись в клубок; неплохо было бы и вздремнуть, чтобы хоть как-то убить время, хотя, говоря по правде, от сна у нее начала болеть голова — невозможно спать так много!

Откуда-то издалека, в другом конце коридора, послышался скрип дверей, раздались глухие шаги, и Церен тут же, взволнованная, подскочила на ноги, замирая и прислушиваясь. Это точно не были дежурные с пайком — ей только недавно приносили завтрак. Значит…

Принцесса затаила дыхание и попыталась вслушаться. Она услышала несколько незначительных обрывков фраз, и не более того; зато с уверенностью могла сказать, что узнала один из голосов — это был голос немекронского майора Карраско. Громкий, шипящий, нервный, но одновременно уверенный и требовательный — совсем как у Каллана. Церен невольно вздрогнула от возникшей в голове ассоциации.

Шаги становились все громче и отчетливее, и принцесса тут же поспешила занять свое прежнее место на койке, словно она совершенно не хотела их подслушать и даже не заметила их появления… Нет, так не годится! Она выставит себя рассеянной дурочкой. А впрочем, какая разница? Они пришли за тем, чтобы сказать ей что-то, и им будет совершенно неважно как она их встретит. Вряд ли они вообще ожидают от нее какого-то теплого приема. Церен шумно выдохнула и нервно сцепила руки в замок. Спокойствие, только спокойствие.

— Майор Карраско, — синхронно отозвались охранники, — лейтенант Витте.

— Я пришел сюда по приказу Ее Высочества принцессы Кармен, — уведомил он их. — Не могли бы вы оставить нас с заключенной наедине?

— Но, майор, — возразил один из охранников, — мы не можем… У нас был приказ не спускать глаз с удракийской принцессы.

— А я приказываю вам уйти. Если что-то случится, я вас позову.

— Но, Картер…

— Алисса, — строго отрезал они прошипел: — Я уже сто раз говорил: не нужно со мной спорить. Итак — вы…?

— Как прикажете, майор, — солдаты смиренно согласись и отошли от камеры. Церен проводила их фигуры озадаченным взглядом и вновь опустила глаза в пол.

Никогда прежде она не оказывалась в подобной ситуации, и даже не представляла, что такое вообще может случиться. Ожидать от немекронцев можно было чего угодно, но Церен четко решила, что ей нужно быть настойчивой и уверенной в своих словах, иначе они никогда не поверят ей. Самое главное — показать, что она готова ко всему, а ее намерения по-настоящему искренни.

Две фигуры встали напротив силового поля, сверля ее невидимыми, но отчетливо ощутимыми взглядами. Церен поджала губы и обернулась на них: майор Карраско, скрестив руки на груди, сверлил ее задумчивым, хмурым взглядом, в то время как лейтенант Витте, эльфийка с огненно-рыжими, словно пламя красного гиганта, волосами смотрела на нее с искренней ненавистью и презрением. Это плохо, пусть и вполне ожидаемо, подумала Церен.

Поднявшись с места и медленно пройдя к силовому барьеру, сцепив в замок руки на груди, она нахмурилась и спокойно, насколько только могла, протянула:

— Спасибо вам, — принцесса мягко улыбнулась и, встретив растерянность и удивление на лице майора, добавила: — за милосердие. Вы ведь могли и убить меня тогда… — пожалуй, Церен только сейчас осознала, что ей действительно стоило благодарить за это: они ведь могли и не пощадить принцессу вражеского народа.

— А кто сказал, — враждебно процедила рыжеволосая эльфийка — Алисса Витте, как она поняла из услышанного разговора — мрачно посмотрев на нее исподлобья, — что мы тебя окончательно помиловали? Если Ее Высочество решит казнить тебя как врага народа, так оно и будет. Никто не пощадит тебя, удракийская мерзавка.

Майор Карраско посмотрел на девушку с настоящим, неподдельным удивлением, в то время как Церен невольно отступила назад, раздосадованно нахмурившись. Этого она совершенно не ожидала.

Неужели все немекронцы и впрямь такие сварливые и категоричные? Почти каждый, к кому она обращалась с искренними, благими намерениями, в самом начале готов был осыпать ее всеми известными во Вселенной проклятиями. Впрочем, разве это не было заслуженно? Удракийская Империя была не просто врагом Немекроны — она была бывшей союзницей, что предала их доверие.

— Алисса, поспокойнее, — требовательно протянул Картер. — Мне она тоже не нравится, но давай хотя бы выслушаем то, что она скажет, — девушка хмыкнула, а майор, повернувшись к Церен, подозрительно прищурился и произнес: — Итак, почему ты здесь?

— Я уже говорила вам, — принцесса сглотнула подступивший к горлу ком и попыталась проигнорировать столь непочтительное обращение — привыкнуть к пренебрежительному «ты» было совсем непросто, — я хочу помочь.

— Это не ответ, — хмыкнул майор Карраско. — Это просто пустые слова, которые даже неподкреплены никакими поступками.

— Но ведь это неправда, — отчаянно возразила Церен. — Я сбила аннигилятор и пошла против собственной сестры, которая могла убить меня за предательство, только чтобы помочь вам!

— А еще ты послала к нам охранников, из-за которых была тяжело ранена моя… — он запнулся, вмиг вспыхнув от раздражения, — подчиненная. Ты устроила нам западню, из-за которой двое человек чуть не погибли!

— Простите, — сдавленно произнесла принцесса, — но я не могла поступить иначе. К тому, что произошло в электрическом узле, я не причастна: мне доложили обо всем уже после. А что касается вас… я и вам пыталась помочь. Я хотела, чтобы вас привели ко мне, а дальше… Вы бы, возможно, помогли мне устроить саботаж на корабле, — Церен помнила все, как вчера: ее план изначально и был таков, придуманный на ходу, но четко структуированный; и сейчас она без капли обмана пересказывала его немекронским солдатам. — Самое главное тогда было спасти вас от Рейлы. Уж поверьте: она бы вас точно не пощадила…

— И что, ты думала, что мы просто так сдадимся какому-то удракийскому солдату и добровольно пойдем к удракийской принцессе? — язвительно протянул Картер.

Церен пристыженно потупила взгляд и тихо произнесла:

— Я надеялась…

— И это было очень глупо.

— Я знаю, — она кивнула. — Я не могла все обдумать, потому что придумала все это на ходу. Я уповала только на удачу, и я крупно ошиблась. Простите меня, майор. Я не хотела, чтобы так вышло.

— Хорошо, — он, чуть помолчав, шумно выдохнул, — с этим мы разобрались. Но что насчет твоих мотивов, принцесса? С какой стати тебе нам помогать?

— С такой, — начала Церен, сдержав дрожь в голосе, — что я устала от несправедливости и безумия, которое сеет Удракийская Империя. Это продолжается уже много веков, в сотнях солнечных систем, и многие войны попросту оканчиваются чудовищными геноцидами. Империя, — принцесса напряженно сжала кулаки, вдохнув побольше воздуха, — никогда не проигрывает. Тех, кто не сгибается, она ломает.

— И зачем ты говоришь нам об этом? — недовольно буркнула Алисса, гневно сверкнув глазами.

— Потому что я хочу предупредить вас о том, что будет, если сдаться и не прекратить это.

Сердце колотилось так бешено, что грозилось вот-вот вырваться из груди. Никогда прежде Церен не говорила так открыто о своих взглядов, и от этого странного, такого диковинного чувства свободу подкашивались ноги. Но она впервые чувствовала себя так, словно может быть услышанной и понятой.

— Это просто отвратительно — я знаю, — продолжила принцесса. — С самого детства мне, и всем другим удракийцам, внушали, что наша раса — высшая, совершенная; что мы обладаем исключительным правом власти над всей Вселенной. Столько крови было пролито из-за этой безумной идеи… Я еще в детстве видела казни тех, кто осмеливался оспорить власть Императора, — она шмыгнула носом и сморгнула слезы. Столько лет эти кровавые картины скрывались в недрах ее подсознания, и сейчас все всплывало наружу, будто желая подкрепить ее ненависть к бесчеловечным устоям. — Мне всегда казалось это неправильным, но только сейчас я осмелилась сделать хоть что-нибудь… Мне правда жаль, что я была так слаба раньше…

Церен бросила мимолетный взгляд на Алиссу и заметила в ее глазах понимание. Оттуда словно вдруг испарилась вся ненависть, сменившись невнятной горечью.

Картер же смотрел на нее задумчиво и слушал внимательно, и молчал, словно ждал, пока она скажет еще что-нибудь. Вообще-то, Церен и правда еще не закончила: она забыла высказать самое главное опасение, которое могло полностью перевернуть взгляд немекронцев на сложившуюся ситуацию.

— Но знаете, что самое главного в том, что подтолкнуло меня к этому шагу?.. Каллипан. Возможно, вы уже знаете, но это — самое мощное оружие в истории всей Вселенной. Если оно попадет в руки Империи, ни Немекрона, ни какая-либо другая планета не выстоит перед ней, — мрачно протянула она. — А однажды он погубит и саму Империю. Мы все будем обречены.

Повисло тяжелое молчание. Было очевидно: Алисса и Картер задумались над ее неутешительными словами. Их лица исказило настоящее волнение, которое сейчас не давало покоя и Церен. Стоило только задуматься о том, что происходит и с ней, и в целой Вселенной, — и казалось, голова вот-вот взорвется.

Когда ее только утянуло в этот водоворот безумия?

— Это все? — хладнокровно спросил майор Карраско спустя некоторое время.

— Да, — растерянно буркнула Церен. Его реакция сильно озадачила принцессу: неужели он не скажет ей ничего конкретного?

— Тогда, и для тебя есть новости. Принц Каллан мертв, а принцесса Рейла буквально вчера покинула Немекрону.

— Что?..

Каллан мертв.

Нет, нет, нет! Не могло этого случиться, не могло! Почему это случилось? Неужели Азгар решился убить собственного сына?! Нет, нет, нет… Церен не смогла сдержать слез и заткнула рот рукой, глотая рвущиеся наружу всхлипы.

Если Каллан мертв, а Рейла отбыла с Немекроны, неужели это значит, что и с отцом что-то случилось? А если это так, то… Нет, нет, нет.

Майор Карраско бросил на нее хмурый взгляд, развернулся в сторону выхода и поспешно, стуча тяжелыми ботинками, зашагал по коридору. Лейтенант Витте еще пару секунд простояла у ее камеры, смотря на нее как-то странно и мрачно, а затем точно так же развернулась, готовая уйти.

— Что со мной будет? — нетерпеливо выпалила Церен, пользуясь последней возможностью, перед тем, как и она ушла.

— Не знаю, — девушка пожала плечами и хмуро, будто бы с сожалением, поджала губы. — Это решать уж точно не мне.

Ее фигура, словно алый мерцающий огонек, начала отдаляться, пока полностью не скрылась из поля зрения, какое имелось у Церен, скрытой за силовым полем.

Судорожно выдохнув, принцесса, шмыгая носом, обессиленно рухнула на колени, сжав руки в кулаки.

Каллан мертв. А она здесь, взаперти, томится неизвестностью. Быть может, и она отправится следом?