Глава 19. Интерлюдия (2/2)
— Я не хочу отвечать на этот вопрос, — раздражительно выпалила Джоанна и ощетинилась. На кончиках ее пальцев опасно сверкнули искры. — Я даже не обязана это делать. Ты больше не мой куратор, забыл? Хватит лезть мне в душу.
Джоанна смерила его презрительным взглядом и поспешила удалиться, гневно стуча подошвой ботинок.
— Тебя это задело, да?
— Сходи нахрен, старый ворчун, — бросила в ответ она, будучи уже в другом конце коридора.
Картер, который по велению собственного любопытства остался за углом, был ошеломлен и растерян. Получается, Карла Галлагер — мать Джоанны?.. Выведенный путем банальной логики факт показался ему предельно алогичным.
***</p>
Лезвие прошло сквозь точилку и звякнуло. Джоанна удовлетворенно взглянула на остро заточенный нож-бабочку и отложила его в сторону. У нее было еще достаточно много клинков, и все их нужно было привести в порядок. Этот процесс успокаивал, помогал хотя бы частично сохранять связь со внешним миром.
«Если она умрет, то что тогда?»
Джоанна никогда не допускала мыслей об этом. Она знала, что если ее мать и умрет, то только от ее собственной руки, и никак больше.
Девушка пыталась сбежать от своего прошлого, но оно настигло ее и здесь, сейчас. Всё вокруг, всегда и везде, будет напоминать ей о том, кто она такая и из чего она сделана.
Она — Марселла Галлагер, слабая, напуганная, глупая, доведенная до безграничного отчания и отравленная собственной злобой девчонка, которая может грезить только о мести. Она никогда не забудет синяков на своем теле, никогда не забудет ядовитых слов матери, и что бы она ни делала, кем бы не притворялась, она всегда будет так же ничтожна.
Раздался стук в дверь, и Джоанна вздрогнула.
— Блять… — шепотом выругалась она, когда лезвие соскользнуло ей на палец и порезало кожу. Девушка слизала тонкую струйку крови, стекшую по пальцу, и недовольно прошагала к двери.
Открыв ее, она уж точно не ожидала увидеть на пороге Картера. Гребанные Карраско сегодня однозначно решили ее замучать (хотя появлению младшего из семейства она определенно была рада).
— Привет, — несвойственная Картеру фраза была произнесена слишком серьезно.
— Привет.
— Ты не занята?
— Ну, не совсем… — протянула Джоанна, мимолетным движением вытирая вновь проступившую кровь о штанину. — Я точу ножи. Ты что-то хотел?
— Да… Можно мне зайти?
— Да ты прямо сама учтивость, — насмешливо фыркнула Джоанна и пропустила Картера в комнату, после чего закрыла за ним дверь. — За беспорядок извиняться не буду.
А беспорядок здесь и правда царил. Даже маленькую казарму, выделенную лично ей, она умудрилась превратить в абсолютно загрязненное и захламленное место. Пока шкаф пустовал, вся ее одежда валялась либо на небрежно заправленной кровати, либо была скомкана где-то на полу в углу, вместе с обувью. Не сказать, что вещей у нее было много — все-таки, обновлять гардероб было некогда, — но даже из такого маленького количества Джоанна смогла соорудить хаос. Стол также был захламлен; а пустая стена была обклеена множеством рисунков, которые она, очевидно, рисовала сама.
— Красиво рисуешь, — похвалил Картер.
— Спасибо, — Джоанна вяло улыбнулась, а затем почувствовала, как острые кончики ее ушей покраснели.
Она совершенно внезапно вспомнила о том, что среди всех этих рисунков затерялся небрежно наброшенный на скорую руку портрет Картера… Оставалось надеяться, что он его не заметит; и во избежание неловкой ситуации, Джоанна решила не тратить времени на пустые разговоры и обратиться к тому, зачем он сюда пришел.
— Итак, — как можно более спокойно произнесла она, плюхнувшись на стул и вновь взяв в руки заточку и очередной клинок, — что ты хотел? Я что-то снова натворила? Тебе Линтон пожаловался на меня, да?..
— Я хотел поговорить, — решительно произнес Картер и, встретившись с вопросительностью и негодованием на лице девушки, более приглушенно и даже как-то мрачно добавил: — Дело в том, что… я все слышал.
У Джоанны сердце ушло в пятки. Что бы там ни было, но этот тон голоса и этот хмурый взгляд не предвещали ничего хорошего.
— И что имеешь ввиду под «всё»? — напряженно протянула она, начав с большим усердием точить клинок.
— Я слышал, о чем ты говорила с моим отцом.
Джоанна вздрогнула и сделалась бледнее бумаги. Повисла хрустальная тишина, которая, казалось, придавила ее тяжестью стального груза. Лезвие вновь соскользнуло, оставив еще одну царапину на белой ладони.
— Тебе говорили, что подслушивать плохо? — она резко отложила в сторону нож и заточку и сжала руку в кулак. Кровь ощущалась теплой.
«Я все слышал».
Теперь он знает. Знает, что она представляет из себя на самом деле, и непременно ее возненавидит. Так и будет, так и будет.
— Допустим, ты слышал… и что ты понял из этого?
— То, что твоя мама — Карла Галлагер.
— Почему мне кажется, что я нахожусь на допросе? — не сдержавшись, выпалила Джоанна.
Ее терпение и самообладание было на исходе. Ее прошлое вновь влезало в ее настоящее, утягивая за собой не только ее, но и всех вокруг. Почему нельзя просто уйти от этого, почему нельзя просто начать с чистого листа?!
Девушка шумно выдохнула и потупила взгляд.
Допрос. Джоанна вновь вспомнила о том, как сидела в следственном изоляторе. О том, как ее раз за разом изводили идиотскими вопросам следователи и, получая ответы, попросту их игнорировали. Никто ей не верил, все вокруг были куплены и ослеплены безупречной репутацией ее матери, а она словно оказалась загнанной в клетку, где на нее презрительно смотрели тысячи глаз. Она никогда не покинет эту камеру.
Воздух ощущался вязким и тошнотворным. Любая попытка заговорить о том, что с ней произошло, непременно сопровождалась сильнейшим стрессом как для ее рассудка, так и организма. Один психиатр как-то сказал ей, что это называется психотравма.
— Ты можешь уйти? — голос предательски дрогнул, глаза заблестели. Дышать было все сложнее.
— Джоанна…
— Уйди, пожалуйста.
«Не уходи».
Слезы выступили отчетливее, и она держалась из последних сил, только бы не дать им потечь по щекам. Этого не должно было произойти. Это было глупо и жалко. Картер смотрел на нее с растерянностью и искренним волнением, и молчал, не зная, что должен сделать.
«Что я натворила, — пронеслось в голове, — как я могла расплакаться при нем? Дура. Он не должен был видеть…»
— Джоанна, — произнес Картер неестественно мягко и участливо, — что случилось?
«Что случилось?! Что, мать твою, случилось?!»
Иррациональная злоба переполняла ее, но она держалась до последнего.
— Скажи мне кое-что… — отозвалась она и тут же осеклась — слова сорвались раньше, чем она успела подумать. Нужно было немедленно все замять и сгладить. Она постаралась как можно быстрее и непринужденнее вытереть глаза, и, нелепо улыбнувшись, произнесла: — Ты что, носишь носки в розовую полоску?
Картер растерянно вскинул брови и опустил взгляд вниз.
— Да… ношу, — он вновь поднял на нее полный негодования и все того же беспокойства взгляд, в котором, однако, появилось и смущение.
— По-моему, это очень мило.
Он приулыбнулся в ответ, однако все равно казался несколько растроенным. Неужели он правда беспокоится за нее? Джоанна принимала это охотно и чувствовала столь несвойственное для себя желание открыться; и все же, она по-прежнему боялась.
— Как и тот рисунок на стене.
Теперь настала очередь Джоанны смущаться: она зарделась и отвела взгляд. Это никак не объяснишь, и даже оправдываться не стоит: выглядеть будет глупо и жалко. Одно радовало: Картер, кажется, понял, что сейчас ему определенно не стоит лезть ей в душу, и решил оставить свои расспросы.
Однажды Джоанна непременно сможет открыться ему.
— Пошли покурим, — чуть приободрившись, как бы между прочим предложила она. Что бы сейчас не произошло, и как бы дерьмово она себя не чувствовала, присутствие Картера грело душу лучше любого пламени.
И все-таки, она втрескалась по самые уши.
***</p>
Сегодня вечером в Королевском дворце состоялось собрание. Принцесса Рейла посчитала необходимым поднять вопрос о новом человеке на пост мэра Хелдирна. Лейт Рейес был чрезвычайно слабым и совершенно не подходящим для этой должности человеком, и вопрос о его замене стоял уже продолжительное время. Вообще-то, дело касалось не только Хелдирна, пусть он и был в центре сегодняшнего обсуждения. Немекрону стоило привести в надлежащий вид перед тем, как она пополнила бы ряды удракийских колоний, что, при удачном раскладе, должно было произойти уже совсем скоро. План Рейлы обещал сработать безупречно. Вот-вот их войска двинутся на Гарнизон, что, при победоносном исходе, приведет к покорению всего Юга; а затем, рано или поздно, сломленный безжалостной блокадой, падет и Дреттон, вместе с которым — линия обороны и весь Север. С этого момента Немекрона будет окончательно принадлежать Удракийской Империи.
Рейла расположилась на троне, в то время как справа и слева от нее соответственно, на приставленных рядом стульях, выполненных с роскошью подстать членам правящей династии, сидели Каллан и Церен, оба мрачные и молчаливые. Чуть поодаль, в дальнем углу, стоял Расмус, служивший эдаким телохранителем принцессы.
Церен определенно удручало все, что происходило прямо сейчас, что четко отражалось в ее подавленном взгляде; и все же она пристально следила за каждым действием и ловила каждое сказанное слово. Она была сосредоточена, как никогда раньше, и определенно хотела учиться.
Каллан же, напротив, словно бродил где-то в дебрях своих мыслей, непривычно тихий и спокойный. В подобных ситуациях он всегда стремился перетянуть одеяло на себя, дабы в очередной раз доказать свою способность и старательность, которые (как он хотел, чтобы люди считали) ничуть не уступали вечно безупречной Рейле. Как правило, он стремился показать свою значимость, свое уже почти фантомное величие, но сейчас… что-то было не так.
Впрочем, принцесса не обращала на сестру и брата ни малейшую долю своего внимания, полностью вовлеченная в текущее собрание. Возвышаясь на величественном троне в не менее уверенной, внушающей трепет позе, она беседовала со своими негласными приближенными, что смотрели на нее с должным и вполне искренним почтением.
— Пост мэра Хелдирна может занять только ответственный человек, какими, я верю, являетесь вы все, — громко проговорила Рейла, бегло окинув взглядом каждого из присутствующих. — Однако, мне нужен всего один. Кто, по вашему мнению, достоин этой должности? — в ответ — молчание. Удракийцы пристально переглянулись между собой, но никто не издал не звука: все боялись переоценить себя и оказаться недостойными в глазах принцессы; а уж ее недовольство непременно было вещью страшной. — Ну же, смелее, — уже требовательнее добавила она. — Не испытывайте мое терпение. Если никто ничего не скажет, я приму это решение самолично.
Сидевшая достаточно далеко, ближе к выходу, женщина, странно нахмурилась и подозрительно пробежалась по все таким же молчаливым подданым принцессы. Ее фиалковые глаза решительно сверкнули; заправив за ухо прядь белоснежных, остриженных до плеча волос, она поднялась из-за стола и громко отчеканила:
— Ваше Высочество, я считаю себя достойной этой должности.
Среди сидящих за столом прошелся тревожный, несколько возмущенный шепот. Столь самоуверенные высказывания редко звучали на подобных мероприятиях.
— Командующая Айзелла, — Рейла перевела на нее холодный вопросительный взгляд и вскинула бровь, — вы уверены?
— Да, Ваше Высочество, — уверенно вторила женщина, сохраняя образцовую выдержку под стальным взором принцессы. — Я с юных лет служила на благо Империи и прославляла имя Вашего отца, и я буду рада сделать еще нечто большее для вас и вашей семьи.
Айзелла не солгала и не преувеличила своих достоинств. Она действительно много лет трудилась во славу Империи и прошла далеко не одну битву, возвращаясь с каждой миссии с ошеломительной победой. На ее счету — десятки уничтоженных повстанческих группировок. Эта суровая женщина была настоящим кровавым карателем, который успешно хранил благополучие и непоколебимость власти правящей династии. Неверные называли ее «Айзелла-душегубица», а истинно преданные своей стране жители империи — «Айзелла-хранительница».
— Да, — кивнула Рейла, — я наслышана о ваших славных подвигах. Возможно, ваше главенство в Хелдирне будет действительно полезным. Приструните непокорных, расправитесь с настроенными особенно радикально… Поставите этот ничтожный город на колени.
— Если Вы прикажете, я так и сделаю.
Принцесса задумчиво хмыкнула и перевела взгляд на Каллана. Ее губы тронула легкая надменная ухмылка.
— А ты что думаешь, братец?
Каллан заметно вздрогнул и растерянно нахмурился. Погруженный в свои мысли, он умудрился пропустить львиную долю всех бесед и рассуждений.
— Я думаю, командующая Айзелла — действительно хороший кандидат для этой должности.
Мнение Церен даже не стали спрашивать; но она, кажется, была не слишком огорчена этим фактом. Она лишь горько, с легким разочарованием и некоторыми сожалением посмотрела на Каллана, который так просто согласился с волей их бессердечной сестры. Хотя, впрочем, почему она, будучи не в силах сделать хоть что-то, ждет большего от Каллана? Они оказались в равном положении, если так пораскинуть.
— Прекрасно, — изрекла Рейла. — В таком случае, — перевела взгляд на Айзеллу, — я провозглашаю вас мэром Хелдирна. Вы официально вступите в свою должность уже завтра.
— Благодарю Ваше Высочество за проявленное великодушие, — восклицательно отозвалась Айзелла и низко, с глубокой почтительностью, поклонилась. — Я ни за что Вас не подведу.
— Что же до Лейта Рейеса, — вновь заговорила та, — он должен быть немедленно отстранен от своей должности и отправлен в Иггазирскую тюрьму. Пусть расценивает мое милосердие как подарок, иначе отправится вслед за своей дражайшей племянницей. Расмус, я поручаю арест Лейта лично вам.
— Непременно все сделаю, принцесса, — отозвался он с привычной мрачно-обворожительной ухмылкой.
Сегодня Рейла устранила еще один отвратительный изъян на лице своей Империи.