Глава 15. В минуты затишья (2/2)
— Правда что-ли, можно? — с до абсурда притворным удивлением отозвалась она. — Принцесса, майор? — она повернулась к Картеру, который только и растерялся. — Я пойду. А вы… сидите все и дальше на своем гадком собрании, — Джоанна окончательно вышла из себя, подскочила с места и, стуча тяжелой подошвой, удалилась из зала.
Вслед ей прокатилась волна перешептываний, однако Кармен быстро всех утихомирила.
— Давайте не будем акцентировать на этом внимание, — воскликнула она, явно раздраженная тем, что только что произошло. — У нас есть куда более важные вопросы, чтобы обсудить…
Она продолжала говорить, а Картер в это время продолжал недоумевать. Прошедших месяцев было достаточно, чтобы понять, что Джоанна — человек крайне спонтанный, однако произошедшее сейчас, казалось ему, совершенно не имело никакой логики. С чего это она вдруг вспылила? Его правда… волновало это.
А еще, ему показалось, или она и его отец что-то скрывают?
***</p>
Рейла всегда была настолько занята различными делами, что в течении дня у нее порой не оставалось и пары минут спокойствия. И все-таки, сегодня, после обеда, она смогла-таки выйти в королевский сад. Прогуливаясь неспешно, вальяжно, по выложенным черной плиткой дорожкам, она рассматривала все вокруг по-настоящему властным, высокомерным взглядом, словно ей принадлежала каждая травинка, каждая песчинка в этом месте. Впрочем, так оно и было на самом деле: все, что принадлежит Империи, принадлежит и ей.
Рейла нашла королевский сад достаточно красивым и уютным местом, в чем-то даже необыкновенным, как будто это был последний оплот древней, дальней, незапамятной истории. Кроны толстых, пышных деревьев закрывали небо, оставляя лишь несколько небольших прощелок, сквозь которые уж точно нельзя было увидеть высокие дворцовые крыши и небоскребы вдалеке; нигде, кажется, не было никаких источников света; вдоль тропинок расположились деревянные лавки. Сплошь естественность и никакого следа цивилизации. Сбоку — большой пруд с кристально чистой, прозрачной водой, на поверхности которой, как Рейла заметила уже позже, что-то плавало. И это привлекло ее внимание. Любопытственно нахмурившись, она свернула с дорожки и прошла к пруду, с неподдельным интересом разглядывая странную солнечно-желтую птицу с тремя блестящими, словно изумруды, глазами.
Птица… Рейла редко видела птиц или какую бы то ни было еще живность. На Удракии уже давным-давно исчезла практически вся органика, а древнейшие колонии также страдали от похожей проблемы.
Птица неслабо удивила принцессу, и вместе с тем ей тут же захотелось изучить ее поближе. Присела на корточки, протянула руку… Животное даже и не посмотрело в ее сторону. Рейла раздраженно нахмурилась. Кажется, она впервые не знала, что ей делать. Животному — существу, не имеющему ни разума, ни эмоций — нельзя приказать. Его нельзя запугать, принудить к чему-нибудь, нельзя покорить, нельзя поставить на колени… Рейла вдруг почувствовала, как от осознания этого факта внутри нее разгорелся настоящий, неподдельный гнев, и, не найдя, лучшего способа справиться с ним, она бросила в птицу увесистый острый камень, лежавший у берега пруда. Птица испуганно и болезненно вскрикнула, всплеснула крыльями и тут же нырнула под воду. Рейла презрительно хмыкнула и предпочла оставить пруд и его безмозглых обитателей при себе.
Впрочем, произошедшее также заставило ее в очередной раз укрепиться в мысли о том, что завоевать Немекрону — просто необходимо. Мало того, что здесь вот уже многие столетия погребено оружие катастрофической, непревосходимой мощи, так еще и залежи природных ресурсов поразительно многочисленны. Органическая жизнь на Немекроне процветала, и Рейла просто не могла упустить планету со столь великолепным потенциалом.
Только вот ее завоевание давалось не просто. Немекронцы были на редкость упрямым, отважным народом, и готовы были биться до последнего. Патриоты, в большинстве своем, они давали достойный отпор Удракийской Империи… пока. Наступит день, и всем им придется преклониться под ее могуществом. А каждый, кто не склонится, будет сломлен.
— Ваше Высочество, — ее вдруг совершенно внезапно нагнал со спины Расмус, и Рейла, покосившись на него с толикой удивления, повела бровью, — рад вас видеть. Также… — он достал из-за спины скромный, немного неопрятный букет красных цветов, явно только сорванных с клумбы, — это вам.
— Благодарю, — она отозвалась холодно и сдержанно, приняв букет как-то небрежно. Вряд ли ее по-настоящему порадовала подобная (да и совершенно бесполезная, к тому же) мелочь — польстила разве что, и все на том. Такая скудная реакция явно расстроила Расмуса; но он умело скрыл свое разочарование и поспешил перевести тему, очень вовремя вспомнивши о том, что узнал сегодня.
— Мне сказали, работа по восстановлению коммуникативной башни уже почти закончена. Осталось только привести ее в приличный вид.
— С каких это пор ты вдруг подался в политические дела? — хмыкнула Рейла, выгнув бровь.
— С тех пор, как стал вашей правой рукой, — Расмус лучезарно ухмыльнулся, но та этого явно не оценила. — Это ведь входит в мои обязанности.
— А кто сказал, что ты моя правая рука? — фыркнула Рейла, остановилась, и пронзительно, с недоумением и надменностью, будто бы пытаясь укротить его одним взглядом, посмотрела ему в глаза. — Я ведь не давала тебе никаких должностей.
— Но вы доверяете мне больше всех.
Рейла язвительно рассмеялась в ответ. Убрала за ухо прядь серебристых волос и холодно, строго отчеканила:
— Ты ошибаешься. Мое доверие — непозволительная роскошь, которую нужно завоевать; наемнику с чужой планеты — так уж тем более. И это совсем не просто, — слушая каждое ее слово, Расмус, несмотря на попытки держаться холодно и спокойно, вровень ей, мрачнел все больше. — Посмотри на ситуацию с рациональной стороны… Ты предал свой народ ради наживы. Так что тебе мешает однажды предать и меня? — она склонила голову набок и постучала каблуком, продолжая сверлить Расмуса выжидающим, снисходительным взглядом.
Он смотрел на нее в ответ, смотрел потерянно; и в то же время в его взгляде горел огонь. Чуть пораздумав, он все-таки тихо, медленно, дернув уголком рта, произнес:
— Чувства.
— Чувства? — голос Рейлы сквозил насмешкой. — Какие еще чувства?
— Те, что я испытываю к вам.
— Это глупо, — Рейла притворно-жалостливо улыбнулась и повела плечами. — Хотя бы потому, что я — наследная принцесса великой империи, ее будущая законная правительница, — она горделиво вздернула подбородок и протянула — почти прошипела: — Думаешь, ты правда меня достоин?
После произнесенных ею слов, для Расмуса словно рухнул целый мир: это четко отразилось на его лице пронесшейся во мгновение гаммой чувств и застывшим наконец разочарованием. А Рейла… Рейла лишь отвернулась, словно ничего особенного только что ни произошло, расправила плечи и с прежней вальяжностью зашагала дальше.
Расмусу пришлось проследовать за ней.
— Но поговорим лучше о действительно важных вещах, — произнесла она спустя несколько долгих секунд гнетущего молчания, словно издеваясь. — Ты как-то упоминал… Карлу Галлагер, кажется, да? — Рейла перевела на него взгляд — он кивнул, нахмурившись. — Ты говорил, что она думала о том, чтобы добровольно сдаться Империи… Я хочу знать все об этом.
— Да, было дело, — задумчиво протянул Расмус, параллельно что-то вспоминая. — Карла Галлагер всегда ставила на первое место эффективность, и безопасность Дреттона. А еще… свой статус и авторитет. Не любила пустых затрат и бессмысленных конфликтов, хотела только мира и процветания. И однажды, когда встал вопрос об угрозе безопасности Дреттона, она очень тонко намекнула, что будет готова сдаться, если Удракийская Империя сможет предложить ей больше, чем она имеет сейчас. Тогда это произвело огромный ажиотаж… Вся верхушка только об этом и гудела, — остроумно, как бы между прочим, произнес он; однако Рейла, задумавшись, напрочь проигнорировала. — Но потом все разговоры об этой ситуации быстро замяли. Все забыли о том, что произошло, однако…
— Однако Карла, — продолжила за него Рейла, — если ее подтолкнуть в правильном направлении, сделает то, что нужно, — она мрачно ухмыльнулась и задумчиво покачала головой, а затем решительно заявила: — Я думаю, что новой целью следует поставить Дреттон.