Часть 2 (2/2)

— Мне похуй! Я никогда в жизни не стану с ней работать! Лиза, блять, при всем моем уважении к тебе, ты конченная? — фигуристка срывается на крик, прожигая взглядом тренера. Она даже не хочет смотреть в сторону хореографа, она готова забыть, что она вообще здесь. Ничего не имеет значения, кроме того, что вытворила Туктамышева за ее спиной, вот так, поставив перед фактом.

— Я изучила твою программу. У меня есть несколько идей, — голос Ани раздается за ее спиной, от чего Алена замолчала, медленно развернувшись. Щербакова уже успела выйти на лед и смотрит прямо в зеленые глаза. Смотрит виновато, смущенно. У нее красивые глаза, думает Косторная, особенно сейчас, когда они почти черные из-за расширенного зрачка. «Черная дыра какая-то», — хочется в нее провалиться, но была одна проблема — Алена оттуда и не выбиралась никогда. Как бы ни хотела, как бы ни старалась.

— Напишите на листочке, Анна Станиславовна, мы учтем. Спасибо за Вашу помощь!

Щербакова осуждающе улыбается, качая головой в сторону, когда Алена возобновляет тренировку, буквально сбегая с прежнего места. Нет, осуждать Аня не имела права. У Алены есть причины ее ненавидеть, впрочем, как и у самой Щербаковой. Но, все было настолько давно, что пора бы забыть и отпустить. К тому же, Аня всегда знала Косторную, как очень отходчивую, не способную на долгую обиду девушку. Алена вспыльчивая, но точно не злобная стерва.

«Почему она стала другой?», — Щербакова следит за каждым движением, подмечая интересные детали в… девушке. Алена всегда была красивой, с отличным телом, но теперь — это настоящая женщина. В ней гармонично сочеталось все: от стройных ног до шикарных длинных волос, от плавных нежных рук до изящной груди…

— Кхм… — Аня откашливается, нервно зачесав шею и плечи, она немного морщится и краснеет, — Один раз попробуем, и если тебе не понравится, я уйду.

— Давай, говори, — не останавливаясь, отвечает фигуристка.

— В общем…

— Мне не нравится. До свидания! — Алена машет ручкой и ускользает от хореографа.

— Что за блядский детский сад, Косторная! –Щербакова срывается и успевает перехватить руку девушки прежде, чем та зашла на прыжок, — Можешь сколько угодно ерничать, но я буду свой контракт отрабатывать! Ты меня поняла? Поэтому, пожалуйста, запихни свое обиженное эго в свою красивую задницу и слушай меня!

— Красивую? — ехидно и томно переспрашивает Алена.

— Что?..

Они впервые за долгое время смотрят друг на друга так по-детски, так глупо. Они впервые ехидничают по отношению друг к другу без обидных нападок. Аня замирает, чувствуя, как сердце бешено стучит, а кровь приливает к щекам и ушам.

— Если скажу, что да, красивая, начнем работать?

— Убери руки, пожалуйста.

Настроение фигуристки из игривого моментально перешло в разряд «отвалите от меня все» или «я вас всех ненавижу». К этому Аня не была готова, потому, что она будет делать дальше совсем непонятно. Она мрачнеет, наблюдая уже отрешенную от внешнего мира Косторную, срывающую очередной прыжок.

— Они переспят, — констатирует Валиева, присаживаясь рядом с Туктамышевой, — Заканчивай свой эксперимент.

— Что плохого в том, что они это сделают?

— Например, то, что Алена останется с новой раной поверх старых, а Аня уедет в Москву к своему женишку. Лиза, ты убьешь ее.

— Вот именно по этой причине ты тут. Ты, если что-то пойдет не так, спасешь Алену в очередной раз.

— Эгоистка ты, Лизон.

— Спорт высших достижений требует жертв. Увы… — Туктамышева заканчивает немногословное наблюдение за ледовой драмой, которая может ей стоить пролета мимо пьедестала на всех стартах, — Ален, уважительнее к тренерам. Че как маленькая?

— Так я тебя уважаю, — Алена переводит взгляд на Щербакову, — А эта мне никто.

— Алена!

— Что?

— Повзрослей…

— Повзрослеть… Достали уже! Сколько можно? Почему ты принимаешь решения за моей спиной, а после требуешь быть взрослой? И ты, Валиева, вместе с ней? Спасибо! — девушка переводит дыхание, а после со всей силы пинает бортик, — Блять! — шипит она, хватаясь за ногу.

— Ален, аккуратнее! — Аня подлетает к девушке, бросая тревожный взгляд на ногу, от которой сейчас пострадал ни в чем не виноватый бортик.

— Уйди! Просто, блять, исчезни, как всегда!

Косторная хватает со стола тренера чехлы и устремляется на выход. Молниеносно, фигуристка скрывается в подтрибунном помещении, оставляя после себя гнетущую тишину и отчаяние.

— Я к ней, — Валиева виновато, словно оказалась в ненужное время в ненужном месте, оглядывает тренеров и уходит туда, где исчезла фигура Косторной.

— Я покажу тебе некоторые идеи, а вы уже там сами потом решите, будете что-то менять или нет, — Аня жестом просит включить музыку, начиная прокатывать программу без прыжков, акцентируя внимание на вращениях, хореографии, шагах, движениях рук.

Щербакова старается передать каждым движением некую идею, передать свои переживания, но руки и ноги предательски трясутся. Движение дерганные, рваные. Лиза отключает музыку, обхватив голову руками.

— Пиздец…

— Мне надо успокоиться, — бывшая фигуристка, захватив рюкзак и смартфон, направилась в том же направлении, куда за последние минуты ушли все, кроме Лизы.

Туктамышева растирает переносицу, массирует веки, думая над тем, что возможно она действительно оплошала. Права была Камила, не видя положительных перспектив в работе с Щербаковой; права, видимо, и Косторная, мнения которой никто не спрашивал, при этом требуют ответственного отношения.

Завершая свои размышления, Лиза делает себе выговор, она готова идти на попятную, прекращая неудачный эксперимент по «раскрытию» чувств своей фигуристки.

***

— Ты же говорила, что отпустила, — Камила без церемоний заваливается на скамейку рядом с Косторной, — Своим поведением тешишь самолюбие Аннушки.

— Помолчи, пожалуйста…

— Ну, а че молчать-то? Блин, Ален, я бы на твоем месте посмотрела на эту ситуацию, как на возможность. Ты не можешь бороться со своими демонами, когда они далеко. Вот, именно сейчас, побеждай их. Ты, видя ее рядом, сможешь реально убедиться, что все в прошлом. Это даст тебе свободу на льду, да и в жизни, в целом, — Валиева мечтательно устремляет взгляд в потолок, хмыкая.

— Что? — уже более спокойным голосом спрашивает фигуристка.

— А может, черт возьми, сама Вселенная вас сталкивает. Сучка-судьба вас шипперит.

— Первая часть твоей речи была более вдохновляющей, — Алена цокает и еле слышно смеется, — Сучка-судьба — это Туктамышева что ли?

— Возможно, у нее лицо Лизы. Кто б знал.

— Дуреха, — Алена обнимает Камилу, целуя в макушку, — Я рада, что ты приехала. Надеюсь, ты задержишься?

— Конечно! Как я могу пропустить такой цирк!

— Иди ты! — Алена толкает девушку, от чего та падает со скамьи, резво и звонко смеясь на всю раздевалку.

***

Алена, уже собираясь домой после тренировки, прислушивается, к доносящихся со стороны катка звукам. Это была музыка из ее «лав стори». Она проходит к арене, внимательно изучая то, как ее новый хореограф работает над образом, который, возможно, скоро представлять будет сама фигуристка.

Аня плавно взмахивает рукой. Замирает, будто прикасается к человеку, делает небольшой круг рядом с мнимой фигурой, и вновь жестом словно зовет за собой, кружа в чем-то вроде вальса. Вращение. Потерянный взгляд. История любви заканчивается. Она осталась одна.

Щербакова попала в самую точку, а Алену передергивает. Она встряхивает головой и быстрее уходит из «Юбилейного», вызывая попутно такси. На сегодня Ани хватит. Слишком много. С таким избытком, что Алена даже думает над тем, чтобы выпить бокальчик вина.

Анна проскакивает в дверь, содрогая пространство квартиры своим звонким очаровывающим смехом. Она совсем незаметно щурится, захватывая в плен своих рук Алену, которая не успела даже скинуть с себя куртку.

— Надо чаще выбираться куда-то дальше, чем дом и каток, — Щербакова тянется за поцелуем, разворачивая девушку к себе, — Люблю тебя.

— Это конечно было классно, но может завтра поваляемся весь день?

— Ммм…. Зачем ждать завтра, если можно начать уже сегодня? — Аня тянет девушку за собой, стягивая с нее рубашку, — Хочу и сегодня, и завтра, и всю жизнь.

— Так и будет, не переживай, — Алена позволяет снять с себя топ, — Куда ты от меня денешься.

Аня отрывает взгляд от льда, отпуская воспоминания, и вздрагивает от эхом раздающегося сигнала смартфона. На дисплее высвечивается фотография самой Щербаковой в обнимку с молодым человеком и скромная надпись «Любимый».

Сделав несколько глубоких вдохов, девушка свайпнула по экрану.

— Алло… извини, занята была, — Щербакова жмурится, когда из глаз вдруг скатилась слеза, — Нет, все нормально. Просто, я уже успела соскучиться по тебе.